дорогой, — подняла руку я. — Тахо, выходи и отправляйся за Эдриолом. Считаю до трёх. Раз…
— Да ладно… — раздалось сзади. Щенок с разочарованным видом вылез из-за колонны. — Ухожу уже…
Он поплёлся к выходу, но возле Кристофа вдруг остановился и взглянул на него.
— Ты Торрас?
— Кто? — не понял Кристоф.
— Торрас, — повторил щенок.
Я смотрела на мужа. Мне было интересно, вспомнит он или нет. Он взглянул на меня и улыбнулся.
— Да, я был им очень давно. Я тогда был очень счастлив.
— Я тоже была тогда очень счастлива.
Тахо кивнул и тоже ушёл.
— А почему Торрас? — спросил Кристоф.
— Потом. Сейчас есть дела поважнее.
— Это точно, — согласился он и склонился ко мне.
IV
Я лежала в неподвижной тишине, положив голову ему на грудь. Мне казалось, что это сон. Было грустно и хорошо. Голубоватые отсветы от мерцающих светильников играли на его лице, и тени от длинных густых ресниц вздрагивали на щеках, когда он задумчиво скользил взглядом по неподвижным занавесям алькова. Его рука покоилась на моём плече, и ощущение её тяжести перетекало в ни с чем не сравнимое чувство покоя и защищённости. И всё же я не верила, что всё это наяву. Он был рядом, но такой незнакомый. Его кожа стала очень тёмной и пахла какими-то неживыми ароматами. Она была гладкой и жёсткой. Я раньше и не думала, как много для меня значит запах и цвет его кожи.
— Я не верю, что это ты… — прошептала я.
— Изменница, — усмехнулся он.
— Нет… я понимаю, что это ты… Но не верю счастью. Знаешь, там, на Диктионе я часто думала, что каждая моя дорога, это дорога к тебе. Когда мне становилось невмоготу, я думала, что каждый миг приближает нашу встречу. И я шла…
— Бедная девочка…
— Девочка… Видел бы ты меня там. Хотя, хорошо, что ты не видел. С тобой я хочу быть маленькой, хрупкой и нежной. И мне нравится, что я попала к тебе в плен.
— Боже, что ты несёшь?..
— Но ты ведь настоящий король, верно? Меня захватили и привезли к тебе. Кстати, объясни-ка, как тебя угораздило попасть в такую переделку?
— Ну, это очень просто. Помнишь, я говорил тебе, что сбежал с Земли, когда был мальчишкой? Корабли тогда были несовершенные, да ещё с гиперпространственными движками. В общем, мой автопилот сбился с курса, а кибер перепутал дистанцию прыжка. Ну и я серьёзно «пролетел». Трудно сказать насколько. И занесло меня, естественно, чёрт знает куда…
— Сюда? — улыбнулась я.
— Именно. Ещё повезло, что меня выловили балары. Королём у них тогда был некий Суба. Неплохой мужик, но жадный. Во время охоты на пустынных ящеров я спас от смерти его сына: мальчишка чуть не угодил на обед одному завру-переростку. Меня нужно было наградить, а сокровищ было жалко. Вот Суба и включил меня в список наследников. Чисто символически. Будь я нормальным парнем, то умер бы до того, как до меня дошла очередь.
— Будь ты нормальным парнем, ты б там не оказался.
— Здесь, — поправил он. — Но ты, как всегда, права. Очередь до меня дошла теперь. А так как на путь отсюда до другого «чёрт знает куда» у меня ушло больше ста лет в анабиозе, то я неплохо сохранился к этому моменту.
— Фантастика, — констатировала я. — А с лицом у тебя что? И с кожей?
— С лицом — не знаю… Иногда бывает, что внешность как-то изменяется во время выполнения миссии.
— Это мне известно.
Он с неподдельным любопытством взглянул на меня.
— К счастью, это проходит, — рассмеялась я.
— Или к несчастью. Мне иногда чертовски не хватает тех десяти сантиметров роста, что я здесь добрал.
— Не выдумывай. Ты мне и так нравишься.
— Это — главное, — согласился он. — А с кожей… — его тяжкий вздох насторожил меня. — Это притирания. Требования Закона. С одной стороны, они помогают выдерживать солнечную радиацию, но с другой… Я словно жестью обтянут.
— А смывать их нельзя?
— Я пытаюсь, но… Чем дальше, тем больнее. Вода же ледяная, а в холоде я словно вообще без кожи.
— А подогреть воду нельзя?
— Подогреть? — он взглянул на меня с таким изумлением, что я рассмеялась. — Я об этом не подумал!
— Вот она, мужская логика! И недостатки глобального мышления. Ничего. Теперь я займусь созданием для тебя комфортных условий. Если ты, конечно, не отправишь меня в гарем.
— У меня нет гарема. Мне одной жены хватает.
— Мужчина моей мечты!
— Серьёзно? У меня для тебя есть неприятное известие.
— Ты мне изменил, коварный?
— Не такое страшное, детка. Я потерял твой катер.
— Моего «Демона пучин»? — вскочила я.
— Мне очень жаль, Лора.
Ему, действительно, было очень жаль.
— Ладно, это, на самом деле, не так страшно. Как это случилось?
— Не знаю, родная. Я только прилетел, укрыл его в горах и пошёл в город. Вдруг позади грохот… и он серебристой стрелой уносится в багровое небо. Всё.
— Странно. То же самое произошло с нашей капсулой на Диктионе.
— Очень странно. Но расскажи теперь ты, всё с самого начала. Ничего не упускай.
Я снова легла рядом с ним и начала рассказывать. Он слушал, как всегда, внимательно, не перебивая. Мне нравилось следить за тем, как изменяется выражение его глаз. Удивление, восторг, недовольство, одобрение. Когда я заговорила о башне, его глаза стали немного грустными, а взгляд — бархатным от нежности. Он воспринял это так, словно ни на минуту не сомневался, что башня должна была однажды возникнуть на нашем пути вновь. И лишь когда я упомянула о мече Элаеса, который Тахо нашёл под стропилами башни, он неожиданно взорвался:
— Ты что, чистила его точильными камнями? Да ты с ума сошла! Ты же его испортила! Ржавчину удаляют свежим чистым маслом! Запомни раз и навсегда! Лишь окислы можно счищать, но очень тонкой наждачной бумагой!
— У меня не было ни масла, ни наждачной бумаги, — мягко уточнила я. — И уверяю, милый, я была очень осторожна. Рисунок на лезвии остался неповреждённым. Я же умею обращаться с оружием.
— Да откуда! — воскликнул он. — У тебя же ант, его чистить не надо!
— А сколько лет я бродила по Земле с твоим Экскалибуром? Разве я стёрла древние руны?
— Ну ладно, — успокоился он. — Давай дальше. И не сердись, что я повысил голос, хорошо?
Для пущей убедительности просьбы, он поцеловал меня в щёку. Да я и не думала сердиться. Для этого я слишком рада была снова оказаться рядом с ним. До конца рассказа он не проронил больше ни слова, а когда я закончила, с блаженной
