Тут волосы зашевелились, и над поверхностью показалась верхняя половина лица. Наши глаза опять встретились.
Я шагнул к ней, и нее придумал ничего лучше, как спросить:
— Ты в по…
Но не успел я договорить, как мой голос перекрыл ее истошный крик: «Не подходи!!» И она, развернувшись и окатив всего меня тучей брызг, быстро поплыла прочь.
А я присел на корточки… зачерпнул горсть теплой воды, намочил шею… подумал и сунул голову в озеро.
Только когда легкие обожгло болью, вынырнул, а потом, подхватив майку, пошел прочь, в лес, и свалился там в корнях какого-то дерева.
Под вечер я вышел, приманенный ароматами готовящейся еды. Во рту уже день не было ни кусочка, голод на меня напал будь здоров. У костра сидели и Хранители, и… Алекс. Она обернулась на звук моих шагов, встретилась взглядом и опустила глаза, покраснев. Я, к своему удивлению, тоже почувствовал неловкость. Взяв одну из жестяных тарелок, лежащих на траве, близ снятого с огня котла, наложил с верхом каши и сел рядом.
Я заглотил еду, даже не почувствовав ее вкуса. Съел, и все равно продолжал ощущать сосущий голод… это при том, чувствуя, что желудок полон.
Бред полнейший.
Отставил тарелку и откинулся на шершавую кору, прикрыв глаза.
В свете костра она словно объята огнем, рыжие волосы, вобравшие его силу и красоту, сами становятся языками пламени, теплыми, ласковыми.
Я был наивным глупцом, опустошенным стремительным, как ураганный ветер прозрением. Глупец я и сейчас, потому что не знаю, что делать с обретенным знанием.
Постоянно прикрывался шелухой причин, этим дурацким предназначением меня для нее. Зачем я искал причины, чтобы объяснить свое поведение? В первую очередь я далеко не мальчик, она — девушка, желание быть с которой сильнее всего на свете, касаться ее без причины, просто потому что так хочется мне. Не Страж, не Ключ.
Дурак…
Хранительница что-то сказала, и она рассмеялась. Я смотрел на ее улыбку, сверкающие от веселья и пламени костра глаза цвета темного неба. Кажется, я так хотел, чтобы такая ее улыбка принадлежала только мне, только я имел право видеть ее, только ради меня она зажигалась. Смотрел на ее такие манящие губы, безумно желал прикоснуться к ним, ощутить их вкус. И это безумие сжигало меня. Я поймал себя на том, что все больше наклоняюсь в ее сторону. И вовремя остановился и вскочил. Три пары глаз уставились на меня, но я смотрел лишь в одни… я хотел, чтобы она поняла, что я чувствую… чего я хочу… что я сделаю, если сейчас же не разорву пленительный контакт наших глаз.
Я бросился прочь, подхватил бесхозно валяющийся меч Скорби и влетел в лес, прорубая себе дорогу вперед, вкладывая в эти удары всего себя. Отчаянная надежда вернуть все как было прежде… но уже слишком поздно.
Пора признаться самому себе в своих желаниях.
Я хочу, чтобы она принадлежала только мне так же отчаянно, как сам хочу принадлежать ей целиком и полностью, без остатка.
Я понял это, никто и ничто не в силах будет хоть на мгновение заставить меня забыть.
Я смог взять себя в руки и успокоиться… немного. Эмоции, бившие через край, и грозящие прорваться наружу, были запрятаны глубоко внутри. Неизвестно, что бы произошло, если бы это все же случилось… хотя, нет, очень даже известно.
Я жалею что вообще пошел на это озеро именно в это время. Хочу, чтобы все было как прежде. Когда я думал, что я — Страж. Единственный случай в моей жизни, когда я хотел бы заблуждаться, быть тем, кем я должен, а не кем желаю. Ведь я родился с одной целью — оберегать ее. Только лишь. Главная цель всего моего существа… должна была быть. А теперь… какой я Страж, если самолично пытаюсь… хочу, желаю, причинить ей вред. Как защитить ее от самого себя?
Я спокоен…
Несколько раз глубоко вздохнул. Мне удалось взять себя и свои желания под контроль.
Я думал, что не вернусь назад, лучше пробуду денек, а может даже и больше, подальше, но понял, насколько это неосуществимо. На нее могут напасть, когда я буду далеко. Опять думать, что… Нет, не хочу. Пусть сейчас я не совсем в себе, но продолжать защищать ее — должен. Буду неподалеку, так, чтобы можно было видеть ее, и только лишь… а она меня нет.
Я тихо вернулся назад, забрался на ветку повыше. И увидел ее. По телу прокатила крупная дрожь. Что будет со мной, когда кто-нибудь из нас подойдет поближе друг другу?
В голове возникают предательские урывочные картинки, которые я старательно гнал прочь. Воплощения моих проснувшихся желаний…
Я криво усмехнулся, откинувшись на шершавый древесный ствол.
Впервые я с таким желанием хочу прикоснуться к девушке. Все эти напомаженные глупые куклы, увлечение на один вечер, чтобы нормально себя чувствовать — я не запоминал ни их имен, ни лиц. Помню лишь вызывающие улыбки и в глазах жажду денег и власти. Они были… как одна, помноженная на многих. Бесконечные копии.
А сейчас… я боюсь. Да, я признаюсь как мне страшно не сдержаться. Эти желания могут захватить волю, они и сейчас продолжают свое дело. Затуманить разум так, чтобы я отбросил весь здравый смысл и шел, действовал только по их прихотям.
Желания стали мной, я стал ими, мы растворились друг в друге, и теперь не понятно, кто из нас лишний — я, всячески удерживающий себя, или они, наоборот подталкивающие вперед. Я запутался.
Интересно, она поняла, что со мной? Я надеюсь, что нет. Зря я тогда поддался чувствам, и пытался дать ей понять… а что теперь говорить — что сделал, то сделал, ничего не изменить. Но продолжать надеяться буду. Вдруг она еще не понимает…
Но с чего я взял, да еще с такой уверенностью, что она не понимает? С чего я взял, что она неопытна, с чего я взял, что у нее не было никого?
От этой мысли я пришел в потрясшую даже самого себя ярость.
Нет… надо успокоиться. Я ничего не знаю, и лучше не продолжать беспочвенные размышления.
Алекс подошла на край обрыва, приложив козырьком ладошку к глазам, посмотрела куда-то вдаль. Утренние солнца, еще золотисто-розоватым светом окрашивали ее фигуру, играли бликами на волосах.
Нежная, ранимая, хрупкая… а я хочу все грубо разрушить. Идиот, который не может взять себя в руки. Идиот, который может любоваться этой красотой бесконечно, одолеваемый низменными мыслями, о которых, я надеюсь, она не догадывается.
Вот в эти минуты я понимаю, что внешне бесспорно являясь человеком, внутри я — демон.
Аромат души… такой легкий и манящий… дразнящий. Она неуловимо изменилась, вот только когда это случилось, и почему я не заметил? Ее душа стала похожа чем-то на душу той сиды, Выжившей.
