В саркофаге, что вовсе не удивительно, оказался иссохший труп человека. Труп? Человека? Или не совсем человека? И совсем не труп? Вовсе не поручусь, что этот вогнавший себе в грудину ритуальный клинок сородич Хранителя окончательно и бесповоротно мёртв. Скорее – его посмертие оказалось несколько более... запутанным, чем у нормальных людей и даже у нормальных нелюдей. Это ж надо как его проморозило! Сколько лет лежит, а всё как новенький! Почти новенький.
Что ж, теперь с энергией для построения портала проблем точно не будет. Мне ведь даже забирать с собой третий ритуальный нож необходимости нет: достаточно на эти два клинка магические потоки перекинуть и дыру в нормальный мир прорезать. Уверен – всё получится в лучшем виде.
Есть, правда, один нюанс: от этого трупа – гнить ему здесь вечно! – вся защита Форта запитана. А её сейчас Цитадель на прочность проверять начнёт. Гимназистам без такой подпитки точно не продержаться. И слуги Стужи разбираться не будут, где колдуны, а где простые жители, сровняют всё к чертям собачьим! Что получается – грех на душу брать придётся?
Я покосился на по-прежнему распахнутую дверь, чернота за которой начинала действовать на нервы, и отвернулся от саркофага.
А ведь тут ещё какой момент есть – этот чудак с ножом в груди, по сути, последняя заклёпка, которая Приграничье к чужому миру крепит. Вот перекину я на себя магические потоки, потом обратно их возвращать ни времени, ни сил уже не будет. Мне бы в портал нырнуть успеть.
Выходит, ценой моего возвращения будет ни много ни мало весь этот аппендикс между мирами? Это ж сколько народу в нижний мир разом переселится? Тысячи? Сотни тысяч? А если полный кирдык нашим мирам настанет?
Тьфу ты, мать твою! Пафоса-то, пафоса сколько! Какой полёт мысли, сколько благородства в каждом слове! Цена возвращения, ответственность перед людьми! Да пошли вы все в жопу! Я обратно домой хочу! И не для того столько перенёс, чтобы здесь, как последний мудак, раскиснуть. Хотя последний мудак как раз бы напролом ломанулся и весь этот проклятый кусок мироздания в тартарары, не задумываясь о последствиях, отправил. Может, и стоило вот так... не задумываясь. Так нет же! Мыслитель выискался. Совесть народная!
И какой выход? Чур, самопожертвование не предлагать! Похерить к чёртовой бабушке Приграничье тоже не вариант. Да и не уверен, что справлюсь – энергия так и хлещет. И что остаётся? Спасти мир ценой чужой жизни? Это мы можем, это запросто.
Подхватив нож, свалившийся вместе с каменным надгробием на пол, я дождался, пока успокоится сбившееся дыхание, и доковылял до так и валявшегося у стены Напалма. Не переломал ему Леший шею, случаем? У Веры-то видно, как грудь вздымается, а этот лежит бревно бревном без всяких признаков жизни. Ага, пульс есть, и это здорово. Ведь что получается – ножу разницы нет, чью жизнь высасывать. Переработает он её, значит, да и пустит в дело. Такая вот фигня. По-другому этот клятый «инструмент» всё равно не запитать, не предусмотрены в нём альтернативные источники энергии.
Подло? Подло. Но кому сейчас легко? Нет, на Веру, конечно, рука не поднимется, да и не колдунья она, а вот Напалма – легко. Самое главное, есть за что. Какую подлянку, гад, устроил! Так лихо под монастырь подвел! Вот и подошло время расплаты. Да он и не почувствует ничего. Тут делов-то: ткнуть под рёбра, и сразу всем остальным счастье будет. А что все остальные об этом не узнают, никого волновать не должно. Пусть спасибо скажут, что Форт на прежнем месте остался, вместо того, чтобы прямой наводкой в ад сверзиться.
Я перевернул Напалма на спину, сел рядом на холодный пол и шмыгнул распухшим носом. Что за гадство?!! Что за сучья жизнь?!! Не могу ведь этого гада зарезать! Вот встал бы он, вякнул что-нибудь – и сразу бы перо в печень схлопотал. А так – не могу! Рука не поднимается.
Ну что я за человек такой? Надо ведь, надо! И есть за что – а не могу. И не из-за того, что он мне не раз шкуру спасал, дело прошлое. Просто не по-людски это. Мне на чужое мнение наплевать – да и не узнает никто, – но от себя-то не убежишь. А в глубине души прекрасно паскудство поступка осознаю. Понятно, что лучше жить с больной совестью, чем по собственной дурости на тот свет отправиться. И всё же... И всё же это не вариант. Или вариант? Надо думать.
Да что тут думать? Куда не кинь, всюду клин. «Клин», «Кедр», «Вихрь» – и все в башку мне направлены, однозначно. Куда бедному человечку с не до конца вытравленной совестью податься? А?
Неожиданно я понял, что уже какое-то время верчу меж пальцев вытащенный из кармана джинсов стеклянный шарик. Так, что там Гадес про него говорил? Если не будешь знать, что делать, и всё такое...
Ну и обо что мне его расколошматить? Шарик, даром что стеклянный, выглядит очень солидно. Ботинком раздавить или об пол долбануть? А если так?
Зажатая меж большим и указательным пальцами стекляшка неожиданно легко треснула, и частичка заточенного в ней жидкого металла шлёпнулась на пол. Но не разбрызгалась и не собралась в пыльную капельку, а растеклась по бетонной плите в лужицу размером с чайное блюдце. Поверхность металла вспенилась, и начавшее активно впитывать разлитую в помещении магическую энергию вещество принялось расползаться по полу. По краям он так и оставался серебристым, но когда я пошаркал ботинком образовавшуюся на месте падения рыхлую корочку, под ней обнаружился прожжённый линолеум. Что за чёртовщина?
А серебристая пелена тем временем дотекла до стены и полезла вверх. Забралась к потолку, и трубы с пучками проводов будто корова слизнула. Вместо них из-под рассыпавшегося в прах металла выглянула немного закопчённая побелка. Со стенами тоже начало твориться что-то неладное: из невесть откуда взявшегося кирпича повылазили книжные шкафы, и мне пришлось от греха подальше убраться на середину комнаты.
Странные метаморфозы отхватили от подземелья изрядный кусок, но, не добравшись пары-тройки метров до саркофага, замедлились, а серебристое сияние кромки растекавшегося по полу металла померкло, и впитывавший магическую энергию материал развеялся в мельчайшую пыль. Он развеялся – а все изменения остались.
Оглядевшись по сторонам, я сразу же узнал кабинет Гадеса – не хватало только письменного стола, двух стен и двери. Ну и самого старого мага тоже не было. Знать бы ещё, что Аарон Давидович задумал...
В этот момент и без того исковерканное магической энергией пространство расползлось по швам, вывернулось наизнанку, и не слишком детализированная обстановка подвала Морга стала совершенно неотличимой от оригинала. Уж не знаю, как такое могло произойти, но когда схлынули корёжившие помещение волны магического отката, за столом в углу подземелья сидел Гадес собственной персоной. Да и вырванные сюда неведомой силой внутренности его кабинета больше не напоминали дешёвые театральные декорации. Две стены, пол, кусок потолка – всё это было ничуть не менее настоящим, чем начинавшиеся дальше голые бетонные плиты.
