Бернхард Хеннен - Меч эльфов. Наследница трона

Клод не имел права ни с кем разговаривать. Приказ был однозначен: он должен направиться на «Ловце ветров» в узкий пролив между Тюленьим островом и материком, причем в плохую погоду, когда корабль неминуемо станет игрушкой стихий. И он повиновался этому убийственному приказу. Должно быть, Тьюред ненавидит его! Сначала проваленный абордаж в гавани, а теперь вот еще и это!

Клод приказал всем морякам снять доспехи. Во вражеских водах они были обязаны быть всегда вооруженными. Но здесь не стоило опасаться мародеров из близлежащей гавани. Здесь нужно было сражаться только против моря, а в этом деле кирасы помогают мало.

Мужчины стояли на главной палубе и беспомощно наблюдали за капитаном корабля. Сильное течение нещадно опрокидывало «Ловца ветров» на левый борт, неся к береговой полосе. На веслах не было никого, весельные люки были задраены, чтобы не набирать лишней воды при беспокойном море. И без того трюмные насосы работали безостановочно. Кроме того, Клод не доверял гребцам. В вечер перед отплытием более двух третей его ребят заменили на новеньких. Они не привыкли работать вместе. А он не хотел вкладывать судьбу корабля в их руки.

Шпангоуты «Ловца ветров» скрипели от давления воды на корпус судна. А Клод все считал. В учебниках по мореплаванию цифр было больше всего. Если он сделает все хорошо и посадит галеасу на мель в нужном месте, то утонет только четверть его команды. Но если он совершит ошибку и все пойдет плохо, то не спасется даже четверть.

Битва приближалась к концу. По левому борту он видел в воде ивовые прутья, которыми в коварной береговой полосе маркировались каналы, через которые уходила вода. Меньший корабль, к примеру береговой парусник, смог бы проскочить там. Но не галеаса с более чем тремястами людьми на борту.

Луиджи стоял прямо напротив него. Старый штурман изо всех сил держался за ручки штурвала. Он служил еще под командованием Альвареза. Его мышцы и сухожилия работали под грубой, выдубленной ветром кожей. А глаза были полны ненависти.

В такелаже пел порывистый ветер. Ледяной дождь бил о палубу почти под прямым углом.

— Мы посадим его на киль! — Клод старался перекричать бурю. — Там, впереди, есть хорошее место без скал.

— У нас получится, — прохрипел Луиджи. — Приливное течение скоро станет слабее!

Клод увидел скалы, поднимавшиеся впереди из бушующей пены. Там его корабль разобьется на мелкие кусочки. Может быть, им повезет и течение ослабнет. Тогда они смогут вывести галеасу из опасных вод и он не выполнит приказ. Но если им не повезет и «Ловец ветров» разлетится вдребезги, выживших будет очень мало.

Капитан внезапно отпустил штурвал. И тут же почувствовал, как корабль сильнее накренился на левый борт.

— Что ты делаешь, убийца? — вскричал Луиджи. — Ты убийца!

Днище корабля царапнуло о песок. Последовал толчок, сбивший с ног почти всех. Затем «Ловец ветров», ко всеобщему удивлению, снова освободился. Ветер и волны сдвинули его с первой мели.

Клод ухватился за руль, чтобы подняться. Он разбил себе колено. Кто-то что-то кричал на носовом возвышении.

Второй удар был сильнее. Фок-мачта сломалась и вместе с парусом свалилась за борт. Подобно тарану запутавшаяся в такелаже, она билась о борт корабля в такт волнам.

— Обрубить канаты! — кричал Клод оглушенным людям. Увидел капитана морской пехоты на носовом возвышении. — Хуан! Проследи, чтобы мы избавились от мачты!

Течение несло корабль дальше, к следующей мели, а потом корпус корабля прочно застрял в иле, пойманный железным кулаком береговой полосы. Клод знал, что корабль не освободится уже никогда.

Он посмотрел на берег. Дюны находились не далее чем в полумиле. Во время отлива у них должно получиться, если между ними и безопасным берегом не окажется зыбучего песка.

Капитан обернулся и посмотрел на мостик. Луиджи тяжело опустился на ставший бесполезным штурвал. Губы его были в крови. Вероятно, прокусил, когда падал. Навигатор Сибелль, похоже, ударилась, когда падала, о ручку штурвала. Левый глаз у нее заплыл, из носа шла кровь. Дождь смывал ее, заставляя стекать на кружевной воротник, медленно окрашивавшийся в розовый цвет.

— Сестра Сибелль, в состоянии ли ты сделать свою работу?

Не совсем пришедшая в себя мореплавательница кивнула.

— Тогда подсчитай, пожалуйста, сколько у нас погибших и раненых.

Галеаса застыла, слегка накренившись на левый борт. Клод попытался собраться с мыслями. Нужно обследовать корпус, бочонки с питьевой водой и припасами. Он посмотрел на палубу. Там, изогнувшись, лежал человек. Головы у него не было. Должно быть, его убила упавшая мачта. Больше мертвых де Блие не обнаружил.

— Перебросьте канаты через перила!

Наверняка от удара несколько человек попадали за борт. В ледяной воде им долго не протянуть. Что делать? Он вызвал в памяти бесчисленные ночи, когда он размышлял над справочниками по мореплаванию. Они выжили. И похоже, что у них намного меньше погибших, чем он опасался.

На его губах появилась улыбка. Впервые за долгое время он был доволен собой. Он получил идиотский, самоубийственный приказ. И он справился с ним лучше, чем ожидал.

Что-то скользнуло по его шее. Быстрое. Острое. Кто-то схватил его сзади.

По воротнику бежало что-то теплое. Он ухватился за шею и почувствовал под пальцами рану. Большая, размером со второй рот.

— Ты убил корабль! — прошипел ему на ухо Луиджи.

Гисхильда проснулась от звука барабанящего в окно дождя. Ощупала постель рядом с собой и испытала облегчение оттого, что она оказалась пуста. В последнее время Эрек приобрел привычку вставать очень рано.

Королева повернулась на другой бок и попыталась снова уснуть. Может быть, Эрек что-то почувствовал? В любом случае, виду он не подавал.

Они встречались нечасто. И каждый раз после того, как Люк любил ее, она тщательно мылась внизу, в конюшне. Она изо всех сил старалась смыть следы. Гисхильда вздохнула. Она представляла себе это совершенно иначе. Если бы она могла уехать из Фирнстайна, было бы легче. Но каждый день приходилось принимать столько решений.

Она ждала часа, когда начнется наступление Церкви Тьюреда. Тогда она наконец сможет убраться из дворца! Она постоянно чувствовала, что за ней наблюдают. Каждая улыбка, каждый взгляд внезапно начинали казаться неоднозначными.

Сигурд сильно изменился со времен первой ночи в конюшне. Приближалась зима. Он хромал. Перемена погоды заставляла вспомнить о старых шрамах.

Гисхильда перевернулась на спину и посмотрела в потолок. Комната была побелена. В углу в старой паутине висел высохший труп паука. Хотя он был там, похоже, уже давно, заметила она его только вчера. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем она окончательно запутается в паутине своей лжи?