Опустив ладони в воду, я произнес мысленно приветствие и вызов.
Вода пахла травой и жирными лещами.
Голубоватая тень скользнула под поверхностью. Речная дева медленно поднялась из воды, обнажив тело только по грудь.
Бледное лицо, бело–голубые волосы, почти белые большие глаза.
Ахнув, Адель спряталась за моей спиной. Холодные губы коснулись моей руки.
«Приветствую повелителя земли, вод и неба,"
«Приветствую речную деву!»
«Что угодно повелителю?»
«Мне угодно сделать подарок» Из принесенной корзинки я вынул кусок ткани и, развернув его, извлек жемчужное ожерелье.
Удивление на лице речной нежити меня позабавило. Я опустил мерцающее ожерелье прямо на ее голову. Ожерелье упало на белые плечи и провисло к низу до самых тугих грудей.
«Повелитель выбрал меня?»
«Это маленькая благодарность за помощь.»
Речная дева улыбнулась и, зажав в горсть жемчужинки, ушла под воду.
«Я буду рядом, повелитель…»
Прижавшаяся ко мне Адель дрожала.
Я поцеловал ее в губы.
— Уйдем отсюда!
— Мой паж испугался речной девы?
— Я прошу тебя, Грегори, уйдем!
Я поднял корзинку — она стала тяжелой. Толстые жирные лещи сонно шевелили хвостами. Ответный подарок речной девы?
Мы вернулись в лагерь. Корзину с лещами я передал пажу — чтобы повар запек нам рыбу на углях к завтраку.
Адель пришлось отпаивать горячим отваром, только тогда она пришла в себя.
Впервые за много дней я увидел в ее глазах страх.
— Я не слышала ваш разговор…
— Для того, чтобы говорить с духами вод, мне не нужен язык.
— Ты подарил ей ожерелье. Почему?
— Она помогла мне весной, когда по дороге в Гартунг паромную переправу в Шеллсбери уничтожили люди герцогини Бронкасл.
— Ты не рассказывал мне об этом…
— Изволь.
Я рассказал ей о своем путешествии, о встрече с девой вод, о чудесном броде.
— Теперь я буду бояться подойти к реке!
— Не бойся, малышка, моя жена и мои люди под моей защитой, а дева вод мой друг.
Несмотря на все происшедшее, Адель быстро заснула в моих объятиях. Она обняла меня, и даже ее нога обвила мои ноги. Я слушал тихое дыхание жены, но заснуть не мог.
Легкие отсветы от дежурного костра пробегали по полотну палатки. Всхрапнула лошадь неподалеку. Тишина накатилась на лагерь.
Адель завозилась в моих руках.
Глаза открылись. Они были не зеленые, а светло–светло голубые. Через несколько мгновений в моих объятиях была уже не Адель, а дева реки. Ее руки обняли мои плечи.
— Повелитель выбрал меня, и я пришла…
Я впервые услышал ее голос. Нежный, журчащий, словно ручеек по камушкам….
Она не была холодной, и ее поцелуй обжег меня, как поцелуй обычной женщины из плоти и крови. Легенды пиктов вспомнились мне только сейчас. «Тот, чей подарок дева реки примет, станет ее мужем.»
Но отступать было поздно. Почему бы водяному дракону не взять в жены деву реки?!
Ночь пролетела стремительной птицей.
Ласки девы реки то обжигали, то охлаждали мое тело. Пыл мой был неистощим. Пять раз я торжествовал победу, и пять раз моя партнерша содрогалась в сладких судорогах вместе со мною. Такого наслаждения у меня никогда не было. Оно длилось и длилось… Кружилась голова, и меркло сознание.
При первых лучах солнца дева реки исчезла… В моих руках была снова Адель. Проснувшись, она сонно моргала… Ощутив мое тело в себе, она удивилась.
— О, Грегори! Ты мог хотя бы разбудить меня. Ненасытный мой!
Я поцеловал ее вялые сонные губы и лег рядом на спину. Привстав на локте, Адель изучала мое лицо с растущим изумлением. Я закрыл глаза. Врать ей я не хотел, а сказать правду не мог.
Запеченные лещи, что подали нам на завтрак, были изумительны!
Через три дня мы достигли Давингтона. Каждую ночь дева реки приходила ко мне и вселялась в тело Адель. Мои силы были на исходе. Я уже не ехал в седле, а дремал днем в повозке. Адель была встревожена моим сонным состоянием, пыталась потчевать меня разными настойками на травах. А я просто не высыпался!
Портовый город в устье реки Шелл, шумный, торговый, многолюдный и грязный меня совершенно не интересовал. Я послал в город во дворец герцога лейтенанта Макнилла.
Он вернулся с известием, что герцог еще вчера со всей свитой выехал в Гвинденхолл.
Столетний каменный мост рядом с Давингтоном пересекал Шелл. Массивные каменные опоры покоились на многочисленных островках.
Королевские приставы пропустили мой обоз без очереди. В бликах на воде мне чудилась озорная улыбка речной девы.
Поселения южнее Шелл были чаще и многолюднее. Поля кругом заросли травой и огорожены для пастьбы овец. Постоялые дворы забиты проезжими.
Ночевали мы на опушке леса, огородив лагерь повозками. Я лег на тюфяк в палатке и мгновенно уснул. Адель пыталась меня застормошить, но ей это было не по силам. В эту ночь мы были далеко от реки, и речная дева меня не посетила. Первый раз за четыре ночи я выспался и отдохнул.
ПРЕЛЮДИЯДорога, ведущая в Гвинденхолл, была просто переполнена. Торговые обозы, крестьянские повозки, рыцари и бароны в окружении воинов и слуг.
Почти все это многолюдное шествие направлялось в столицу королевства.
К средине дня мы достигли стен столицы.
Здесь нас встретил герольд и проводил до места, отведенного под лагерь.
— Милорд, завтра после утренней службы торжественный въезд в город. Для Вас и ваших рыцарей отведен постоялый двор «Королевская милость».
— Где располагается лагерь герцога Давингтонского?
— Герцог уже разместился в своем городском доме, милорд.
Обычная лагерная сутолока началась вокруг. Ставили палатки, зажигали костры. Слуги отправились в город за едой.
В сопровождении Говарда и лейтенанта Макнилла я подъехал к городской стене. Ров был заполнен на треть стоячей зеленой водой, но высокие стены из серых валунов были в полном порядке. Бойницы оснащены ставнями, а машикули в виде эркера украшали стены на всем протяжении.
На башнях по обеим сторонам ворот устроены постоянные каменные галереи для стрелков. Гвинденхолл за последние сто лет не испытывал трудностей осады, но видимо был готов к нападению и обороне.
Огромный подъемный мост мог быть поднят на двух цепях, и в глубине под сводом ворот виднелись зубья поднятой решетки.
Нападавшие должны были захлебнуться кровью в этом рву под этими серыми каменными стенами.
Проехав вдоль рва около мили, я увидел обширный луг, на котором заканчивались приготовления к турниру. Турнирное поле представляло собой огороженный прямоугольник, длина которого на четверть больше ширины, и который был окружен двойным барьером. Первый барьер отстоял от второго на четыре шага. Как и было предусмотрено турнирными правилами — внутренний барьер — это частая полутораметровая изгородь с горизонтальной перекладиной наверху, образующей перила; наружный барьер несколько выше и состоит из остроконечных столбиков, соединенных двойными перекладинами.
