Как только стемнело, Эстрил покинул замок на своем светло-сером коне, надеясь уже следующим вечером достичь Шингвы. Он не сомневался, что войска Сената отправятся в Перонеду, не дожидаясь утра, как только узнают, что единственная возможность вернуть Звездную силу вот-вот ускользнет навсегда. Жертвоприношение назначено через три дня, они обязательно успеют!
Северо-запад Аникодора был самой глухой его частью. Даже в Шингву из Перонеды вела старая запущенная дорога, совсем не похожая на обычные ровные, укатанные тракты. После весенних ливней ее развезло, потом жаркие летние лучи высушили горбыли и рытвины. Оставалось надеяться, что лошадь не споткнется в полной темноте и при бешеной скачке.
Эстрил пришпорил коня. По обеим сторонам дороги мелькали густые деревья, а между ними, кое-где — огоньки. Нет, Шайса не так уж не права, обвиняя его в предательстве. Ведь был же миг колебания, ведь допускал же он вероятность… Этого не изменишь никакими подвигами, которые теперь он готов совершить ради нее. И если сомнения возникли однажды, кто поручится, что в самое ответственное время он снова не свернет с пути? И все же… Если бы она знала, если бы могла видеть, как он мчится сейчас сквозь ночь, чтобы отвести от нее смертельную опасность!..
Через три часа сумасшедшей езды впереди сквозь дождь забрезжили огни. Это была одна из станций, где Эстрил надеялся сменить измученную лошадь. У него не было времени оставаться там на ночлег, но выпить чего-нибудь горячего он рассчитывал, иначе сон одолеет его прямо в седле.
В радужном свете масляных фонарей, качавшихся на ветру, показался приземистый дом под черепичной крышей, окруженный хозяйственными пристройками. Перед домом на большой круглой клумбе пестрели цветы, которые заботливо выращивала жена смотрителя. Сам смотритель, полный загорелый мужчина лет пятидесяти, распахнул двери перед поздним гостем. Как Эстрил и ожидал, услышав требование оседлать свежую лошадь, смотритель с деланным сожалением развел руками. Но кожаный мешочек с деньгами сразу же поправил дело, и смотритель засуетился, крикнул заспанную жену, чтобы собрала ужин, а сам пошел на двор позаботиться о конях, обещав управиться за четверть часа. Эстрил, сняв, наконец, мокрый насквозь плащ, вошел внутрь.
Еда, предложенная путнику, оказалась удивительно скудной: кружка подогретого молока, хлеб и сыр — не очень свежие и совсем не вкусные. Эстрил подумал, что раньше, даже будучи бедным студентом, он не стал бы есть такую пищу. А потом вспомнил, что еще не успел осознать свое возвращение на родину. Замок Ортега, куда он угодил без сознания, прямо из становища туземцев, казался продолжением его бесконечного путешествия. А здесь, на заброшенной станции, он вдруг почувствовал себя дома.
Однако насладиться ощущением родины Эстрилу не удалось. Сначала он услышал голоса во дворе. Потом в дом вошли трое мужчин в одинаковых плащах из тонкой черной кожи, блестящей от капель дождя. На груди у каждого виднелось изображение айона — знак шкиды Сената. У двоих значок был серебряный, у третьего, вероятно, старшего, аледа, — золотой.
— Это он? — спросили они у суетящегося хозяина.
— Он, он, — закивал тот. — Спешит куда-то, велел коня седлать.
— Именем Сената, вы арестованы, — заявил алед. — Отдайте ваше оружие и следуйте за нами.
Эстрил вскочил, хватаясь за саблю. На вид оружие ничем не отличалось от того, какое было у трогов. Даже если здесь целая тионда, он справится, ведь он теперь маг Огня! И снова в голове пронеслась мысль: а ведь раньше ему ни за что не пришло бы в голову не подчиниться требованиям трогов. Правда, и сейчас, этот жест был скорее автоматический: Эстрил не собирался сопротивляться.
— Господин алед, я служу Сенату, — с достоинством сказал Эстрил. — По некоторым причинам у меня нет при себе документов, но я еду в Шингву с очень важными сведениями.
— Это пусть сенатор Грег разберется, — проворчал трог. — У нас приказ доставлять к нему всех подозрительных путников, едущих со стороны Перонеды.
— Сенатор Грег? Мы едем в Шингву?
Эстрил помнил этого сенатора, сухонького, пожилого мага Воздуха.
— Зачем в Шингву? Сенатор Грег остановился в деревне Скрива. Если вы ни в чем не виноваты, то продолжите свой путь, почти не потеряв времени. Скрива по этой же дороге, в четверти часа езды.
— Великолепно! Так пойдемте, пойдемте скорее! — заторопил трогов Эстрил, протягивая старшему саблю.
Троги переглянулись. Им не раз приходилось арестовывать разных людей, но впервые человек так радовался собственному аресту.
Любимая чашка с серебряным узором поверх темно-синей глазури выпала из рук управительницы. Она не нагнулась, чтобы собрать черепки. Сегодня все валится из рук! И неудивительно: с той памятной ночи, когда Келлион не показалась на небе в обычный срок, извечный порядок в храме нарушился. Не в силах смотреть на мечущихся в отчаянии сестер, отвечать на их бестолковые вопросы, утешать и обещать, Атта все чаще запиралась в своей комнате. Происходящее в храме доходило до нее в виде слухов, нашептанных верными стражницами.
Некоторым сестрам стали сниться странные одинаковые сны: как будто они стоят на вершине горы и глядят вдаль, на другие заснеженные вершины. Говорили, что в замке очень похолодало, а сегодня с утра выпал настоящий, «земной» снег, так что пришлось долго мести двор, чтобы можно было ходить по нему. Говорили, что одной сестре показалось, будто стена, окружавшая храм, стала прозрачной. Никто не понимал, что происходит, однако многие предрекали скорый конец мира. Доносились даже слухи, что во всем виновата управительница, посмевшая попрать освященные веками законы. Атта велела своим прислужницам и шпионкам хорошенько запоминать тех, кто возводил на нее эту напраслину. Когда все утрясется и будет время, она с ними разберется.
Но беда никогда не приходит одна. Теперь оказалось, что Шайса снова пропала из поля зрения. Атту это очень беспокоило: за девчонкой шла настоящая охота, и нельзя было пропустить момент, когда ее притащат на алтарь Колон. Нельзя, чтобы кто-то другой воспользовался Звездной силой! Ну почему она послушалась Хэйсоа и велела искательницам возвращаться в храм, когда можно было поймать девчонку… Даже если пришлось бы пожертвовать еще одной, двумя, многими сестрами, цель оправдывает средства. Великая, долгожданная цель: владычество над целым миром. Управительница прошла к стене, где висела карта мира, и, раскинув руки, прижалась к ней. Она поглаживала очертания незнакомых материков, значки гор и лесов, голубые линии рек. Скоро все это будет принадлежать ей! Надо же, как не вовремя Шайса покинула храм!
