Один амулет на школу с целью демонстрации? По моим прикидкам, всего у драконов должно быть около двадцати пяти школ. Пусть даже сорок — в пределах разумного.
Фактов явно не хватает. Что ж, будем их собирать.
На перемене никаких разговоров между учениками не было. Я бросил быстрый взгляд на Харрфа. Он старался ни на кого не смотреть, а однокашники, в свою очередь, делали вид, что не замечают наказанного. Между тем дракончика слегка пошатывало. При том, что заклинание было не из мощных, легкую контузию можно было разглядеть и без магии жизни.
Есть о чем подумать, но анализ подождет.
— Я сопровожу тебя до твоей пещеры.
Это не было предложением помочь. Я знал почти наверняка, что Харрф от него откажется. А так… сопровождать не значит поддерживать. Будем идти и мило беседовать.
Уроки закончились. Я объяснил команде, что, дескать, буду сопровождать, и попросил меня подождать. По пути я думал.
Харрф в принципе мог бы нам подойти. В телемагии хорош; как водник — тоже. Вот дисциплина — слабое место, но… возможно, что это нарушение будет последним. По натуре индивидуалист, сколько могу судить. Плохо. Мне нужны командные игроки, а у него ни умения, ни желания стать таковым — пока что. Не лентяй, это точно. Можно поставить в плюс. Вывод: приглядываться надо.
Незадачливый воздушный хулиган был доведен до своей пещеры, оставлен с советом отлежаться, а я чуть ли не бегом вернулся к школе.
— Ну что, все видели «Молнию»?
Как и предполагалось, среди команды рассеянных не было. Я предположил, что вопросы будут, и не ошибся.
— Стурр, ты такое видел? Человеческие маги так могут?
Отвечать с осторожностью:
— Мне о нем подробно рассказывали. Да, могут, но не все.
— А чешуя?
— Она защищает, но только один раз. И потом, «Молния» дает легкую контузию.
— А мы так сможем?
Хорош вопросик задала умная Суирра. Придется ответить честно.
— Я и сам не знаю. Тут ни одного универсала нет, кроме меня. Может быть, с помощью амулета с кристаллом…
— У Миррина такой и был. Правда, раньше я его не видел.
Недооценил я наблюдательность Согарра. А он к тому же сделал правильный вывод.
— Обещаю, что со временем мы попробуем. Но пока что из всего, что мы видели, следует вот что…
Я нарочито пристально обвел глазами соратников.
— …вы слышали, что Змей влепил Харрфу «провально». Не возьмусь утверждать: по делу ли, без дела, но такое было. Наша команда не может себе этого позволить.
Крохотная пауза.
— Это значит: наши оценки должны быть «весьма похвально» или «превосходно». И только так! Будущий десяток может сохраниться лишь будучи лучшим из лучших. Ну, а теперь повторим упражнения по стихийной магии.
На них‑то и произошло еще одно событие. Оно также заслуживало самого пристального внимания и анализа.
Фиорра впервые попробовала свои силы в чуждой ей магии воздуха. К большому удивлению всех, ей с первого раза удалось закрутить не такой уж слабый вихрь. Разумеется, я расхвалил умение, запомнил сам факт, но не оценил такую сенсацию должным образом. Подобная тупость непростительна для командира.
Очень слабым смягчающим обстоятельством было накопление сенсаций и чрезвычайных происшествий в этот день. По приходе в пещеру я отметил необычно важный, даже надутый вид сестры. Конечно, я поинтересовался причиной.
Ответ был дан с оскорбительной небрежностью и надменностью:
— Я сегодня летала самостоятельно.
И на случай, если глупый брат не понял:
— Без присмотра наставника.
Для младшего несмышленыша было обязательным проявить большой и почтительный интерес:
— Ты хочешь сказать, что наставник тебе разрешил так летать?
— Разрешил.
— И далеко летала?
— Круг в пятьсот ярдов.
Не так уж много, примерно на уровне домашних голубей. Но этого, конечно, говорить нельзя.
— Ну, значит, поздравляю! И я тоже буду так летать.
Голос Ррумы слегка смягчился:
— Спасибо. Конечно, и ты будешь.
А ведь это важная информация. Значит, через год нам тоже разрешат летать самостоятельно. Дополнительная степень свободы для тренировок. Увеличение радиуса исследования окрестностей. Плюсиков накопится немало.
Но на этом сенсации не исчерпались. Врачебный осмотр состояния отцова крыла показал: заживление все же идет не должным порядком. Конструкт придется слегка изменить; это дополнительный, но необходимый расход энергии. К моему собственному удивлению, справиться с этим удалось быстро. Возможно, сказалось обретение опыта. Но к моменту окончания работы истощение было недалеко.
Ковыляя к спальному месту, я уголком сознания подумал: что‑то сделано не так с Фиоррой. Хотя нет, она‑то запустила вихрь с толком. Придирок к ней быть не может. То есть это я сам чего‑то напортачил… или недодумал?
Анализ пришлось отложить на завтра.
Глава 33. Универсальное средство от глупости
Кто с утра пораньше расспрашивает родителей о важных стратегических материях? Покажите мне такого человека! Нету? Тогда покажите мне такого дракона! Неужели тоже нет?
То‑то же. Не сыщете, и не пробуйте. То есть, возможно, они существовали, но до взрослого состояния не дожили. А поскольку жить хотелось, то сбор фактов пришлось перенести на вечер. Это бы не помешало поработать головой под дороге в школу, но воспрепятствовали посторонние обстоятельства в лице Суирры и Согарра. Их я встретил по дороге.
Хитрая драконочка состроила самую умильную мордашку. Буду справедливым: земная или маэрская девушка сделала бы это лучше. Надо быть честным до конца: даже у собаки получилось бы более выразительно. Но у драконьего слабого пола на этот счет возможностей поменьше.
Умильность голоса соответствовала мимике:
— Стурр, вот мы тренируемся, чтобы стать самым лучшим десятком. Допустим, мы таким стали — и что потом?
Вопрос был ожидаемым, почему и ответ получился мгновенным:
— Хочу устроить так, чтобы мы продолжали быть самым лучшим десятком даже в учебке[11]. И главное: чтобы в глазах командиров мы таким и были. Нас должны ценить. Когда начнутся военные действия, мы должны получать задания хоть и трудные, но выполнимые. Вот тогда мы выживем. Еще одна цель: чтобы любой из нашего десятка мог сделать карьеру.
Я уже видел готовый вопрос на кончике языка Суирры и поспешил его предупредить:
— Мы не можем позволить себе быть средними. Иначе с нами сделают то же, что и с десятком моего отца.
Реакцию нетрудно было просчитать:
— А что с ним — с десятком то есть — сталось?
