— А говоряяят… — губернаторша по-прежнему смотрела подозрительно. — Что вас среди тех мертвецов видели. Да что там среди — впереди! Верхом на этой вашей… паротелеге скакали! А некоторые даже говорят, это вы их на город натравили. — и она уставилась на Митю пронзительными, как буравчики, глазами.
— Никак невозможно, ваше превосходительство! — Мите потребовалась вся светская выучка, чтобы не дрогнуть лицом и не отвести глаз. — Упокоить при наличии соответствующей выучки, и посеребренного оружия могут и специальные полицейские чины, а поднять — тут уж только Кровные Моранычи. А я-то не Мораныч! — он развел руками, улыбаясь с обворожительной мальчишеской искренностью. — И не паро-телега у меня вовсе, а автоматон…
«Поломанный»
— Верно… — губернаторша продолжала поигрывать веером, разглядывая Митю будто никогда не видела раньше. — Тут уж не поспоришь… Не Мораныч — не поднимет, а коли поднимет… — она по-лошадиному помотала головой, отгоняя бредовую мысль как муху.
Митя ждал, затаив дыхание, в надежде, что мысль не прилетит обратно.
Губернаторша резко захлопнула веер и командным тоном распорядилась:
— Поглядим, что там за кирпич такой, мертвецкий, раз уж Моранычей у нас в губернии не случилось. Пусть ваш управляющий напишет нашему, и больше пока никому ни слова. Я первая хочу купить!
— Буду нем, как моги… как рыба, ваше превосходительство. — почтительно поклонился Митя. «Вы и сами всем разболтаете.» Оставалось надеяться, что Штольц уже нашел работников — мертвецкого кирпича после шествующих по улицам мертвяков понадобится много. Надо бы еще клеймо какое-нибудь эдакое придумать… с намеком… Хотя что тут придумывать — Митя невольно коснулся навершия булавки в галстуке. Моранин серп вполне подойдет.
— Да что мы все о делах! Вы кого из барышень Шабельских приглашать намерены? Слыхали, слыхали… — она погрозила пухлым пальчиком. — Меж Лидией и Зинаидой мечетесь… Кто же из них нынче ваша Дульсинея, а, юный ловелас? — губернаторша зашлась кудахчущим смехом.
«Дульсинея, право же… — мысленно повторил Митя. — В какой дыре надо было провести последние пятьдесят лет, чтобы назвать современную барышню — Дульсинеей? Вот бы Леокадия Александровна там и осталась!»
— Я надеюсь, старшие барышни Шабельские окажу мне честь…
— Уже и на Аду нацелились! Шалун! — веер хлопнул его по плечу. — Шабельским вовсе не следовало ее вывозить, она еще слишком юна.
«Дульсинея и шалун…» — уныло подумал Митя.
Хотелось отряхнуть плечо, по которому фамильярно прошелся веер Леокадии Александровны. Саму губернаторшу хотелось убить, но… умеренно. Митя подозревал, что такое желание обуревало бы любого на его месте. Страстная, до сумасшествия, до алой пелены перед глазами, потребность убивать больше его не тревожила.
— Но бал же у самих Шабельсикх, так что все вполне прилично. — возражал Митя из чистого упрямства — надоела.
— Да уж расстарались! И откуда только деньги взялись! Хотя, понятно откуда, у них же проклятье подросло — вот и действует! — с легкой завистью добавила она. — Иначе б новых платьев у Альшвангов не заказывали!
— Ваше превосходительство! — вскинулся мгновенно насторожившийся Митя. — Просветите, наконец, что за проклятье такое у господ Шабельских, от которого богатеют?
— Ах, ну конечно же! Вы не местный! Наши-то все знают… — снисходительно обронила губернаторша. Она огляделась по сторонам, будто боялась, что вот те самые, которые знают, ее услышат, прикрылась веером и выдохнула прямо в ухо Митие. — Казачьего полковника Шабельского, первого из Шабельских, который дворянство еще при Екатерине Великой получил… Ведьма прокляла! Да-да! — губернатораш увидела Митин потрясенный взгляд и покивала, полностью довольная его реакцией. — Чтоб завсегда быть в их семье ведьме, злющей и хитрой, как сам дьявол. А коли помрет, так рожать им одних только дочерей, пока снова ведьма не народится. Ведьма-то всегда — седьмая дочь!
— Странное проклятье!
— Да проклятье-то было нормальным: ведьма эта, которая народится, должна была братьев своих и сестер люто ненавидеть, и рано или поздно весь род Шабельских под корень извести — не в одном поколении, так в следующем. Это сам полковник оказался… со странностями… Поступил совершенно непорядочно и не по-дворянски — взял, да и женился! На ком, на ком… На ней! Ой, ну какой вы… все петербуржцы такие непонятливые? Полковник тот давно с ведьмой… хороводился. — шепот губернаторши обжигал Мите ухо. — Молода была, да хороша, говорят, ну и ведьмовство свое тоже на пользу полюбовнику оборачивала. Надеюсь, батюшка ваш простит, что я об эдаких неприличностях с вами… — она нервно огляделась, покусала губу, но слова сами рвались изнутри, и удержаться, чтоб не просветить наивного петербуржца губернаторша просто не могла. Да и кто еще такую старую байку слушать станет! — Полковник жениться на ней обещался. Но то ладно, обещался и обещался, все вы обещаться-то горазды, дурочек ищете, которые вашим обещаниям поверят! Вот и полковник наобещал, а сам за дворянством уехал. Матушка-государыня Екатерина тогда казачьим сотникам да полковникам дворянство давала. — в голосе промелькнуло легкое неодобрение. — Только не просто так же, в Петребург надобно было ехать, полковничьи грамоты везти, выписки из книг церковных… Поклонится нужным людям подарком хорошим, не без того… Вот он и уехал, а ведьме своей поклялся, коли наврожит она, чтоб дело сладилось, так вернется — и женится! Ясно ж, что наврал — дворянином станет, с чего б ему на простой бабе жениться, хоть бы она и ведьма? Ведьмовство, оно к дворянству не приравнено! — и довольно кивнула — такое положение дел губернаторша одобряла. — Нашлись, конечно, добрые люди, которые ведьме все как есть объяснили. Я б тоже объяснила, для ее же добра — оно всегда лучше знать, как на самом деле дела обстоят и напрасными надеждами себя не тешить. Она, дурочка, говорят, сперва не верила, а потом ей верно передали, что в Петербурге ее полковнику уж и невесту приискали — порядочную барышню и с приданным, тоже порядочным. Ведьма-то обозлилась и прокляла: дескать, женишься, а ведьму свою не забудешь, завсегда ведьма рядом будет! — она отодвинулась, довольно глядя на Митю. — Ужас-то какой, верно? Совсем места своего баба не понимала.
— А дальше что, ваше превосходительство?
— Дальше… — губернаторша недовольно скривилась. — А дальше ж, говорю, со странностями оказался полковник! Вместо того, чтоб правильную жену домой привезти, да и жить с ней поживать сколько проклятье позволит, он возьми — и один вернись! Подарков привез, грамоту дврянскую и… сватов заслал! К ведьме! Все же у некоторых никакого понимания дворяского достоинства. Да и откуда бы взяться? Даже ведьма ничего такого уже не ждала, а он! Ох уж она крутилась, говорят, чтоб собственное проклятье отменить! Совсем снять не вышло, от души, видать, проклинала, а условие ввести смогла — чтоб та новая ведьма Шабельским служила, да оберегала. Вот и служат с тех пор до самой смерти — одна ведьма за другой. Даже замуж не идут, не положено им.
— Но погодите… А как же Петр Шабельский? Он же старший сын, девочки родились после…
— Так это потому, что в нынешнем поколении ведьмы и не было б, кабы старую барышню Шабельскую, тетку Родиона Игнатьевича, во время бунта не подстрелили. Была б старуха жива, новую ведьму будущая супружница Петра Шабельского народила б, старуха б ее всему выучила, тогда б уж и в ад отправилась. — деловито пояснила Леокадия Александровна. — А так-то что ж, Полине Марковне отдуваться пришлось, вот уж не ждала она, не гадала, когда замуж шла. Да еще пока до седьмой-то дочки дело дошло, Шабельские разорились едва не в конец! В их семействе, кроме как у ведьмы, с соображением не густо, не привыкли они сами дела-то вести. Да и ведьма их, по малолетству…
— Ведьму Даринкой зовут? — гухо переспросил Митя.
— Как и всех ведьм Шабельских до нее. — подтвердила губернторша.
Нет, он давно уже догадывался, что никакая она не крестьянка! Слишком часто она оговаривалась и выдавала себя, но… семейство, отправившее юную ведьмочку будить древних богов для деревенского лавочника Бабайко! Семейство… Шабельских?
