Ознакомительная версия.
Маг со смехом втолкнул меня в какое-то помещение, в центре которого был начерчен октаэдр, а рядом возвышалась уже знакомая большая полупрозрачная гладкая плита. Я пыталась вырваться, начала напоминать о хозяине, а Тьёрн всё продолжал хохотать, подталкивая к алтарю. Наконец, преодолев моё сопротивление, усадил на него и с лукавым видом попросил подождать минут десять. И оставил одну посреди тёмного, освещённого всего тремя светильниками, горевшими холодным магическим светом, помещения.
Боясь дотронуться до линий на полу, съёжившись, сидела на краешке плиты, надеясь, что приключение не выйдет мне боком.
Вернувшись, Тьёрн назвал меня трусихой, снял с жертвенника и, начертив в воздухе какой-то знак, открыл проход в стене. За ним оказался уютный кабинет, красноречиво свидетельствовавший как о роде занятий, так и о характере хозяина. Полнейший беспорядок на столе, куча всяких баночек, колбочек и минералов, стеллаж с книгами и горы исписанной бумаги.
— Присаживайся! — маг указал на кресло. — К магическому кофе как относишься?
— Ненастоящему? — я недоверчиво взглянула на жестянку в его руках. Нет, вроде бы кофе в зёрнах, во всяком случае, пахнет.
— Настоящему, просто приготовленному с помощью магии.
Не прошло и пяти минут, как на столе оказались две чашки ароматного напитка.
Разумеется, поинтересовалась, зачем ему понадобилась.
Тьёрн замялся, отделался путаным объяснением, а потом признался, что ему приятно на меня смотреть, беседовать со мной.
— Магам тоже скучно и одиноко бывает, — подмигнул он.
Скованность постепенно прошла. Я уверилась, что опыты Тьёрн на мне ставить не собирается. И он убедил меня придти как-нибудь ещё.
Разговор затянулся на три чашки кофе и кусочек ягодного торта.
Я возвращалась в особняк Тиадея в приподнятом настроении, вспоминая сделанный магом на прощание комплимент. А ещё подаренный букетик фиалок, который воткнула в волосы.
Вспомнились старые времена, когда за мной ухаживал ллор Касана.
Шла и улыбалась. И чуть не попала под копыта лошади.
— По сторонам смотрите! — прикрикнул всадник.
Я извинилась. Шарф соскользнул, обнажив браслет.
— Торха? — норн удивлённо вскинул брови и скривился. — Кто дал тебе право разгуливать по городу в неположенной одежде, будто свободная?
Ухватив за руку, он взглянул на надпись на браслете. И помрачнел, до боли сжав запястье. Я вскрикнула и взмолилась отпустить: неудобно стоять на цыпочках, да ещё железных тисках чужой хватки.
— Так это тебя, тварь, посадили рядом с дочерью?
Норн оттолкнул меня, от неожиданности я с трудом удержалась на ногах. В глазах его сквозило презрение.
Значит, передо мной отец норины Мирабель, граф Ларели.
Шоан, но я-то тут причём, я ведь не сама туда села, это всё хозяин!
— Рабыня обязана отвечать, когда её спрашивают.
— Я не знаю, что ответить, мой норн, потому что не понимаю, о чём речь.
— Зато твой хозяин знает. Предупреждаю, торха: не зарывайся! Ты никто и всегда должна об этом помнить. Забудешь, посмеешь причинить малейшее огорчение Мирабель, — пожалеешь. И ты, и ублюдки, которых родишь. А сейчас я позову стражу, и тебя переоденут.
Граф даром словами не разбрасывался: меня подхватили под руки двое солдат и отконвоировали во двор казённого дома. Под наблюдением норна раздели и кинули под ноги платье торхи, явно не по размеру. Мою одежду разрешили забрать, раз она куплена на деньги виконта Тиадея.
— Ну вот, всё как нужно, — граф окинул меня довольным взглядом. — Тебе к лицу уродливые вещи — отражают сущность. А теперь пошла отсюда!
Норн дал шпоры коню, с ног до головы окатив меня из ближайшей лужи.
Солдаты загоготали.
Отвернувшись, отряхнулась и, низко опустив голову, побрела прочь.
На лестнице столкнулась с госпожой. Естественно, та поинтересовалась, почему я так выгляжу. Рассказала только часть правды: что меня приказал переодеть какой-то норн.
— Ты не запомнила, как он выглядел?
— Это был… ваш отец, госпожа.
Норина Мирабель испуганно вздрогнула и приказала молчать.
Когда вернулся хозяин, ему донесли о неприятном инциденте. И, естественно, ему это не понравилось. Я, разумеется, не назвала имени обидчика, только улицу, на которой всё произошло.
Законы действительно предписывали торхам ходить по улицам в одежде, демонстрирующей их статус, поэтому норн выдал специальное разрешение на ношение обычного платья, велев всегда носить с собой. Оно пригодилось: гуляла я много, и одна, и с Рагнаром.
Рождение ребёнка изменило статус, резко уменьшив количество работы. Управляющий теперь не ругал за лень, не настаивал на обязательном присутствии на ежедневном собрании, поручая лишь совершать покупки. Пыль в комнатах вытирала по собственной инициативе, потому что привыкла. Хотя, не делай я этого, смотрели бы косо.
В августе, когда переболела какой-то дрянью и не могла кормить малыша, ещё раз навестила Тьёрна. Он обрадовался, никакими алтарями и обрядами не пугал, даже проводил до бульвара. Как делал и в дальнейшем, если мы засиживались — я начала регулярно бывать у него.
Осень вступали в свои права. Зарядили дожди, похолодало.
Я бегала по аптекам: подделывая рецепты, не могла заходить за каплями в одно и то же место. Тем более госпожа их тоже периодически покупала. Мне не нужны лишние подозрения и расспросы.
В тот день тоже посвятила покупке капель. Купить-то их купила, только позабыла о коварности погоды: попала под дождь, настоящий ливень.
Зябко кутаясь в опрометчиво надетую вместо пальто шерстяную кофточку, за считанные минуты промокшую насквозь, быстро поняла, что бороться со стихией бессмысленно, и юркнула под ближайший навес. Тут уже прятался мальчик-разносчик и парочка влюблённых.
С волос текло. Не хватало ещё заболеть!
Дождь всё не кончался, а я начала шмыгать носом. Сняла мокрую кофту, но не помогло. Кожа покрылись мурашками.
До особняка Тиадеев далеко, целых три квартала. Зато до улицы Белой розы всего пара минут быстрой ходьбы.
Задумалась: прилично ли навязаться в гости к магу? Но, с другой стороны, он же мне всегда рад, да и я всего на пару минут, обсохнуть. Раз Тьёрн волшебник, то наверняка знает, как превратить мокрые вещи в сухие. Даже если нет, под крышей у камина теплее, чем на промозглой улице.
Решившись, шагнула под дождь и, придерживая юбку, чувствуя, как хлябает в туфлях вездесущая вода, поспешила к нужному перекрёстку.
Улица Белой розы, конечно, не так респектабельна, как наша, и дома на ней перемежаются с лавками, но чистая, с узким тротуаром, петляющим вслед за причудливыми изгибами мостовой.
Ознакомительная версия.
