Ознакомительная версия.
Яра капризно надула губы:
– Вытащи их первыми! Они плачут! Возьми этого маленького! Это наш младшенький! Вылитый ты!
Ул покосился на жирного старого эльба. Если тот дотянется до него своим отростком, не исключено, что Ул и сам признает его своим сыном.
– Эрих! Очнись! Вспомни Эриха!.. – крикнул он.
Яра попыталась сосредоточиться. Мысль катастрофически ускользала. Единственный Эрих, которого она вспомнила, был Ремарк, который мало того, что Эрих, но еще и Мария.
И снова на помощь Улу пришла золотая пчела. Покинув змейку, она упала Улу на голову, выпуталась из волос, деловито юркнула под ворот и, совершив путешествие по руке, выбралась из рукава. Когда Ул увидел пчелу в следующий раз, она была уже на запястье у Яры и быстро ползла по руке, то и дело касаясь ее концом брюшка, в котором было спрятано жало.
Яра вскрикнула. Жало у золотых пчел не отрывается после укуса, как у обычных пчел, что дает им ряд преимуществ.
– Она меня укусила! – крикнула Яра.
В следующую секунду она подпрыгнула и, ухитрившись использовать как опору голову самого упитанного эля, по руке Ула вскарабкалась на мостик. Она стояла на мостике и с ужасом смотрела на серебристую змейку, которая быстро ползла по дну бассейна к воротам, чтобы оттуда по мостику добраться до Яры. Яра же – в кратком отрезвлении от пчелиного укуса – почувствовала, что в ней самой нет ничего, что могло бы сопротивляться змейке. Она впустит ее, та вползет, и вновь все станет как прежде: ненависть к Улу, тяжелое раздражение, желание самой определять, что добро и что зло. И – смерть у пылающих ворот. Иного просто быть не может.
Но, что самое пугающее, Яра убедилась, что пчела не собирается мешать змейке. Спокойно сидит у нее на нагрудном кармане и чистит крылья.
Яра бросилась к Улу:
– Видишь ее? Сделай что-нибудь!
Ул знал, что змейку ничего не остановит. Ни русалка на нерпи, ни лев, ни атомная бомба. Она бессмертна. Но Ул почувствовал и другое. Существует нечто, чего одолеть змейка не сможет, как не смогла одолеть пчелу.
Ул прижал к себе Яру, позволив курткам вновь стать единым целым.
– Ты мне нужна, чудо былиин! – сказал он, ощутив в словах особую внутреннюю силу. Слова – всякие слова – должны быть продолжением этой силы, иначе они станут ненужными и слабыми. А раз так, то зачем они? К чему?
Яра попыталась обернуться.
– Она ползет! Я слышу, как она шуршит!
Ул пальцем коснулся ее губ:
– Ни слова! Доверься мне! Все будет хорошо! Отныне ей придется иметь дело с нами обоими, а с двумя ей не справиться!
Ул и сам не мог сказать, откуда он все это знал. Но понимал и чувствовал, и знание это жило в нем. Ул ощущал, что в их отношениях с Ярой изменилось что-то неуловимое, невыразимое словами. Причем изменилось мгновенно и тайно для него.
До этого они были двумя отдельными людьми, пусть и нежно друг к другу относившимися, пусть и шествующими по одной дороге. Стали – одним человеком. Отныне они для двушки – одна плоть, одна мысль, одно стремление. И пока они вдвоем, их не одолеть.
Видимо, и Яра ощутила нечто подобное. И не хуже Ула поняла, что это значит: шныровский брак состоялся. Испытание колючей ветви осталось позади.
– Послушай! – сказала Яра беспомощно. – Но почему так? Я же его не выдержала! Это ты выдержал!
Ул вспомнил про свою просьбу на двушке. Смешную, как ему казалось тогда, и наивную. Просил у ветра. Но от всего сердца просил, так что казалось, будто оно вывернулось наизнанку. И был услышан.
– Можно же пронести груз за двоих. Значит, наверное, и испытание тоже можно… Чудо былиин, да люблю я тебя! Какая разница! Сейчас я тебя тяну, а потом, может, ты меня будешь с ложечки кормить… Никто не знает! – сказал Ул, не заботясь о словах.
Яра поймет и так. Потому что они – одно. И Сашка с Риной тоже одно, хотя, возможно, им предстоит пройти еще длинный путь, чтобы окончательно понять это и почувствовать. Их главные испытания еще впереди.
Змейка, ползущая по мостику к ноге Яры, наткнулась на невидимую преграду. Слепо ткнулась в нее в одном месте, в другом и, извиваясь, торопливо поползла прочь. Ул быстро перезарядил арбалет Гамова, догнал змейку, прицелился и выстрелил. Стрелял он без всяких снайперских выкрутасов: почти в упор, только бы не промазать. И не промазал. Болт Гамова ударил змейку в центр туловища и буквально пригвоздил ее к мостику.
– Вот тебе! Прикончил! – торжествующе воскликнул Ул.
Радовался он рано. Змейка легко освободилась от болта и торопливо соскользнула к эльбам. Ул решил, что ее не догнать, но в этот момент рядом послышался звук спускаемой тетивы. В бассейне что-то остро полыхнуло. Эли поспешно расползались, чтобы не оказаться в центре гаснущего сияния.
Сашка опустил шнеппер.
– Кажется, попал. Да, попал! – сказал он неуверенно.
– У тебя что, был пнуф? Ты ее телепортировал? – Ул схватил его за плечи.
– Ну да! А что, не надо было? – забеспокоился Сашка.
– Почему не надо? Чудо былиин! Хорошо, что он у тебя был!
Ул заглянул в бассейн, увидел сотни разом обернувшихся к ним элей, и, поняв, что сейчас произойдет, схватил Сашку за рукав.
– Яра! Бери Рину! – крикнул он и, пригнувшись, бросился к тоннелю.
Яра метнулась к Рине и потащила ее следом – подальше от бассейна со взбешенными элями. Им вслед неслись сотни паутинок. Те из них, что успевали коснуться курток, отпускали неохотно. Тянулись, путали нити. Обрываясь же, рождали бредовые образы. В тоннеле уже Рина зубами попыталась вцепиться в ухо Сашке. Он заорал. Рина отпрянула, вытирая губы.
– Прости! Я думала: яблоко!
– Где яблоко? У меня вместо уха яблоко? – Сашка, морщась, ощупывал ухо.
– Я же сказала: прости! – огрызнулась Рина.
Простить Сашка согласился, но потребовал отодвинуться от него подальше. Они проползли по темному лазу и остановились только у соляного столба с рукой. Здесь эли не могли уже достать их.
– Она погибла? – спросила Рина, стирая грязь с ладоней.
– Кто? Змейка?.. Нет. Но если пнуф сработал, то она в Арктике.
– И что теперь будет? – спросила Рина.
– Не знаю… Найдет нового хозяина… или хозяйку… И рано или поздно вернется. Хотя оттуда вернуться непросто.
– А если уничтожить ворота? Атакующую закладку? А? – предложил Сашка.
Ул представил, с каким удовольствием он бросил бы атакующую закладку в бассейн.
– С Кавалерией надо посоветоваться. А вообще идея хорошая!
Сашка огляделся. Зажигалка Ула была потеряна, но у Сашки оставалась неистраченная русалка.
– Должен быть выход. Наверх! Я чувствую!
– Кому он должен-то? – кисло отозвался Ул.
Подземью он не доверял, чем отличался от Родиона, любившего катакомбы едва ли не больше неба. Тут все какое-то тесное, сдавленное, переплетенное, как клубок спутанных ниток.
Ознакомительная версия.
