Глава 35 Не последняя…
Все равно, еще как минимум пять дней пришлось прождать, когда раненые средне, типа Регина или Торольва, смогут взяться за весла и работать с парусом, а тяжелые уже не будут на грани жизни и смерти. Про легкораненых, вроде меня или Бьярни, никто не думал: действительно, что тут думать о царапинах?
Наконец Сигмунд, посоветовавшись с Фритьефом, дал отмашку облегчённо выдохнувшему Кнуду. Поставили мачту, груз лишний раз проверили, особенно крепления, чтоб не шарахался по трюму, если будет сильно качать. Убрали тент, несмотря на моросивший дождик.
— Как пойдем? — взглянул я на кормчего.
— Как поведу, так и пойдете, — буркнул тот.
— Кнуд, на меня-то не злись. Была б моя воля, давно бы ушли, но ведь Сигмунд прав: раненые…
— Что, раненые? — набычился старик, — Помрут?
— Да…
— А так все утонем, — припечатал кормчий, — хоть раненые, хоть здоровые.
— Да типун тебе, — не удержался я.
Кнуд секунду молчал, озирал волны, глядел на небо и на вымпел на верхушке мачты.
— Можно было бы с юга обогнуть, но это дольше, — наконец с неохотой выдал старик, — пойдем к Драконьему зубу, а там посмотрим…
— Что значит: «Посмотрим»? — всполошился сидящий впереди меня Бьярни, — Старик, мы же домой?
— Домой, домой, — неохотно подтвердил Кнуд, — всё равно нам Веслёнд обогнуть надо, как идти к Валланду я лишь от белых скал знаю… Так, молодежь парус ставить умеете?
Я пожал плечами, не отрывая рук от весла.
— Не беда, давайте. Весла внутрь, и топайте помогать, больше некому, — махнул рукой кормчий.
Я втянул весло, вместе с Бьярни мы помогли Фритьефу поднять парус — налегая на канат, перекинутый через блок на самой верхушке мачты, подняли рей. После, с помощью шестов-шпиртов и оттяжек-брасов развернули рей под ветер. Брасы крепили Фритьеф с Бо́лли — узлы вязать нам не доверили.
По мере продвижения на север погода портилась. К концу первого дня плаванья ветер усилился, с океана шла высокая волна. Наш «Морской ворон», опять, то карабкался наверх, то скатывался как с горки.
Заночевали на берегу, снова меня угораздило в караул, типа самый здоровый.
С утра всё повторилось: отход, постановка паруса… Только ветер усилился еще — теперь пену и брызги, срываемые с гребней волн, забрасывало прям на палубу, от чего все тут же вымокли. А во второй половине дня пришлось брать рифы: спустили рей, нашитыми на парус веревочками подмотали верхнюю часть полотнища — площадь паруса уменьшилась как бы не на треть. И всё равно, мачта жалобно скрипела, а ванты, наоборот, временами гудели и натягивались так, что я постоянно ждал — вот-вот, и толстенные канаты лопнут, как перегнившие нитки. Что тогда будет с кораблем и с нами, думать не хотелось.
Следующую ночь провели в удачно подвернувшейся бухточке на якоре. Если бы меня опять поставили в караул, мне было бы всё равно. За день я натерпелся страха, что теперь хоть в караул, хоть штурмовать замок какого-нибудь ближайшего феодала — по барабану. Лишь бы не в море, где только что целый день я провел, схватившись над головой за планширь побелевшими пальцами, стараясь чтоб меня не катало по палубе как незакрепленный груз. И какого хрена на палубе или на бортах не предусмотрено никаких поручней или ручек? Два или три раза я довольно болезненно получил рундуком по ногам и в бочину. Рядом матерились Си́ндри и Бьярни. Посмотрев на лицо крестьянского сына, ужаснулся — неужели и я такой же бледный, даже чуть в желтизну?
Ночь пролетела как одно мгновенье: только-только я сгрыз кусок вяленого мяса и запил всё простой водой — не то, что разводить костер на берегу, высадиться было проблемой — завернулся в плащ, прикрыл глаза…
— Подъем, лежебоки! — смачный пинок по ребрам заставил очнуться. Да какого лешего? Что, не ложимся?
— Давайте, продирайте глаза, — Кнуд раздавал пинки дальше по палубе, — нам сегодня Драконий зуб обогнуть надо…
Сегодня? В ночь что ль?… Выставив из-под плаща половину лица, я одним глазом уставился на небо. Серое небо, по которому мчатся клочья облаков. Рассвело значит… Вымпел на мачте вот-вот оторвется. Мы же вроде в бухте стоим?
— Давайте, быстренько жуйте, кому надо облегчиться — лучше это сделать сейчас. И попросите кого-нибудь придержать, а то булькните через борт! — осклабился довольный шуткой кормчий.
— Кнуд, да куда идти то? — голоса за ветром я не узнал. — Не видишь, что на море твориться? Мы даже из бухты не выйдем!
— Не боись! Нам бы только к восточному берегу выйти, вишь — ветер западный, после Драконьего нас берег прикроет.
— Может переждем?
— Переждем зиму? Люди тут только и ждут, чтоб какой орк им попался, без возможности сбежать в море. Подтянут народу побольше, и узнаешь, как тепло бывает, когда огонь под пятками разводят!
— Да я не о зиме!
— А я о ней самой! — рявкнул, не выдержав Кнуд. — Ты думаешь это буря на день-два? Протелились овечьи дети, чтоб вас. Осенние шторма начались!
— Сигмунд, Кнуд! Сюда! — долетел резкий крик с середины палубы.
Моди, зачем-то поднявший палубный щит смотрел в наш импровизированный трюм.
— Моди, какого тролля ты туда полез? — разъярённый Кнуд бросился к хольду.
И замер, уставившись туда же.
— Ньорд, почему ты от меня отвернулся? — старый кормщик поднял обезображенное яростной гримасой лицо к хмурым небесам.
В подпалубном пространстве тяжело перекатывалась от борта к борту вода. Набралось уже почти по колено.
Воду отчерпали. Нашли и причину — одна их досок дала трещину.
— Что делать? — растерянно уставился Сигмунд на Кнуда.
— Так, что делать? — почесал тот затылок, прям через шапку. — Что же делать?… Слушай, форинг, а у тебя другого корабля нет?
— Ч-что? — поперхнулся брат, — Кнуд, ты сейчас серьезно?
— А может верфь здесь где неподалеку знаешь? — уже откровенно издеваясь ответил старик.
— Да ты что?! Над форингом смеяться? — взъярился Сигмунд, — Да я…
— Да что? Дождался? Дотянул? Тут верфь нужна, что мы своими силами здесь сделаем?
— Но ведь должен же быть выход? — внезапно как-то жалобно наш «гроза морей» заглянул в глаза своего кормчего. Сдулся братишка, как-то быстро.
— Смолы бы… — протянул Бо́лли, — смола же у нас есть.
— Это надо корабль разгружать, на берег вытаскивать… А мы даже пристать не можем, чтоб нам еще какую доску не размолотило о камни!
— Давай заткнем тряпками, — предложил Фритьеф, — сверху навалим шкур. У нас же были кажется? Потом кольчугами для веса…
— Можно еще балками подпереть, — предложил я, — ну чтоб груз с трещины не смещался.
— Где ты возьмешь балки, дурень? — Бо́лли посмотрел, как на неразумного.
— Копья. У нас много трофейных. Древки порубим нужной длинны и разопрем.
— Хорошая идея, — кивнул ветеран. — Ну что, Кнуд?
— Можно подумать, есть другие варианты, — скривился старик.
* * *
— А теперь послушайте меня, — с каменным лицом проговорил Кнуд, выйдя на середину палубы, когда работы по постановке импровизированного пластыря завершились. — С такой дырой в корпусе до Бьёрке нам не дойти. У нас от силы пара суток на плаву, и это при условии, что воду будем отчерпывать, а трещина от ударов волн не увеличиться.
Ответом была тишина, все помнили, сколько времени нам потребовалось чтоб дойти от Бьёрке до Вестлёнда, а мы даже остров еще не обогнули. Только ветер свистел в снастях, да волны с грохотом разбивались о прибрежные камни. Парни переглядывались с вытянувшимися лицами.
— Тогда зачем мы тут колупались? Зачем перекладывали груз туда-сюда?
— Да, действительно! Это что получается, остаемся?
— Да вы разум все потеряли! — грохнул Фритьеф, — Бараны! Остаться — значит смерть!
— Кнуд сказал, что если поплывем, тоже смерть. Утонем!
— Я сказал: два дня, — с нажимом выдал Кнуд, — и это значит, что мы не дойдем до Бьёрке. Но можно попытаться доплыть до Волчьего острова.
