Восемьдесят метров…
Бежим молча, нас еще не видят: рубка идет увлеченная. У «засадников» еще один получил копьем подмышку, уронил свое, попятил коня. Конные свиты, вернее то, что от них осталось, продолжали увлеченно осыпать друг друга градом ударов.
Семьдесят метров…
Ну! Еще хотя б чуть-чуть!
Регин на секунду остановился, тренькнул лук. Второй выстрел снова сходу.
Я тоже тормознул, вскинул арбалет. Резкий выдох, вдох сквозь зубы, ловлю взглядом спину одного из двух продолжающих биться «засадников».
Пам… Болт вскользь бьет по шлему. «Рикошет» сухо отметил металлический голос в сознании… Черт, не помню, откуда это?
Пяток шагов, зарядился, вскинул. Наши успели убежать на десяток метров. У второго конного в спине торчит стрела, а он такое впечатление, даже не заметил! «Не пробил», тот же голос.
Вдох, замереть… Пам.
Наконец «моего» конного ощутимо качнуло вперед. Болт угодил ему прям между лопаток. Но как будто не замечая, он выпрямился в седле и снова попытался ткнуть копьем в пехоту.
Зарядился. А когда выпрямился, нашим оставалось уже метров пятьдесят до ближайших людей. Не видят?
— Я сдаюсь, сдаюсь! — раздался громкий крик с той стороны, где рубились свитские.
Сын сэра Родерика остался в одиночестве. Его напарник медленно сползал с седла.
Крик словно повернул рубильник, словно все только и ждали подобного сигнала. Мечи и копья опускались, бойцы тут же сделали шаг назад…
И вот тут-то обращенные к нам лицом сине-голубые воины, наконец, разглядели, кто это мчится к ним молчком. Было недалеко, я разглядел замешательство, удивление, переходящее в ужас. Стоящие спиной начали оборачиваться…
— Орки!!! — резанул панический вопль.
— О-оди-ин!!! А-а-а-а! — ударил по ушам ответный боевой клич.
Удар разогнавшихся орков был эффектен. Те, кто не успел обернуться, умерли на месте. Остававшийся в одиночестве верховой «засадник» сориентировался быстрее всех и тут же послал коня прямо на наш строй. Он отбил одну брошенную сулицу, от второй увернулся, принял на щит стрелу. Кто-то из наших кубарем полетел, попав под лошадь. Всадник успел взмахнуть булавой разок-другой… И всё. Копье ткнуло его в бок, кто-то схватил за ногу, и бедолагу стянули с лошади. Минус.
Четверка конных с другого фланга взяла разгон. Только что сдавшийся сынок Родерика скакал бок о бок со своими пленителями. Даже копье где-то успел раздобыть!
Они заходили по широкой дуге, всё ускоряясь, намереваясь вломиться в тыл орочьему строю. Только никто из них не обратил внимание на отставшего маленького орка. С заряженным арбалетом. Ну, действительно, что он сделает?
Я опустился на правое колено, упер левый локоть в бедро. Вдох…
Приходилось брать упреждение, на миг я перестал видеть хоть что-то, кроме вставшего в стременах всадника, с занесенным мечом.
Пам.
До конных было не больше двадцати метров, так что болту потребовалось менее секунды, чтоб ударить человеку аккурат чуть ниже подмышки. Бронебойный наконечник пробил кольчугу как бумажную, болт ушел в тело по оперение. И в следующее мгновение всадник полетел на землю.
Выдох.
— Проклятый демон! Смерть!!! — Сын Родерика развернул коняку прямо на меня.
Твою мать!!!
Арбалет полетел куда-то в сторону, зарядить его я не успею. Одним движением перекинул копье из-за спины, сбросил с плеча веревочный подвес, чтоб не мешал. Щит… Щит!!!
Мой щит за что-то зацепился и не хотел занимать свое место. Всадник, занеся в поднятой руке копье, разгонял коня. Над обрезом щита в желто-зеленых тонах блестел бронзовый шлем с равнодушной личиной.
А-а-а-а! Я рванул щит, что-то порвалось, поймал вспотевшей ладонью рукоятку, и, в последний момент, успел подставить дощатую защиту под обрушивающийся сверху наконечник.
Бам! Каруселью глазах замелькали небо-трава-небо-трава… Наконец, мои кувыркания закончились, упершись в землю, я попытался встать на ноги. Что это было? Меня сбил грузовик? В памяти отпечаталась лошадиная грудь «во весь экран». Где копье? Где щит?
В сорока шагах всадник разворачивал лошадь.
Плохо соображая, огляделся по сторонам, ничего не увидев, потянул из-за пояса топорик.
Всадник набирая ход встал в стременах… Кажется вся жизнь должна пронестись перед глазами?
— О-ди-н!
Что-то или кто-то меня грубо оттолкнул, от чего я вновь полетел кувырком, в сторону.
На этот раз сориентировался быстро, успел заметить: Фритьеф, выскочил вперед — и когда успел? Вот он размахнулся над головой секирой, стоя на пути у рыцаренка… Блин, без щита!!!
Затем быстро — я моргнуть не успел — одним приставным шагом сместился, словно скользнул по другую сторону траектории, и в один взмах, снес коняке переднюю ногу.
Сынок ожидаемо полетел на землю вместе с дико ржущей лошадью. Фритьеф подскочил, сверкнула заносимая секира, с коротким хеканьем ветерана род сэра Родерика прервался.
Я вновь попытался подняться. Мутило. Глаза с трудом фокусировались.
— Жив? — Фритьеф за шкирку помог утвердиться на ногах.
— Вроде, — сквозь пересохшие губы ответил я.
— Пошли, работа еще не закончена.
Сине-голубые и желто-зеленые бойцы закончились. Последние конники вместе с хрипящими конями валялись тут же — коней никто не жалел, всё равно их с собой не увезти. Успели сдаться пятеро. Им повезло — я дохромал вовремя, и крикнул Сигмунду, чтоб не убивали опустившихся на колени и воздевших руки «бесцветных» людей. Наемники.
— И зачем они тебе? — скривился забрызганный кровью с головы до ног Бо́лли.
— Корабль… — прохрипел я, — добыча… — наконец сосредоточился, — сам добычу потащишь?
У слышавших орков, в том числе у Сигмунда лица озарились пониманием.
— Что им обещать? — уставился я на братца. — Жизнь? Свободу?
— Обещай, что хочешь, — устало отмахнулся брат. Он и сам был весь в чужой крови, видать не сумел за спинами отсидеться.
— Слушайте меня, — подошел я к сидящим в окружении мужикам, — жить хотите?
— А кто ж не хочет? — хмуро усмехнулся один: уже возрастной мужичина, с окладистой бородой, в стеганой куртке с нашитыми на нее бронзовыми бляхами.
Коротко стриженые волосы залиты кровью, шлем он потерял, лицо украшали два длинных шрама. По глазам, по всему виду — тертый жизнью волк.
— А ты не боишься за свою душу? — усмешкой на усмешку ответил я. — Обычно люди предпочитают смерть, чем разговор с орком.
— Мне за свою душу бояться поздно, — сморщился мужик, — да и не верю я в поповские сказки. Я верю в звонкую монету и хороший удар топора. А это… — он хмыкнул, — для овцепасов и копошащихся в земле червей.
Не уверен, что все слова я разобрал корректно, но смысл понятен.
— Как звать-то тебя, бездушный?
— Сайман Хмурый ребята кличут. Думаю тебе, орк, этого будет достаточно.
— Да мне пофиг, — пожал плечами, — просто не удобно звать тебя «эй ты».
— Раз разговариваешь, знать убивать сразу не будете? — проявил сообразительности Сайман.
— Сразу нет, а там посмотрим. Дело есть, — я показал на поле боя: тела, тела, тела, — нам еще всё это перетаскать надо. Поможешь…
Увидел, как блеснули затаенной надеждой глаза.
— А как перетаскаем к вам на корабль, тут же и кончите?
— А ты откажешься пожить подольше? — вопросом на вопрос ответил я. — Да и потом, надежда — такая штука, всем в нее верить хочется.
— Тут ты прав, орк, — кивнул Хмурый.
— Скажи-ка, а как ты догадался про корабль?
— Так вы же орки, — изумился мужик, — только не говори мне, что вы пешком сюда притопали.
Добычу таскали долго. Пришлось даже расчистить в лесу тропу, посрубав кусты и мелкие деревья, чтоб можно было таскать на импровизированных волокушах. В ближнем лагере, покойного сэра Родерика нашлись обозные телеги и лошади, но искать дорогу? Нет уж, мы лучше так, мы не гордые.
Следовало торопиться, поскольку «нон-комбатанты» из лагеря покойного сэра Остина, разумеется, дали деру. Хорошо хоть до остиновского замка было не близко, да и там, почитай, никого из бойцов не осталось. Это если верить Сайману. Кстати, я не преминул возможностью узнать у того, что за трюк они сотворили.
