— Кой-кому бы помощь вчера не помешала.
Скальд оскорбился.
— Я мог бы осилить еще три раза по-столько!
Вокруг заржали еще громче.
— Да когда ты вливал в себя последний кувшин, у тебя уже из ушей лилось! — донеслось сзади — А у Гюльви из носа!
— Ладно, хватит шуток, — ярл снова стал серьезен — Гудбруд сказал, что ты колдун, ученик Трески. Нам нужен колдун, что ты умеешь?
Раз уж пошел предметный разговор, я не стал вилять, и тоже отбросил веселье.
— Мне было мало лет, ярл, когда убили деда. Он немногому успел меня научить. Некоторые тайны стали ведомы мне, но гораздо больше осталось скрыто.
Мне не надо было оглядываться, чтобы увидеть разочарование на рожах обступивших нас карлов.
— Да! Немногое. Но, не думал же ты встретить в кабаке мудреца, которому ведомы и восемнадцать Великих заклятий*? Их не знал и дед Торвальд, не то, что я.
— Но чему-то он тебя научил?
— Немного огня и чуть больше льда, ярл, воздух — совсем чуть, а вода и земля мне непокорны. Я знаю рунную вязь, но готовых заклинаний у меня немного…
— А Хильда? Хильда Аудунсдоттир! — обозначился рыжий скальд — Она же…
— Помолчи, Гудбруд, — отозвался ярл.
А я продолжал.
— Я чувствую волшебство, могу работать с амулетами, талисманами и прочими артефактами… — при этих словах морщины на лбу ярла разгладились — Знаю лекарства и яды, и как бороться с болезнями и ранами. Бабка Хильда, дочь Аудуна, учила меня, когда погиб дед, и пока мне не пришлось уйти из Лаксдальборга.
— Амулеты, говоришь? Ну-ка, взгляни! — он запустил руку в поясную сумку и высыпал на рум рядом с собой довольно немалую кучку металла — Расскажи мне об этих вещах.
Предложение явно было с подвохом, и следовало бы проявить внимательность.
В кучке были, в основном, кольца, всякие: золотые и серебряные, с камнями и без, с рунами и неизвестными символами. Были серьги, как совсем простые, так и такие, что впору надеть и жене иного конунга. Были пряжки, брошки и всякие висюльки.
Магии в этом всем не было и на комариный хер.
Что-то такое, правда, чувствовалось в медном кулоне на грубом кожаном шнурке. Оправа была покрыта полустершимися рунами, среди которых преобладали ISA и ANSUZ, а вместо драгоценности был вставлен ограненный кристалл кварца, когда-то, видимо, чистый и прозрачный, а теперь мутный и потрескавшийся. Крепления кристалла в оправе потемнели, и легко крошились.
Но «что-то такое» именно что чувствовалось, вроде как оттенок вкуса, если выпить воды из плохо помытой кружки из-под пива.
— Это хорошая добыча, ярл Гуннлауг — сообщил я ему — Можно выручить много серебра за некоторые из этих украшений. Но волшебных вещей среди этого нет. Возможно, — я показал ему медный кулон — Было вот это, но сейчас это мусор.
Тот едва заметно вздохнул.
— Этот амулет перешел ко мне от отца, а я надеялся передать его сыну.
Я покачал головой.
— Он испортился, проще сделать новый. Да и мог он немного. Заморозить что-то, или создать глыбу льда, ведь так? Этот амулет делал хороший мастер, вложил в него добрую меру силы, но почему-то взял не самые лучшие материалы и был небрежен в работе. Может, твой отец обидел мастера чем-то, или мало заплатил?
Амулет был несложным, если честно, и сделан через задницу, но раз уж ярл так о нем сокрушался, я решил не огорчать его. Хотя, такая штучка будет, конечно, куда как получше моих болотных поделок.
— Немного мог?! — возмутился Гудбруд — Не раз силой амулета повергались сильные бойцы! Им ярл поразил драугра на Эльдстеланде! Да, даже драугр, настоящий драугр, Конь — не ходун — был погружен в колдовской лед навеки! А ты говоришь…
Вязь рун, комок холода в животе — и скальд с недоумением уставился на кусок льда с ручкой, в который превратилась его кружка, которой он с таким упоением размахивал. Он потряс ее в воздухе, потом перевернул, потряс еще и ничего из нее не добыл. Потыкал лед пальцем, понюхал, хотел лизнуть, но не стал, и сделался задумчив.
— Как колдун я лишь бледная тень своего деда, Гудбруд Гудбрудсон, но дар Имира при мне, и я знаю, о чем говорю.
Столпившиеся сзади хирдманы одобрительно загомонили, и скальд передал им кружку посмотреть и потрогать. Ею постучали об щит, а потом, судя по звукам, кто-то принялся ковырять ее ножом.
— Это была добыча, — ярл сгреб все кольца и висюльки обратно в сумку — Что ж, дренг Свартхевди, скажу тебе прямо, и такого же жду ответа. Ты бы нам пригодился. Если ты решишь быть с нами, я буду рад.
Вот это хорошие и правильные речи, давно пора.
— Что ты дашь мне, ярл? — поинтересовался я о главном.
— Ты получишь вдоволь еды и питья, и место на руме. До первого боя, или пока не принесешь хирду пользу, как колдун. Потом, если удача будет с тобой, ты сможешь рассчитывать на одну долю хирдмана, и обычную долю колдуна. Но о том договор будет, если ты станешь одним из нас. Ты согласен, Свартхевди Бьернссон, по прозвищу Конь?
Ну а что? По-моему, достойное предложение.
— Покажи мне мое место на руме, ярл Гуннлауг, — ответил ему я — Мои дар и секира пригодятся тебе в странствиях!
— Третий рум с кормы. Мы выходим завтра на рассвете, будь готов к этому времени, заверши свои дела, верни долги.
Ну и хорошо, как раз последний раз поспать на мягком, поесть нормально, помыться, да и на служанку хватит, чтобы спину потерла. Самое то, что нужно, для начала хорошего путешествия!
Удача не будет со мной, и не видать мне ни доли хирдмана, ни доли колдуна, ни удачного путешествия на «Сияющем Змее» ни всех прочих достойных и славных дел. Ни славы, ни добычи, лишь тот самый шиш, и даже без масла — в глубине души я подозревал, что так оно все и будет. Надеялся, конечно, что хоть в этот раз все сложится так, как надо. Мечтал и грезил.
С рассветом в порт начали подтягиваться хирдманы. Пришел Кари-лучник, со своим грозным луком, в одной руке у него была связка стрел, а в другой большой кувшин, из которого он время от времени отхлебывал. Пришли братья Гуннарсоны, оба пьяные до изумления. Братьев сурово штормило, они не падали, только потому, что висели друг на друге; передвигаясь по дороге извилистым зигзагом, они шатались и развывали веселые песни, и горожане, спешащие по своим утренним делам, благоразумно обходили веселых братцев стороной. Скоро свежий морской ветер выдует пивные пары из пьяных головушек, а остатки хмеля выйдут с потом — ведь нет ничего лучше для протрезвления, чем пара ведер холодной воды на голову, и немного повертеть веслом. Пришли и остальные достойные и храбрые карлы из хирда ярла Гуннлауга Длинного.
