Ознакомительная версия.
Среди претендентов более всего наблюдалось молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет. Однако встречались исключения, доходящие до абсурда. Несколько древних старцев и совсем сопливых пацанов привлекали всеобщее внимание и вызывали град насмешек как со стороны претендентов, так и многочисленных местных жителей, собравшихся поглазеть на забавное зрелище.
Посреди поля, охраняемая несколькими легионами бравых гвардейцев, возвышалась сколоченная из досок высокая трибуна, на которой в окружении многочисленной свиты вот-вот должен был появиться Его Величество Фернан Первый – законный монарх королевства Кангур. Шмультик и Гвенлин, беззастенчиво пользуясь всеми преимуществами конного над пешим, будто пара ледоколов, рассекли плотные ряды зевак и незадолго до выхода монаршей персоны оказались в первых рядах зрителей, непосредственно перед цепочкой легионеров.
Ровно в девять часов, буквально подтверждая одну избитую во всех мирах поговорку: точность – вежливость королей, над помостом полыхнуло так, что, несмотря на солнечный день, у многих присутствующих перед глазами поплыли разноцветные круги, и на трибуне, сопровождаемый многочисленной свитой придворных прихлебателей, появился сам Фернан Первый со своей королевой. Шмультик, а в большей степени Гвенлин были несколько разочарованы тем обстоятельством, что рядом с королем и его супругой не было принцессы Илейн. Впрочем, каждому присутствующему было доподлинно известно, что девушка здесь не появится, но в душе люди продолжали надеяться на то, что в самый последний момент королю и королеве захочется похвастаться перед подданными и многочисленными гостями красотой и девической нежностью плода их совместной любви. По правде говоря, злые языки поговаривали, что никакой любви на самом деле между супругами не было. Неказистый образ толстой и некрасивой Пьетри, матушки Илейн, как-то не очень гармонировал со статной фигурой ее красавца супруга. Тридцатипятилетняя женщина внешне выглядела едва ли не старше своего пятидесятилетнего мужа. По этой причине в народе очень жалели Фернана и снисходительно относились к его многочисленным любовным похождениям на стороне. Злые языки также утверждали, что король несколько раз цеплял дурную болезнь и награждал ею свою законную супругу, но об этом не было принято громко распространяться по понятной каждому причине.
Не теряя даром времени, Его Величество выступил с напутственным словом. Его усиленный магией голос гремел так, что достигал самых удаленных уголков Воловьей Пустоши. Стоящие в передних рядах даже пожалели о том, что в свое время приложили массу усилий, чтобы пробиться к трибуне, поскольку любоваться было особенно нечем, а громкий голос Фернана Первого с такого близкого расстояния, мягко говоря, очень даже раздражал:
– Итак, други мои, желаю победы самому достойному! Помоги ему Бог, как двадцать лет назад помог мне – скромному кузнецу. А теперь за дело, неча почем зря тары-бары разводить, иначе моя дочурка состарится, так и не дождавшись настоящего мужика! – Затем, повернувшись лицом к поджавшей губы супруге, игриво шлепнул благоверную прилюдно под зад своей широченной дланью и для порядка спросил: – Правильно ли я говорю, моя козочка?
На этом, к вящему удовлетворению впередистоящих зрителей, речь короля и закончилась. Два десятилетия, проведенные рядом с хорошо образованной, но не очень далекой супругой, не смогли превратить бывшего сельского кузнеца в утонченного щеголя. Он был прям и частенько приходил в ярость, если кто-то из придворных пытался завуалировать банальную проблему или нехорошую новость витиеватыми демагогическими вывертами. Ученые мужи королевства до сих пор не устают ломать голову, каким образом эдакой дубине во время предыдущего турнира удалось обыграть в шахматы всех своих оппонентов. А секрет заключался всего лишь в том, что в подгруппе Фернана хотя бы какое-то представление о том, что такое шахматы и как ими ходят, имел только он, прочие претенденты на руку принцессы Пьетри вовсе не могли отличить пешку от слона.
В ответ на столь вызывающее поведение мужа бедная затюканная Пьетри лишь еле заметно кивнула и еще сильнее сжала рот. Нет, не о таком мужлане она мечтала в далеком и безвозвратно ушедшем девичестве. Идеалом принцессы был утонченный витязь в сияющих латах, восседающий на белом коне, обладающий истинно королевскими манерами и готовый в любой момент отдать жизнь за ее честь и достоинство. В своих грезах молодая Пьетри видела себя покорительницей мужских сердец. Самые знатные юноши королевства Кангур, а также молодые люди королевских кровей соседних государств должны были падать и тут же складываться в штабеля при одном ее появлении. Но, как оказалось, так бывает лишь в волшебных сказках и рыцарских романах, которыми она зачитывалась до своего замужества. Действительность для мечтательной девушки превратилась в сплошной кошмар. Мужем ее стал неотесанный кузнец, не умеющий связать между собой и пары слов. Ко всем прочим бедам, после того как ее горячо любимый папенька пятнадцать лет назад сломал шею во время охоты и его место занял муженек, королеве стало и вовсе невмоготу. Фернан не пропускал ни одной юбки, и всякая понравившаяся ему особа женского пола тут же становилась его любовницей. Вполне естественно, что погруженный по самые уши в любовные баталии с придворными фрейлинами, симпатичными горожанками или грудастыми крестьянками (Его Величество не был капризен и не придавал никакого значения социальному статусу своей очередной пассии) король относился к выполнению супружеского долга весьма халатно и зачастую по полгода не заглядывал в спальню своей супруги. Как следствие, подобное издевательское отношение к женщине окончательно превратило ее в бессловесное существо, погруженное целиком и полностью в свой внутренний мир, где царствовали красота, любовь и взаимоуважение. Иногда после очередной моральной оплеухи, незаслуженно полученной от своего ненавистного муженька, женщина выходила из транса и в очередной раз обращалась к Небесам с мольбой, чтобы те побыстрее избавили ее от затянувшегося кошмара. Однако земля не торопилась разверзнуться под ногами ее супруга, божественное пламя не сжигало дотла презренного развратника, небесный свод не обрушивался на его голову. Видя столь вопиющую несправедливость, королева вновь бежала в свой спасительный внутренний мир.
После того как король Фернан осчастливил присутствующих напутственной речью, трибуна вновь озарилась ярчайшей вспышкой света. Его Величество вовсе не собирался целый день торчать на жаре, чтобы лично наблюдать за ходом отборочных состязаний, поэтому монарх вместе со свитой поторопился убраться обратно во дворец, где в трепетном ожидании первого любовника королевства томилась очередная его фаворитка.
Ознакомительная версия.
