— Я согласен.
Таращит глаза на наш внезапно образовавшийся тандем офигевший Скиф. Видимо, в его вселенной информации о подобном не было и не могло быть. Ну ты расслабься, кушай новую реальность игры полными ложками. Стараюсь храбриться, хотя тело мелко трясет.
— Подойди ко мне, таок.
На ватных ногах приближаюсь к переливающемуся темными цветами льву. От гривы пахнет свернувшейся давно-давно, несколько веков назад, кровью, теплая громадная морда приближается к самому лицу, нос с шумом вдыхает воздух, после чего мантикора удовлетворенно продолжает.
— Ты можешь мне подойти. Много столетий назад, когда я была еще совсем молодой (ой-вэй, так это она?) меррррзкий старррррик заточил меня сюда. Он надел ошейник и прррриказал сторррррожить этот ключ. Но теперрррь мои дни сочтены, я чувствую приближение таоков, что вонзят свои мечи в мое тело. Поэтому я… прррррошу тебя.
От неожиданного продолжения я вздрогнул. Просит? Эта машина для переработки людей в кровяную колбасу ПРОСИТ!
— Спаси мою искрррру, мое дитя. Она жила во мне долгие годы. Я оберрррегала ее. Но мое врррремя уходит, а ее еще не настало. Ты нужен ей, таок. Спаси ее.
— Хорошо, я попробую… То есть сделаю.
— Рррразррррежь мне гррррудь, таок… Ррррежь, врррремени мало, а ты слабеешь. Ррррежь!
Не знаю уж, чего до меня своими доблестными ножами выделывал Куорк, но разрезать плоть мантикоры, тем более сумрачной, ему точно не доводилось. Клинок на удивление легко вошел в грудь, а продвигать его ниже, по самому мясу, оказалось не очень приятно. Но чего не сделаешь, лишь бы выжить.
— Засунь в меня рррруку.
Страх оказаться без второй руки был слабее, чем ужас смотрящих на меня хищных глаз, пришлось отвернуть голову в сторону, чтобы не видеть, как под чавкающей плотью моя конечность утопает в ране.
— Искрррра глубже.
Меня уже прилично мутит от склизких внутренностей, но послушно продвигаю руку вперед, пока не натыкаюсь на нечто твердое и теплое.
— Тащи!
А вот уже за это просить не надо. Окровавленная рука вырывается наружу, и подземелье освещается ярким многоцветием искры. Я заворожено гляжу на переливающуюся сферу и не нахожу слов. Это чудо, действительно чудо.
— Теперрррь торррропись, таок. Врррремя на исходе.
Бережно убираю сферу в мешок, вокруг сразу становится темно и тоскливо, словно у меня самого из груди вытащили сердце. Но мантикора права, времени совсем не остается. Еще минута, и яд слизнет остатки хитпоинтов. Подхожу к постаменту, который озаряется теплым мягким светом. Чувствую присутствие высшей божественной сущности, хотя Отец был тут давно… очень давно.
Протягиваю руку, и пальцы невольно вздрагивают над артефактом. Обычный простой ключ, похож на золотой, только без приевшегося алчного блеска. Матовый, потертый, на мелкой медной цепи. Урони такой среди его собратьев, и не найдешь. Крепкой хваткой сжимаю универсальную отмычку от всех дверей.
Выполнено задание ""Ключ Отца".
Получено звание "Посланник Отца". + 500 к Здоровью, Бодрости или Мане (необходимо выбрать).
Получено звание "Герой". Вы первый, кто выполнил задание, способное повлиять на ход истории Верравии. Теперь слава о вас гремит по всему Тойрину, каждый житель слышал о подвиге Крила. Получено право на правление. Текущий уровень 1.
Получено уникальное умение "Слово Отца".
Открыто пять ячеек для умения "Слово Отца".
Улучшены отношения со всеми последователями Отца на два пункта.
Открыт портал в Мертвые Земли.
Куда? Я краем глаза смотрел, как отодвигается постамент и под ним оказывается портал. Не та идиотская круглая чаша, а нормальный, визардовский портал, а-ля "путешествия в параллельные миры". Но мысли заняты другим. Эх, пятьсот единиц халявной маны, сказать кому, прибили бы от зависти. Да делать нечего, конъюнктура сегодняшнего дня достаточно сурова. +500 к Здоровью, вынь да положь. Чувствую, как жизненная сила мощным током прокатывается по венам, как учащенно начинает работать сердце, как сжимаются от наплыва лишней дури легкие. Заворожено смотрю на портал, все еще сжимая ключ в руке.
— Таок! Я не в прррраве прррросить… — голос мантикоры выводит меня из раздумий. — Но я прррроживу еще несколько минут. Я могу быть полезна.
Мы понимаем с ней друг друга без слов. До Скифа тоже постепенно доходит смысл происходящего. Он сжимает от злости зубы, но абилка жреца Лока сильнее его воли. Я даже немного уважаю его за сдержанность — не плачет, не молит о пощаде. Лишь скрипит зубами и с ненавистью следит за каждым моим движением.
Ключ немного утолщается и вытягивается, как только я подношу его к ошейнику. Артефакт теперь подобен голодной собаке, почуявшей запах раненой дичи. Скрип поворачиваемого ключа, звон упавших на камни цепей и шум бьющих затхлый воздух крыльев. Мантикора ревет, освободившаяся впервые за долгие столетия и одновременно чувствующая скорую гибель. Кровь хлещет из развороченного мною нутра, жизнь утекает из тела мифического стража, но ее сил достаточно, чтобы пролететь несколько метров.
Толстый хитиновый хвост проворно выпрямляется, превращаясь в брошенное копье, жало устремляется в грудь застывшего от ужаса и беспомощности двойника. Хрясь! Чавкающий звук разрываемой плоти и сломанного позвоночника. Меня пробирает до костей. Я видел, как гибнут мои товарищи, кричат душераздирающими воплями, но это лишь иллюзия. Намного страшнее молчание. Когда обреченный на смерть смотрит на тебя, испускает дух и молчит.
Хрясь! Хвост возвращается обратно, грязный, обвешанный утробной скорбью Скифа, пока тот теплым кулем валится на пол. Где-то рядом и одновременно далеко слышится хлопок перехода через портал, звук стучащих кованных сапогов и крик мантикоры.
— Уходи, таок, уходи! И сберррреги искрррру!
Страж срывается с места и уносится вперед, к наступающему врагу и надвигающейся смерти. А я стою, не в силах отвести взгляда от мертвого Скифа. В голове рождаются десятки логичных аргументов — не дал бы он мне жизни, точно не дал. Я видел его глаза, в таких отпечатываются все жертвы душегуба. Только забыть теперь умирающего двойника вряд ли получится, он навсегда останется отметиной на моей совести.
Наконец делаю шаг назад, оступаюсь и лечу вниз. Портал схватывает меня, как лягушка зазевавшуюся мошку, и схлопывается, закрывая от возможных преследователей. Против ожидания полет оказывается недолгим. Уже в следующую минуту меня выбрасывает на холодные камни, и я прикладываюсь головой о крепкий булыжник. Последнее, что доносится до сознания, умиротворенный голос Диты.
