Клинки проскрежетали друг по другу в обрамлении черно-белых искр. И разошлись, обменявшись напоследок тонкой дугой серой молнии.
Зрелище было настолько ирреально, что я ему даже не удивился. Рассыпающие искры и обменивающиеся вспышками молний клинки лишь утвердили меня, что все это — не более чем очередной сумасшедший сон.
Дурной сон… А как еще назвать то, что посреди ночи, в самом сердце старого города, я дерусь на мечах со своим бывшим другом? До этого мне, конечно, неоднократно приходилось скрещивать мечи с человеком: в учебке с инструктором по фехтованию, на тренировках и спаррингах, в дружеских потасовках и шуточных выяснениях, кто сильнее.
Но впервые мне приходилось сражаться за свою жизнь. Впервые я дрался, понимая, что победа или поражение не выльются в дружеское похлопывание по плечу и пару кружек пива, совместно выпитых в ближайшем к конторе Управления баре.
Сегодня любая ошибка вполне может стать причиной смерти, а успешно проведенный финт окрасит лезвие трепещущего в руке меча не воображаемой, а вполне настоящей кровью.
Человек против человека в смертном бою на мечах. Чистильщик против чистильщика…
Безумие!
Неделю назад я посчитал бы полным психом любого, кто только сказал мне, что когда-нибудь я буду со сталью в руке отстаивать свою жизнь в схватке с шефом.
Неделя прошла…
Я и человек, которого я некогда считал своим наставником и примером для подражания, осторожно кружили по тесной комнате заброшенного города. Скрещивались и опадали холодные, как само сердце зимы, клинки. Сыпались на пол бело-черные искры.
Кинжал в моей руке танцевал как живой. Выгибался, выцеливая удары и контрудары. Беззвучно шипел, сталкиваясь в облаке искр со своим пылающим праведным гневом врагом. Рвался вперед, вожделея победы и крови. Мне даже казалось, что это не я сжимаю в руке его грубоватую рукоять, а кинжал ведет руку за собой, танцуя свой собственный танец победы и смерти.
Искры. Отсеченная ножка стола. Глубокая рваная борозда в стене. Рухнувший ничком старый шифоньер. Мы методично превращали в свалку пыльную комнату, находящуюся в пустой квартире, которая располагалась на третьем этаже забытого всеми дома. И постепенно я осознавал, что могу, действительно могу взять верх.
У шефа слишком долго не было практики. Нет, он, конечно, регулярно посещал спортзал, да и старые навыки так просто не ржавеют. Но все же пять лет кабинетной работы оставили свой след. Тренинг ради удовольствия в спортзале и реальная уличная схватка с гнездом вампиров или стаей оборотней — совершенно разные вещи.
На улицах старого города, сражаясь с не мертвыми за свою жизнь и спокойствие городских проспектов, быстро привыкаешь пускать в ход самые грязные и подлые приемы. Такие удары не показывают на занятиях в учебке. Их не применяют в тренировочных и показательных поединках. Но их прекрасно знают те из нас, кто понимает, что лучший учитель — это не плешивый инструктор фехтования дядя Боря, а сама улица.
Конечно, шеф знает все эти приемы. С его-то опытом не может не знать. Но применить их…
Все-таки он слишком долго не выходил из спортзала. И я чувствовал, что при определенном везении все же смогу поймать его.
Вернее, смог бы, если б в моих руках был настоящий меч, а не ножичек с длиной клинка почти вчетверо меньшей, чем положено. А так мне оставалось лишь защищаться. Прыгать вокруг, постоянно спотыкаясь о мебель. Да изредка переходить в вялые контратаки, быстро разбивающиеся о несокрушимый заслон сверкающего ярко-белым светом стального росчерка.
Судорожно корчились ползущие по полу щупальца тьмы. И неровно мерцал излучаемый мечом шефа свет.
Тьма и свет. Вечное нескончаемое противостояние двух равновеликих начал. Еще одна маленькая и незначительная битва, несчетные мириады которых затерялись среди заплесневелых страниц вечности.
А потом все кончилось…
Получив тычок локтем под дых, я рухнул навзничь, стискивая занемевшей ладонью выкованную изо льда рукоять кинжала. И, уже лежа на полу, обратил внимание на тонкую пленку покрывавшей его лезвие крови. Влага жизни слабо шипела, будто испаряясь.
Зацепил. Все-таки зацепил!
Я поднял глаза на горой возвышающегося надо мной шефа. Все-таки я его ранил… Хотя с первого взгляда вроде бы и не скажешь… Движения все такие же плавные и отточенные. Стойка идеально правильная, как на картинке в учебнике по фехтованию. Меч поднят под точно рассчитанным углом.
Вот только левая штанина уже начала темнеть. Да еще, пробиваясь сквозь тонкий аккуратный разрез, по куртке неторопливо сползала струйка крови.
Несколько теплых капель упали мне прямо на руку.
Интересно, насколько серьезна его рана? Судя по следам крови на лезвии, достаточно. Кинжал вошел в бок почти наполовину. Возможно, это уже не просто серьезно, но даже смертельно. Хотя бы от кровопотери.
Вот только шеф пока еще не собирался умирать. Но зато он, кажется, всерьез вознамерился прикончить меня. Меч в его занесенной для последнего удара руке не дрожал. И я понимал, что уже не смогу, не успею заслониться.
Сверкающее белым светом лезвие приближалось. Я видел его отчетливо как никогда… А потом оно исчезло, будто выбитое из державшей его руки могучим ударом.
Я успел заметить окаменевшее лицо нависающего надо мной шефа и бессильно распластавшуюся у противоположной стены, быстро угасающую полоску меча, прежде чем моих ушей коснулось произнесенное решительным голосом:
— Нет!
Стараясь не выпускать из поля зрения шефа, я чуть повернул голову и скосил глаза.
На пороге комнаты стояла Ирина. И в глазах ее ослепительным холодом пылал синий лед. Столь ярко пылал, что я не смог удержать взгляд даже секунды, поспешно отведя враз заслезившиеся глаза.
Шеф смог выдержать натиск неземного холода чуть дольше. Но и он тоже отвернулся. Как-то сразу обмякнув, шагнул в сторону, отступая (в противоположную от валявшегося у стены меча, как я машинально отметил). Ногой пододвинул отброшенный кем-то из нас в пылу драки стул. Сел.
И неожиданно захихикал. А хихиканье быстро переросло в смех.
Его кровь тяжелыми каплями скатывалась на пол по насквозь пропитавшейся штанине. Наверняка смех причинял шефу боль. Но он все же смеялся.
Я не понимал, увидел ли он что-то смешное или это просто была истерика. Но мне было все равно. Я просто шагнул к нему, поднимая руку.
Не знаю, что на меня нашло. Была ли то горячка боя или вновь проявил свой норов кинжал, исподволь захвативший уже мою душу. Но я шагнул вперед, занося руку… А в руке моей был кинжал.
Я не успел даже усомниться в правоте своих действий, а рука уже прянула вперед, со змеиной быстротой нанося ставящий последнюю точку в нашем бою удар…
