Ознакомительная версия.
Остановился, только когда захотел курить. Перечитал написанное, пожал плечами — а что, все правильно. Ужасно коряво написано, выглядит чертовски наивно, даже глупо, но по сути — правильно. Пусть все так и будет, я только «за». Но если кто-нибудь когда-нибудь это прочитает, я со стыда сгорю. Поэтому немедленно — выделить, удалить, сохранить. Вот так. Очень хорошо.
Передо мной снова был почти пустой экран, почти чистый лист, сохранилась только первая строчка: Я хочу, чтобы все исполнилось смысла. Потому что я действительно хотел этого больше всего на свете. Так сильно хотел, что рука не поднялась удалить это предложение — шесть слов, тридцать букв, пять пробелов, два знака препинания, господи, тоже мне великая ценность. Некоторое время я сердито смотрел на экран, а потом закрыл документ, выключил компьютер, лег в постель, укрылся с головой одеялом и уснул, крепко и сладко, как человек, весь день занимавшийся тяжелым физическим трудом.
Утром я почти не мог вспомнить, что написал в приступе вдохновения. Но особых сожалений не испытывал. Что сделано, то сделано. Ну и потом, если вдруг, чем черт не шутит, жизнь действительно исполнится смысла — на таких условиях я согласен на все. Играю. Сдавайте.
Движения мои были стремительны, как никогда прежде. Душ, бритье, завтрак, сборы, оплата номера — все это каким-то чудом уместилось в несчастные сорок пять минут, один школьный урок, обычно я за это время только и успеваю, что выпить кофе, сетуя на необходимость выполнять еще какие-то действия. И только пулей вылетев на улицу, я немного замедлил шаг, пошел почему-то не в сторону вокзала, а к Главному Рынку, где и остановился как вкопанный, завороженный вкрадчивым звуком трубы.
И чего дальше? — растерянно спросил я себя. Куда теперь? И как?
Честный ответ на этот вопрос звучал примерно так: «А я думал, оно как-нибудь само…» Только теперь я смог по достоинству оценить масштабы разразившейся в моем сознании катастрофы. Мне даже в голову не пришло, что поездку в Прагу следует предварительно продумать, а потом последовательно осуществить. Кажется, я почти всерьез полагал, что окажусь в Праге, как только выйду из гостиницы. Сам или вездесущая и загадочная Мирра Жукотовская за ручку отведет, я, так и быть, согласен. На худой конец наткнусь у входа на Митю, который покается: Марфинька нынче опять это делала, грешен, выследил тебя зачем-то, прости засранца — и распахнет передо мной дверцу своего роскошного автомобиля. И отвезет, куда требуется, еще и спасибо скажет за то, что не очень сержусь.
Словом, я был уверен, что перемещение из пункта Ка в пункт Пэ свершится само собой, от пешехода требуется только быть ко всему готовым и не возмущаться потом, что опять крыша едет, — пусть ее.
Господи, изумленно подумал я, как же можно быть настолько феерическим идиотом. Так и быть, выпей здесь кофе напоследок, а потом — марш на вокзал.
Кофе я, конечно, собирался пить у пани Гражины, в одноименном кафе. Моего серебряного ангела-хранителя на площади пока не было, но я решил — пустяки, сам найду, я вчера хорошо запомнил дорогу.
Но не тут-то было. Вроде бы свернул в нужный переулок, бар «Szara» на углу, перепутать невозможно. И уставленная винтажными стройматериалами подворотня — вот она. И гулкий унылый двор — тот самый, я даже яркую упаковку от конструктора Lego в куче мусора опознал. Все на месте, только никакого прохода между домами нет и в помине. На всякий случай я добросовестно исследовал все подъезды, но ни одного сквозного среди них не обнаружилось. Такие, значит, дела.
— А как же пирожков на дорожку? — обиженно сказал я вслух. И, внезапно развеселившись от звука собственного голоса, махнул на все рукой и пошел исследовать масть дежурного баристы в баре «Szara». Мне выпал брюнет, и эспрессо в его исполнении действительно оказался выше всяких похвал — хоть тут мне повезло.
Удача не оставила меня и на вокзале. Сунувшись в первую же кассу, я стал счастливым обладателем билета на скоростной поезд до Вроцлава, и еще одного — от Вроцлава до Праги. Посмотрев на часы, схватился за голову и побежал на платформу — до отправления оставалось всего пять минут, а краковский вокзал зело велик, так что я едва успел найти свой вагон. Он был почти пуст, но я все-таки честно отыскал указанное в билете место и почти не удивился, обнаружив в своем кресле аккуратный сверток, к которому была приколота старомодная визитная карточка цвета небеленого льна, буквы с завитушками: кафе «У Гражины», внизу адрес и даже телефон мелким шрифтом — надо же, все как у людей. На обороте было написано от руки, зелеными чернилами: «Филиппу, с любовью и тысячью извинений». В свертке, разумеется, были еще теплые пирожки. На дорожку, как заказывал. Ну-ну.
В Праге я оказался в половине девятого вечера, в полном соответствии с пророчеством железнодорожного расписания. Вышел на перрон, потрясенный тем, что доехал без приключений, как нормальный человеческий человек, разве только пирожки от Гражины несколько выбивались за рамки моих представлений об обыденности, но они были давным-давно съедены и, честно говоря, почти забыты.
Лишь покинув вокзал и пройдя несколько кварталов в сторону центра, я вдруг понял, что не позаботился о ночлеге. А ведь не факт, что я вот так сразу найду что-нибудь вечером воскресенья. Хорош, конечно, нечего сказать.
В крайнем случае попрошусь в подвал к Черногуку, ехидно подумал я. Он же говорил, что любит мучить людей. А тут такая удача — добровольная жертва, сама в руки идет.
Но этому экстремальному плану не суждено было осуществиться. Мне позвонил Карл. Спросил деловито:
— Ты, как я понимаю, едешь в Прагу? Уже приехал? Очень хорошо. Потому что после нашего вчерашнего разговора я на всякий случай забронировал тебе номер. В отеле на Нерудовой, где ты уже жил. От добра добра не ищут.
Мне оставалось только зажать телефон между плечом и ухом и благоговейно воздеть руки к небу.
— Я уже дома, — продолжал Карл. — Рената в полном порядке, передает тебе привет. Говорит, ты ей подал отличную идею насчет девичника, давно так не веселились. Между прочим, сломали стол в гостиной, и я не уверен, что хочу знать подробности… Зато инфернальный сантехник ее больше не тревожил. Соседей вроде тоже оставил в покое. Так что вполне возможно, пан Черногук действительно в Праге, и ты правильно сделал, что туда поехал. Но на мое письмо он пока не ответил. Если до завтра ответа не будет, я ему позвоню. А там по обстоятельствам. Что скажешь?
— Ты же знаешь, «по обстоятельствам» — это моя любимая формулировка.
— Очень хорошо. Дело за малым: доберись до отеля, а потом как следует поужинай. Справишься с таким поручением?
Ознакомительная версия.
