Второй возразил:
— Дочь лорда даже не убили, а всего лишь изнасиловали.
— Ничего себе «всего лишь»!
Ангел ада сказал с нажимом:
— Через неделю она полностью пришла в себя. Если заглянуть в будущее, то можно увидеть, что играет со своими детьми, у нее семья и любящий муж… Но этот человек убил из-за нее четверых мужчин, троих женщин и пятерых детей!
Первый покачал головой:
— Первое, после такого никогда и никто не может прийти в себя, как будто ничего не случилось. И еще раз: что значит «всего лишь изнасиловал»? Это в будущем, если не врут расчетчики линий, такое будет считаться пустяком, а сейчас изнасилование есть преступление тяжелее смерти! Что смерть, все ходят под нею, но изнасилование — это гораздо больше, чем смерть…
Я слушал-слушал, начиная понимать, что это адвокат и прокурор, один считает, что представший перед судом может быть отправлен в рай, другой уверен, что обвиняемому место в аду.
И доводы у обоих примерно одинаковые, чаши весов сравнялись, боевая ничья, сейчас любая песчинка качнет чашу в ту или другую сторону.
— Я весьма польщен, — сказал я вежливо, — что вы обратились ко мне. Хотя и не знаю, с какого перепугу…
Светлый ангел сказал ровным голосом:
— У тебя, смертный, неплохая репутация.
Я повернулся к ангелу ада, тот развел сверкающими дланями в жесте удивления.
— Должен сказать, что и у нас поговаривают…
Я спросил невольно, все мы обожаем слушать, что о нас где-то говорят и как говорят:
— И что обо мне слышно?
— Сэр Ричард, — сообщил ангел ада, — хитрая и коварная сволочь, так отзываются о нем большинство, а это значит, что так и есть, но все также говорят, что он верен слову, честен и ему можно довериться.
Я пробормотал, раздираемый противоречивыми чувствами:
— Ну, спасибо…
— Что есть, — сказал ангел ада. — И еще говорят, что все его суждения справедливы, исполнены мудрости, но обычно это понимается потом, когда его успеют попроклинать…
— Как приятно, — сказал я угрюмо, — а я думал, мной только восторгаются! Вот брехуны.
Ангел небес сказал покровительственным тоном:
— Это и есть лучшая оценка. В наших кругах с нею, как ни странно, большинство согласны, хотя и с серьезными оговорками.
Я раздумывал, краем глаза поглядывал на сотника, он все еще бурно дышит, кровь бесконечными ручьями струится из ран, словно его выдернули через секунду после гибели и остановили это мгновение, пока не решится быстрый полевой суд.
С одной стороны, я вроде бы как раз тот, кто им нужен, недавно расследовал примерно такой же случай, хотя за изнасилование мстила сама изнасилованная, но она тоже вместе с изнасилователями убила их семьи, так что прецедент есть, я самый свежий знаток по мести за изнасилование, однако если с другой стороны и чуточку сбоку, то вид несколько иной…
Ангелы, не глядя друг на друга, устремили требовательные взоры огненных глаз на меня. Я уже немножко привык к их нещадному блеску, пытаюсь взвесить поступок взбешенного человека, который жестоко мстит за изнасилование, оценить со стороны… хотя какое тут со стороны, я на его месте вообще бы стер с лица земли все селение, где жили мерзавцы, они тоже виноваты, могли бы остановить их раньше, подав добрые примеры, как вести себя прилично, учиться, трудиться, вышивать крестиком…
С другой стороны, не случайно существует ограничение в ответных мерах, хотя пока что не понимаю, зачем оно существует, я бы за любое преступление вешал, крупное оно или мелкое, все эти люди вредят обществу… но почему-то надо вот за одно рубить голову, а за другое всего лишь бить кнутом на площади.
Я вздохнул и сказал невесело:
— Спасибо за ваше столь высокое мнение о моей скромной, теперь и сам понимаю, что весьма скромной персоне… вот уж не думал, что признаю такое!.. И скажу вслух.
Они переглянулись, ангел неба сказал одобрительно:
— Адекватная оценка собственной личности — залог успешных решений.
— Хорошо сказано, — обронил ангел ада, но я не понял, относится это к моим словам или реплике его коллеги.
— Вы заставили меня, — сказал я, — посмотреть на проблему преступления и наказания несколько с неожиданной стороны. Тварь я дрожащая или право имею? Вот уж никогда не думал, что скачусь до такой хрени!.. Потому я вам бесконечно признателен, вы открыли во мне черту, где целое море всяких мерехлюндий, я обнаружил как бы богатство своей безразмерной души, где столько хлама…
Оба морщились, наконец ангел ада, как более бесцеремонный, прервал:
— Сэр Ричард, вами займемся позже. Сейчас нужно разобраться с этим доблестным воином.
Я развел руками.
— Увы, мои суждения, как вы помогли мне понять, весьма поверхностны, а также неглубоки и вообще мелковаты. Потому смиренно кланяюсь вам, благодарю за честь, но отказываюсь даже принимать обсуждение в таких пока еще сложных, как вдруг оказалось, для меня вопросах. Я государь простой: мечи из ножен и — в атаку!.. А тут высокие материи…
Они оба вздыбились, как бойцовские петухи, свет стал ярче и злее, фигуры размылись, превращаясь в море огня.
Оттуда прогрохотало:
— Но о тебе говорят как о человеке, который…
— Ты сможешь!
Я покачал головой и ответил как можно тверже:
— Нет!.. Это не только скромность, которая присуща мне в огромной степени и буквально освещает с головы до ног мою исполинскую фигуру в истории человечества. Это и мое признание, что пока еще не дорос не только до решения, но даже понимания таких вопросов. Потому еще раз: благодарю за оказанную честь… высокую честь!.. Но вынужден отказаться, хоть и хотелось бы поблистать умом и эрудицией, которой у меня ух ты сколько!
Они переглянулись, это я угадывал в бешеном клокотании огня, затем оттуда прогремел злой голос:
— Хорошо. Мы отыщем другого посредника.
Свет из комнаты исчез мгновенно, и хотя день в разгаре, на несколько секунд мне казалось, что я в полной темноте.
Наконец стены и мебель выступили из сумрака, я нашел себя в привычном сером и скучном мире. Сердце стучит сильно и взволнованно, даже екает, словно быстро-быстро бежит на месте и часто спотыкается.
Я перевел дыхание, выпрямился и посмотрел на себя в зеркало. Мало ли что трясется у меня внутри. Мы живем тем, что снаружи, а внутри внутренности, показывать их стыдно и даже мерзко. Внутри мы вообще-то все сволочи, но ежедневно выдавливаем из себя этот сволочизм, ежедневно выходим из Египта, ежедневно и ежечасно ведем себя так, словно все вокруг видят нас, слышат каждое слово и оценивают нас.
В углу комнаты, что по диагонали от меня, появился приятный свет малинового оттенка, разросся мягко и нежно, я смотрел с подозрением и даже опустил ладонь на рукоять меча, но там возникла фигура человека в старинном костюме, иссиня-черные волосы падают на плечи, на лбу подрезаны неровно — на палец выше бровей, таких же смоляных, красиво и грозно изломанных зигзагами.
