Из турнирных правил следовало следующее:
Судьи обычно размещают шлемы на ограде внутреннего дворика в определенном порядке, над каждым из шлемов — знамя рыцаря. Затем появляются дамы, девицы и все общество, собравшееся по случаю турнира. Судьи несколько раз проходят по галереям, и один из герольдов выкликает имена участников турнира, которым принадлежат выставленные шлемы. Если дама коснется гербовой фигуры, то рыцарь, которому принадлежит шлем, может быть объявлен рекомендованным, что дает право другим участникам турнира его безнаказанно избивать. Помимо приведенной неприятной рекомендации дам, было еще несколько случаев, считавшихся более тяжкими: не сдержанное слово, ростовщичество, мезальянс (неравный брак). Два первых — не простительны. Если участник турнира, обвиненный в них, все‑таки выходил на ристалище, его можно было бить до тех пор, пока шлем его не упадет на землю.
В первых, самых тяжких случаях (нарушение данного слова и ростовщичество) все рыцари и оруженосцы должны поносить рекомендованного, став к нему лицом, и бить его до тех пор, пока он не скажет, что согласен отдать свою лошадь, что равносильно признанию собственного поражения. Тогда участники приказывают слугам обрезать подпруги седла и посадить рекомендованного верхом на барьер; в таком положении, не слезая, он должен находиться до конца турнира. Лошадь же отдают трубачам и менестрелям.
Наказание дворян, замеченных в мезальянсе, менее жестоко. Их должны бить, пока они не согласятся отдать лошадь; но их оставляют на своих конях и отправляют в пространство между барьерами, где, отдав меч и булаву, они находятся под охраной герольда. Если наказанные дворяне попытаются вырваться на свободу, их усаживают на барьер.
Представив себя в полном доспехе, в синяках, сидящем на барьере весь жаркий день, всю неделю я расхохотался.
— Лорд Грегори, вам смешно?!
— Дорогой барон, я представил себя в этом дурацком положении, верхом на барьере и просто не смог сдержаться!
— Это вовсе не смешно!
— Вы вытащили меня на этот турнир для того, чтобы напугать и заставить излечить короля?
— Вас вызвал на турнир герцог Давингтонский!
— Который по странному совпадению является конюшим его величества и кузеном герцогини Бронкасл? Хорошо, вы рассказали про кнут, а где же морковка?
— Морковка?
— Да, что предлагает королева–мать в обмен на излечение короля?
— Земли севернее Клайва переходят вам вместе с городом Корнхолл и титулом графа Корнхоллского.
— То есть мне отдают, то, что я и так имею?
— Герцогиня Бронкасл умоляла ее величество взять вас под стражу как мятежника и держать в заточении до возврата ей сына и всех ее владений. Ее величество не пошла навстречу мольбам герцогини, но все может повернуться и по-другому.
— Добавьте к моим графским владениям еще город Гартунг, и закончим на этом.
— Мне передать ее величеству, что вы склонились к ее мольбам и завтра вечером исцелите короля?
— Я попробую его исцелить, ведь я не маг, я только сын дракона….
— Ваша скромность делает вам честь, лорд Грегори!
Проводив барона, я вернулся в лагерь.
Адель дремала на походной постели в моей палатке под занавесом из тонкой кисеи. Надоедливые мухи и комары ее там не беспокоили.
Сняв сапоги и камзол, я осторожно пробрался к супруге под этот полог и лег рядом.
— О–о–о, Грегори! Не обнимай меня, ты весь просто огненный, и я буду потеть…
Пришлось отодвинуться от нее подальше. А потом я уснул.
КОРОЛЕВСКИЙ ПРИЕМВъезд в город происходил торжественно и в определенном порядке: во главе кортежа — мой боевой конь Малыш с плюмажем на голове и бубенцами на шее, в попоне, на которой над каждой ногой нашит мой герб золотой дракон на голубом поле. Верхом сидел малолетний паж, самый младший из моих пажей двенадцатилетний Кайл Граветт — непосредственно на попоне.
Рядом, не менее богато украшенный, выступал конь герцога Давингтонского. Затем шествовали кони участников турнира, по два в ряд, в попонах, украшенных гербами. Далее — трубачи и герольды со своими помощниками; замыкали процессию участники турнира, каждый со своей свитой. Я ехал во главе своих пяти рыцарей.
Герцог Давингтонский во главе своей пятерки. Мы с ним раскланялись из седел, не подавая руки. На вид ему было около сорока, его грузность увеличивала его возраст. На самом деле герцогу было тридцать, но неумеренное пристрастие к элю и жареной кабанятине добавило ему лишнего веса. Под солнцем он обильно потел, беспрестанно промокая лоб огромным кружевным платком.
За нашими свитами следовало более двух сотен аристократов, явившихся для участия в турнире.
Казалось, весь город выбрался на улицы и в окна домов, чтобы полюбоваться на это красочное шествие. Развевались знамена, трубачи трубили, что есть мочи. В глазах рябило от разноцветных костюмов и пестрых гербов.
Войдя в город, каждый сеньор занял апартаменты, где поселяются также не менее пяти участников с его стороны. Постоялый двор «Королевская милость» — трехэтажное здание, в сотне шагов от центральной площади, было не новым сооружением, но в прекрасном состоянии, во всяком случае его фасад чисто выбелен, опорные балки прокрашены, а стекла окон сияли чистотой.
Предводители турнира обычно разворачивают в окне, выставляя на улицу, свои знамя и велят разместить внизу на специальном полотнище свой герб со шлемом. Другие участники также разворачивают свои знамена и помещают свои гербы под окнами. Так что и я велел «дать свой герб в окне».
Хозяин постоялого двора, лысеющий мэтр Окшотт, встретил нас очень подобострастно, прижимая руку к жирной груди и постоянно кланяясь.
Мои апартаменты и комнаты рыцарей располагались на втором этаже. На первом этаже разместились слуги. Пажи и оруженосцы отправились на третий этаж, в мансарду.
Сюда же, в этот постоялый двор, со своими служанками и камеристками явились чуть позднее Адель и Бернадетта, после обедни в соборе Гвинденхолла.
Закипела подготовка к вечернему приему у королевы–матери. Служанки сбились с ног. Леди нервничали, это был их первый прием в королевском дворце. Когда леди нервничают — мужчинам лучше быть подальше. Я спустился на первый этаж в большую комнату и потребовал самого лучшего вина.
Бутыль в плесени и паутине принес из подвалов сам хозяин.
— Мэтр Окшотт! Вы нашли эту бутылку на помойке?
— Это местная традиция, приносить грязную бутылку из подвала! — в двери стоял незнакомый мне дворянин примерно моих лет. Лицо чисто выбрито. Волосы его цвета воронового крыла были коротко подстрижены, на голове берет с пером, заколотый брошью с драгоценными камнями.
