— Что вы спорите? — крикнул Стас. Ему было страшно, но он шагнул и вновь возложил ладони на камень. — Вы хотите присягу? Я, Стас Колодников, человек, клянусь защищать королеву Элор, клянусь быть ей верным…
Он почувствовал взгляд и обернулся: Элор смотрела так, что он понял: надо сказать больше…
— …потому что люблю ее!
Жрецы ахнули, по залу пронесся изумленный шепоток, но для Стаса не существовали ни они, ни храм. Он видел лишь ее глаза и улыбку.
Он с легкостью отнял руки от камня.
— Мы поможем тебе, Элор, но ты должна прогнать чудовище!
После происшествия в зале с камнем гостей развели по разным комнатам, и через минуту к Элор пришел Мирхем в сопровождении вооруженных посохами жрецов.
— Ты должна прогнать чужака! — Верховный жрец смотрел негодующе и сурово.
— Я не сделаю этого.
— Храм не станет помогать чужаку. Даже если он на стороне законной наследницы. И наоборот.
Элор поняла намек. Губы ее поджались, глаза заблестели гневом.
— Чужаку не место в нашем мире. Чем скорее он исчезнет, тем лучше. Пока он под вашим… покровительством, — Мирхем намеренно сделал паузу, — он чувствует себя в безопасности. Поэтому он с вами. Он хитер…
— Он со мной не поэтому! — вспыхнула Элор и осеклась. Ничего рассказывать жрецам она не собирается.
— С вами он в большей безопасности, — уверенно продолжал Мирхем. — Он говорит о любви, но это неправда. Он чужак, и мы не знаем, что у него на уме.
— В безопасности? — расхохоталась Элор. — Со мной? Уж если б он хотел безопасности, то служил бы Айрин! А был бы вероломен, то выдал бы меня ей, а не спасал! Я никому не доверяю больше, чем ему!
— Чужак не может оставаться с вами, — холодно сказал Мирхем. — Летописи Кен-Данара помнят многих чужаков, и все они оказались чудовищами! Храм не благословит и не поддержит вас, пока он с вами. Подумайте, как следует. Поддержка Кен-Данара даст защиту большую, чем подозрительный чужак.
— Я наследница Ильдорна! — крикнула Элор. — Ваш камень подтвердил это, и я приказываю вам поддержать меня!
— Совет не отрицает ваш статус. Но мы не подтвердим это, пока чужак с вами. Мы не знаем, на что способен этот демон, но знаем, что все чужаки опасны, и наши летописи хранят много свидетельств тому. Мы не изгнали его тотчас только из уважения к вам. Но почему вы так возбуждены, моя королева? Словно этот ставр… что-то значит для вас?
— Он мой лучший друг. Я не могу прогнать его.
Внутри Элор боролись чувства. Поддержка Кен-Данара много значила для нее, и жрец прекрасно понимал это.
— Я докажу, что при первой возможности уйти, он уйдет от вас, бросит и предаст. Он — чудовище из иного мира, чужак. А быть может, демон, завладевший телом ставра, одержимый и хитрый…
— Замолчите! Он не такой! Он…
— Любит вас? — закончил жрец и усмехнулся. — Мы все слышали это. Будь он даже обычным ставром — эта любовь невозможна. Безумна. Противоестественна. А он к тому же чужак, а может, демон, захвативший это тело. Ему нельзя верить. Как вы не понимаете?
— Вы не верите своему камню? Ведь он говорит правду!
Мирхем покачал головой:
— Мы верим камню. Но существа из иного мира способны на многое, мы не можем понять, что движет ими, чего они хотят на самом деле. Я расскажу вам…
— Когда я была в темнице, — прервала Элор, глядя на Мирхема, — я не верила, что возможно оттуда выбраться. Думала, что погибну. Но выбралась! Он помог мне. Спас мне жизнь. И знаю, что его душа чиста и честна.
Она не могла говорить о любви — и это угнетало Элор. Будь у нее власть, владей она троном — все равно не запретишь людям думать, что они хотят. Не запретишь осуждать и плеваться. А так будет, если они узнают о чужаке. Что же делать?
— Храм имеет множество свидетельств о чужаках. Вот здесь, — он жестом подозвал помощника, и тот развернул какой-то свиток, — описано, как чужак, вселившийся в тело нашего брата, изобрел чудовищную машину, разрушивший стоявший в долине храм. Вы и сейчас можете увидеть его развалины… Вот тут — свидетельство о чужаке, который убил множество людей огненным жезлом, пока его не поймали и не сожгли на костре. Даже из огня он проклинал нас и наших богов! Еще один был способен подчинять себе людей одним лишь взглядом, пока его не убили стрелой издалека. Читайте, королева! Ни один из них не принес добро и мир. И этот ставр — не исключение. Вспомните, сколько крови пролилось с тех пор, как он появился здесь! Сколько людей погибло. А сейчас ставры начинают войну, и только боги ведают, чем она закончится. И он, вождь Мечедар, ведет их… Я могу оставить вас с вашими заблуждениями, но мы хотим предотвратить войну.
— Чтобы предотвратить войну, вам достаточно признать меня, — проговорила она. — А Мечедар делает то, что я ему говорю.
— Чтобы вы поняли, как ошибаетесь, я предлагаю испытать его.
Элор молчала. Стас много раз доказывал свою любовь и верность. Но эти страшные свидетельства! Он чужак, человек из иного мира. Когда-то она не разобралась даже в своих подданных, и родная сестра предала и едва не убила ее.
— Всего одно испытание, моя королева, — почтительно сказал Мирхем. — Он ни о чем не догадается. Вы же будете видеть и слышать все. И после этого примете решение.
— Хорошо, — одеревенелыми губами прошептала девушка. — Я согласна.
После совета их развели по комнатам, и Стас долго не мог заснуть. Перед глазами стояло лицо Элор. Плевать, что о его любви знают. Он не хотел прятать свои чувства, и сейчас более всего страдал от того, что он не человек. Он видел в глазах святош ужас и презрение. А когда сказал о любви… Глаза Мирхема так и рыскали, пытаясь зацепить и вызнать то, что их связывает. Стас думал, что ставры догадывались об их отношениях, но не видел и не слышал осуждения.
Этот храм не нравился ему. Многочисленные тоннели, вырубленные в цельной скале, отсутствие естественного освещения, неприязненное молчание жрецов угнетали Стаса. Как они здесь живут?
Дверь тихо скрипнула, и вошел человек. Стас повернул голову, пытаясь разглядеть пришельца. Человек приблизился. Вдруг он — убийца? Стас вскочил, готовясь перехватить удар и нанести свой, но гость почтительно замер:
— Мечедар…
— Что? Чего тебе надо?
— Мирхем желает встречи с тобой.
Мирхем? Верховный жрец не понравился Стасу. За внешним благообразием Стас чувствовал тайну, которую тот скрывает. Которую Стас не мог раскрыть при всем желании. Он не знал жрецов, не знал богов, которым они поклонялись, не знал их жизни и обычаев, не знал ничего. Но, может, теперь узнает?
— Хорошо, пойдем.
