Как правило, противники охотников на магов не сражаются честным железом, предпочитая полагаться в этом вопросе на свою мистическую силу. И именно таким врагам и учатся противостоять мои братья и сестры. Для каждого из нас гораздо лучше и привычней сойтись в поединке с наводящим на округу ужас колдуном, чем со скверно вооруженным ополченцем. Конечно же я имел представление, как сражаться против такого соперника, но лишь в общих чертах. Намного больше опыта в этом смысле было у рыцаря, который всю свою жизнь только и делал, что рубился против таких как он.
Помимо этого, у сира Дикона были передо мной еще и другие преимущества. Они именовались доспехами, или, если в частности, панцирем, наплечниками, наручами, шлемом и поножами, со всевозможными кольчужными вставками в сочлениях между ними. Опытный воитель почти не чувствовал их веса, когда мне бы, к примеру, железки только мешали. Впрочем, у меня не было не то что лат, я был вообще абсолютно голым. Хоть я и привык сражаться именно в таком виде, глядя на облаченного Айронхарта, мне становилось неуютно.
Но не стоит стращать себя раньше времени, а тем более перед неизбежным боем. Я побеждал могущественных чародеев, что мне какой-то солдафон? Нужно только представить, что взмахи его меча — это вспышки магических заклинаний, и бой пойдет по накатанной. Главное — это не принимать эти самые вспышки на собственные клинки.
Все же мне повезло, что во время нападения архимага на отряд инквизитора, выжил этот рыцарь, а не сир Ричард Лайон. Против блондина я бы не продержался и пары мгновений. Памятуя о той скоротечной схватке в лесу Сестер против неизвестной банды, я мог только восхищаться мастерством павшего рыцаря. В своем тяжелом доспехе Ричард двигался, будто танцор, а длинной острой железякой орудовал, точно настоящий художник кистью. Дикону было далеко до его мастерства. В движениях он казался более тяжелым и медленным, словно медведь рядом со львом. Но тем не менее он уверено теснил меня в поединке.
Его широкие взмахи не давали мне простора для маневра, постоянно вынуждая отступать. Я все никак не мог подобрать к нему правильную манеру действий. Кружил вокруг, точно стервятник возле раненого хищника, никак не решаясь атаковать. Мои контрвыпады рыцарь мог попросту игнорировать, его доспех смягчит почти любой мой удар. А вот если я замешкаюсь с его нанесением, то ответ Айронхарта точно рассечет меня пополам. Поэтому я все больше концентрировался на защите, а точнее на уклонении, работая вторым номером. Выделывая невероятные кувырки и пируэты, мне пока удавалось разминуться с вихрем смерти, что раскрутил вокруг себя Дикон. Но везение не вечно. Скоро усталость возьмет свое. Я знал, что пора брать инициативу в свои руки.
Ложный выпад не ввел моего противника в заблуждение, но он все же слегка изменил свое положение, перенеся большую часть веса на опорную ногу. Я сделал кувырок вперед, одновременно уходя в другую плоскость от со свистом рассекающего воздух меча Айронхарта, и сокращая с воином дистанцию. И тут же вскочил. Рыцарь не успевал развернуть свой меч, но ничто не помешало ему, наклонив закрытую шлемом голову вперед, боднуть меня ею прямо в лицо. Удар пришелся в лоб, самую толстую кость в человеческом теле, но оглушило меня все-равно знатно. В ушах поселился противный звон, а глаза заволокло туманной пеленой. Не упал я только лишь потому, что удар прошел по касательной. Меня развернуло, но наземь не повалило. На каком-то наитии я, наполовину ослепший, используя инерцию удара, крутанул движение дальше вокруг своей оси, и рубанул палашом рыцаря сзади по шее. Даже сквозь звон в ушах я услышал, как скрипит и крошится металл моего клинка о доспех противника. Мои палаши не предназначены для такого. Они скорее сломаются сами, чем пробьют даже самые плохенькие латы.
Я не видел, как ко мне несется меч Айронхарта, но знал об этом каким-то шестым чувством. И знал, что разминуться с ним я уже не успеваю. Единственным вариантом, было самому броситься в атаку. Заставить Дикона изменить свое движение и закрыться от меня.
Удар моего второго клинка вышел на загляденье. Я бы залюбовался им, если бы навернувшиеся на глазах слезы не мешали нормально видеть. Впрочем, вой Айронхарта, раздавшийся в следующее мгновение, сказал мне о том, что он и впрямь достиг своей цели. Я таки достал гада!
В момент триумфа я совсем забыл о том, что нахожусь в пределах действия вражеского оружия. Следующим от боли уже кричал я. В грудь ударило чем-то тяжелым, а затем обожгло, словно в меня воткнули раскаленный прут. Испытываемая боль в буквальном смысле заставила меня прозреть. Пелена рассеялась, и ко мне вернулась способность видеть. Впрочем, картина, представшая передо мной, довольно быстро заставила об этом пожалеть. Дикон ткнул меня вовсе не прутом, а своим мечом, нанизав на него, будто на вертел. И потому насколько близко я находился к рукояти, я понял, что острее меча сейчас должно выглядывать из-за моей спины. Проверить свою теорию мне не удалось, шея отказывалась поворачиваться, я не мог бросить за спину даже самый косой взгляд. Хотя и с другими частями тела тоже начались проблемы. У меня еще получалось кое-как стоять, но управление телом с каждым мгновением давалось мне все сложнее.
Тем не менее, страдал я не один. Айронхарт, продолжая одной рукой сжимать меч, второй, беспрестанно стеная и подвывая, стянул с себя шлем. По его лицу текла кровь. А мой взгляд скользнул ниже, к зажатому в руке палашу. Он был сломан. Кончик его лезвия, должно быть, не выдержав удара о шлем, разлетелся мелкими осколками. Которые по инерции проникли сквозь щель забрала и вонзились в лицо рыцарю. Оно, к слову, и так уже было обезображено многими шрамами, а теперь и вовсе превратилось в страшную кровавую маску. Один из осколков, возможно, угодил в глаз, но как минимум второй оказался невредим.
Узрев свою кровь, капающую ему на грудь, Дикон взревел. Отработанным пинком снял меня с меча и швырнул на землю. Я распластался там не в силах подняться, а Айронхарт навис надо мной с занесенным над головой двуручником, точно ангел возмездия.
— Стой. — вмешался в наш поединок старший инквизитор. — Не стоит добивать и без того уже поверженного врага. Тем более что теперь он умрет и без твоего вмешательства. Ты ведь проткнул ему грудь, а значит пробил легкое. После такого он и сам истечет кровью, но зато до этого момента у него будет немного времени, чтобы подумать над ошибками своей жизни и покаяться в них. Почему бы не дать человеку такую возможность?
Огюст подошел ко мне вплотную и присел на корточки возле меня.
— Ну или, если он не захочет каяться, — вдруг зло зашептал Бич Отступников, хотя тот же рыцарь по-прежнему мог его прекрасно слышать. — То все оставшееся время может поразмышлять о своей никчемной жизни, корчась в муках и пуская кровавую пену. О том, что все это время он был пешкой в чужой игре, полезной, но мелкой фигурой, которую не жалко и отдать в размен. Надеюсь, осознание этого момента принесет тебе дополнительные страдания. Мгновенная смерть — слишком маленькая цена за то, что ты сделал. Даже это — слабая расплата за убийство двух инквизиторов. Будь у меня больше времени, я бы занялся тобой вплотную. Но надо бежать. Пора заняться своей карьерой.
Вместо указания самой короткой дороги в бездну из моего горла вырвался лишь хлюпающий звук.
Огюст выпрямился в полный рост и взглянул на стонущего рыцаря. Тот стоял с жалким видом, прижимая к правой стороне лица ладонь.
— Потерпи еще немного Дикон. Доберемся до трактира — займемся твоей раной. — стал увещевать инквизитор рыцаря. — Эй, солдат! Чего ты там рот раззявил? — рявкнул он в сторону. — Помоги своему командиру!
Один из оруженосцев тут же бросился подвести коня, а второй помог Айронхарту взобраться в седло.
— Ну что ж, пора прощаться. До встречи, Касий. Ой, совсем забыл, что больше мы уже не свидимся. — притворно всплеснул руками Огюст. — Долгой жизни желать не буду, сам понимаешь. Но пусть тебе благоволит Высший, сколько бы ты там еще не протянул.
