Вереница всадников галопом пронеслась между высокими раскидистыми липами и изящными берёзками, пересекла луг с редкой, покрытой жемчужинками росы травой и выехала на укатанную просёлочную дорогу. Шанир тотчас догнал наследника и стал что-то настойчиво втолковывать ему. Дигнар отзывался неохотно и грубо, поглядывая то на привязанную к седлу вороного Гедерику, то на Оникса, которого Пепел бережно держал в объятьях. Наконец он махнул рукой и кивнул:
- Ладно, уговорил! Перехватим свиту у тиратской границы!
Шанир разулыбался, как скоморох на ярмарке, и, отстегнув от пояса флягу, протянул другу:
- Выпей и расслабься! Мальчишку мы поймали, вернуть его тебе дело техники. Если будем соблюдать осторожность, сатрап, да живёт он тысячу лет, ничего не узнает.
- Ничего это слишком много. - Наследник приложился к фляге, шумно выдохнул и пробасил: - Главное, чтобы папа о побеге не узнал, остальное я как-нибудь переживу.
Отряд перешёл на рысь, и через несколько минут к Дигнара и Шанира нагнал Ужага. С должным почтением он негромко сообщил о чём-то наследнику, отчего тот расцвёл, как вешний цвет. Взглянув на сияющего хамира, Эстениш почувствовал себя путешественником, дрейфующим на хрупкой льдине среди бурных океанских вод. Внутренний голос настойчиво твердил: "Ты покойник. Ты ничего не сможешь изменить". "Но почему? - вопрошал псевдофантош, скользя рассеянным взглядом по чёрным фигурам "сослуживцев. - Все они на своём месте. Все, кроме меня! Ну, какой из меня воин-маг? Да я ни одного заклинания не знаю! А мечом скорее ногу себе отрежу, чем господина сумею защитить! И зачем, спрашивается, хамиру такой телохранитель? А затем, чтобы прикрыть побег своего эльфа!" Озарение пришло столь внезапно, что Эстениш резко натянул повод. Конь, недовольный остановкой, фыркнул и забил копытом. Ликанец опомнился и позволил ему скакать дальше, а сам принялся развивать поразившую его мысль. "Значит, они взяли первого попавшегося человека и превратили в фантоша. Точно-точно, наследник же сказал: "Главное, чтобы сатрап о побеге ничего не узнал". Ещё бы! Такой позор! Жена сбежала со слугой! А теперь, когда любовничков повязали, во мне необходимость отпала, а, значит… Ой, мама!"
Эстениш сгорбился и оглянулся на пустую дорогу. Беднягу так и подмывало развернуть коня и дать дёру, но он прекрасно понимал, что фантоши настигнут его, и тогда расправы не избежать. Оставалось одно: замереть, раствориться, не привлекать к себе внимания - ждать удобного момента…
По просёлочной дороге отряд Дигнара двигался недолго. Вдалеке появился крестьянский обоз, и наследник свернул в лес. И дальше, до самых сумерек, всадники ехали звериными тропами. Над ними по-прежнему кружили бейги, и Эсти, голова которого соображала всё лучше и лучше, догадался, что без магии здесь не обошлось. "Если бы этих монстрюк кто-то увидел - такое бы началось! Похоже, их только мы видим". Когда совсем стемнело, Дигнар объявил привал. Фантоши спешились и начали разбивать лагерь. Эстениш старался не выделяться. Он расседлал своего коня, спутал ему передние ноги и пустил пастись, а сам прибился к Нырку и Лису, помогая с костром и приготовлением ужина. При этом ликанец не забывал украдкой смотреть по сторонам. Он проследил, как фантоши Шанира устанавливают палатки для господ, а Змей и Пепел укладывают пленников неподалёку от костра. Оникс и Гедерика выглядели расслабленными и умиротворёнными, и только мятая одежда с сине-бурыми разводами говорила о том, что перед сном обоим пришлось несладко. "Неужели их убьют? Они же совсем дети", - расстроено подумал Эстениш и вздрогнул: к костру подошёл Дигнар.
Наследник встал над пленниками, несколько минут сверлил их лица хмурым взглядом, а потом тихо пробормотал:
- Не могу видеть их рядом! - Он повернул голову, и Эстениш сжался, мечтая стать маленьким, а лучше невидимым. Узкие змеиные глаза обшарили его лицо с какой-то извращённой жадностью, полные губы оскалился в насмешливой улыбке: - Иди-ка сюда… Оникс.
Ликанец нервно икнул и задрожал, как листок на ветру, но ослушаться приказа не посмел, и на негнущихся ногах добрёл до хамира.
- Оттащи девчонку вон к тем деревьям. - Наследник указал на две сросшиеся ольхи метрах в двадцати от костра. - И сиди рядом с ней. Будешь сторожить до утра! Понял, дубина?
- Д-да, г-господин.
- И запомни: это очень важно. - Дигнар оглядел юношу с ног до головы, отвернулся и сплюнул себе под ноги: - Даже тебя видеть рядом с ней противно. Давай, вали отсюда - с глаз долой!
Словно получив пинок в спину, Эсти кинулся к Гедерике, подхватил её на руки и потащил к деревьям, искренне надеясь, что растворится в их тени и о нём забудут. Видимо, на небесах беднягу-развозчика наконец пожалели и исполнили его желание с аптекарской точностью. Дигнар, Шанир и Ланир сидели возле костра в окружении фантошей, пили, ели, разговаривали, и никто из них ни разу не взглянул в сторону Эстениша. Правда, в этом был и минус - покормить его тоже забыли. Но псевдофантош не жаловался. Расстелив свой плащ, он улёгся на землю рядом со спящей Гедерикой и стал разглядывать звёздное небо, точно надеясь, что найдёт там ответ на мучающий его вопрос: кто он такой?
Постепенно разговоры у костра смолкли. Господа разошлись по палаткам, фантоши устроились на плащах неподалёку. Змей и один из фантошей Шанира встали в караул. Эсти ещё какое-то время любовался звёздными россыпями, но постепенно начал клевать носом. Однако стоило ему заснуть, перед глазами немедля возник мрачный и злой наследник сатрапа. Змеиный взгляд впился Эстенишу в лицо, а в уши ударил пронзительный шипящий крик: "Будешь сторожить её до утра! Понял, дубина?" Юноша подпрыгнул на месте, распахнул глаза и испуганно огляделся. Конечно же, Дигнара поблизости не оказалось. Он и его спутники видели десятые сны. Фантоши тоже спали, и только три стройные фигуры загадочно темнели на фоне затухающего костра.
"Три? Но сторожить остались двое".
По спине пробежался холодок. Эстениш подался вперёд и тут же отпрянул - костёр вспыхнул столбом белого пламени, над поляной повис ослепительно-яркий шар, и стало светло как днём. "Что происходит?" Ликанец истерично взвизгнул и, повинуясь вопящей об опасности интуиции, проворно заполз за сдвоенный ствол. Распластавшись на земле, он приподнял голову и с ужасом уставился на высокого худого человека, закутанного в струящийся чёрный балахон. Он чем-то походил на жриц Солнца, те тоже вечно прятались под своими жёлтыми одеждами. Но это точно был мужчина - широкий разворот плеч, рост, осанка, и открытое лицо с невероятными красными глазами. Жгучие, беспощадные, они полыхали в глазницах, как два раскалённых угля, магнитом притягивая взгляд, лишая воли и рождая желание молить о пощаде.
