джинсы, ибо в этом мире Америки больше нет.
Незаметно наступила ночь. Максим спал в расстеленном на полу спальном мешке. Впервые за много дней ему снился сон. Парень ходил по каким-то развалинам, где висели плакаты: «Слава КПСС», «Вперед, к Светлому будущему», «Пятилетку в четыре года» и так далее. Откуда-то далеко слышались звуки гитары и песни.
Слышу голос из прекрасного далёка,
Голос утренний в серебряной росе,
Слышу голос, и манящая дорога
Кружит голову, как в детстве карусель.
Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.
От чистого истока в прекрасное далёко,
В прекрасное далёко я начинаю путь.
Максим пошел на звуки. Постепенно развалины сменились какими-то цехами, казармами. Затем железная дорога, город. Парень шагал по шпалам мимо кирпичных домов. Они становились все выше и вскоре превратились в небоскребы. А затем окружающее пространство приобрети совсем уж футуристический вид.
А звуки гитары и песня продолжали звучать. А потом из ниоткуда донеся грубый беспардонный голос:
— Хватит дрыхнуть!
Максим открыл глаза. Его будил Павел.
— Твоя очередь дежурить, — сказал он.
Пронин уселся на своем спальном мешке. Огляделся. Была глубокая ночь. Полумрак вокзала разбавляли несколько тусклых лампочек. Часть людей спала, часть нет. В той группе молодых людей бодрствовал парень, который играл на гитаре и пел «Прекрасное далеко», а та девушка, что играла раньше, спала, положив голову ему на колени.
Когда закончилось «Прекрасно далеко» молодой человек запел «Варшавянку», а Максим углубился в свои мысли, не забывая, впрочем, смотреть по сторонам, наблюдая, не собирается ли кто-нибудь украсть у его коллег табельно оружие. Как говориться: «Доверяй, но проверяй». Вдруг здесь случайно окажется американский диверсант или просто нехороший человек.
«Интересно, а кроме меня кто-нибудь умеет путешествовать по мирам? — думал Пронин, — Что вообще об этом известно науке?». Парень вспомнил, как в одном из миров его исследовали китайцы. «Видимо, пока наука об этом не совсем в курсе, — решил он, — И далеко не много людей обладают подобным «даром». Значит, — продолжал рассуждать парень, — мой долг найти благополучный мир, получить от них знания и распространить их в другие миры, дабы помочь им выбраться из разрухи и несправедливости».
И тут Максим удивился собственным мыслям. «И когда я стал таким сознательным? — недоумевал он, — Нет так ли давно я пытался украсть продукты в магазине и разрабатывал план ограбления банка. Хотя… а я ли это был. Может, все это творила моя альтернативная личность из того мира, а я был лишь простым наблюдателем? Да и были ли у меня в том мире иной выход? Там был жесткий капитализм, где невинных людей выбрасывают на помойку жизни. Там нельзя был благородным. Там жестокий мир. Там можно только так: воровать и грабить, если ты оказался на обочине. Там просто нельзя иначе. Это мир такой. Как там у коммунистов в философии: бытие определяет сознание? Тот мир очень наглядно это иллюстрирует… Стоп. Так значит, мое желание найти лучший мир, а потом нести его свет по другим мирам вовсе не мое желание? Это мысли моего альтер-эго из этого мира? Возможно. Бытие же определяет сознание. Но стоп. А как я смогу помочь иным мирам, если попав туда, я автоматически стану таким же, как и они: мое сознание определит бытие. Хотя… но я же помню себя в других мирах. Значит… не всегда бытие определяет сознание. Хотя… а что есть сознание? Что есть «я». Может быть «я» — это некое среднее «я» всех тех миров, в которых я побывал? Но тогда во что превратиться мое «я» если я буду путешествовать по мирам? По неблагополучным мирам? Не получиться ли так, что, наоборот, вместо просвещения неблагополучных миров я разрушу благополучный? Или в благополучных мирах найдется решение этой проблемы? Возможно. Но, чтобы узнать, надо сначала попасть туда».
К утру подошел поезд. Контроллер, одетый в военную форму, светя фонариком в список, выкрикивал фамилии. Люди подходили к двери, ведущей на перрон, где у них проверяли документы, обыскивали, сканировали счетчиком Гейгера и только после этого пускали к поезду.
Состав представлял собой ряд коричневых вагонов, без особых удобств, где люди сидели прямо на полу.
— Интересно, тут туалет-то хоть есть? — задал риторический вопрос Максим, проходя мимо расположившихся на пледах, одеялах и спальных мешках людей.
— В штаны посрешь! — пошутил кто-то из коллег.
Солдаты дружно захохотали.
— В соседнем вагоне есть уборная, — догадался ответить один из пассажиров.
— А… ну спасибо, — ответил Пронин.
— Да не за что, — донеслось ему в спину.
Парни расположились недалеко от группы молодых людей с гитарой. Те продолжали петь:
Светит незнакомая звезда,
Снова мы оторваны от дома.
Снова между нами города,
Взлётные огни аэродрома.
Здесь у нас туманы и дожди,
Здесь у нас холодные рассветы.
Здесь на неизведанном пути
Ждут замысловатые сюжеты.
Надежда — мой компас земной,
А удача — награда за смелость.
А песни довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось.
Поезд тронулся. Внизу что-то громко скрипнуло. Максим слушал песню, и в его душе как будто бы что-то загоралось. «А может, это и есть идеальный мир? — думал парень, — никаких удобств, но все в дружном порыве строят светлое будущее. И все счастливы. Как такое возможно?».
Поезд двигался медленно. Часто останавливался. Обедая тушенкой и сухпайками, солдаты пытались шутить и веселиться, но это явно не удавалось им. Компания молодых людей перестала играть на гитаре и тихо дремала, отчего стало немного грустно и шутки тонули в этом всеобщем невеселом настроении. От прежнего энтузиазма и воодушевления не осталось и следа: впереди ребят ждала долга и скучная дорога в вагоне без удобств.
— Интересно, а почему им не дали пистолеты? — спросил Павел, кивнул в сторону группы с гитарой.
— Да потому что они не военные, — ответил Аркадий, — хотя… может быть и у них тоже есть оружие. Иначе как можно двести километров прошагать по лесам, где водятся всякие мутанты?
— Ха-ха. Мутанты. А ты их видел? — спросил один из новобранцев, имя которого Максим не знал.
— А кто там в лесу кричал? Не мутанты?
— Да звери какие-нибудь. А ты, я вижу, зассал? У страха глаза велики, да.
— Да это ты зассал…
— Я-то не зассал.
— Зассал-зассал, — усмехнулся другой солдат.
— Да ладно вам. Всем нам было страшно. Но мы успешно преодолели свой страх и благополучно добрались до станции.
— Да, мы успешно преодолели свой страх.
Дальше все ехали молча, и
