— В обезглавленном состоянии?
— Да, капрал. В обезглавленном состоянии.
— И давно это случилось?
— Может, несколько лет назад. Или несколько десятков. Мы же находимся внутри магического Пути, капрал. Трудно сказать, как течет здесь время и есть ли оно вообще.
Геслер что-то буркнул себе под нос, потом сказал:
— Нужно добраться до капитанской каюты. Возможно, там мы найдем корабельный журнал.
— И свисток, загоняющий гребцов в гребной отсек.
— Угу. Мне еще знаешь какая мысль пришла? А может, нам куда-нибудь спрятать безголового барабанщика? Тогда я пошлю Буяна. Пусть садится и лупит по барабану.
— У тебя странные шутки, Геслер, — поежился маг.
— Я не шучу. Просто Буян обожает рассказывать истории, но они у него такие занудные, что уши вянут. А так в них появится перчик и иные пряности.
— Только не говори мне, что всерьез решил засадить парня за барабан.
— Нет, конечно. Я же не хочу, чтобы мои ребята здесь рехнулись.
Они вернулись на нижнюю палубу. Упреждая вопросы, Кульп сказал:
— Такое привидится лишь в безумном сне.
— У нас и так есть безумная явь, чего же еще? — ответила ему Фелисина.
Кульп направился к капитанской каюте. Геслер убрал меч в ножны и пошел за магом. Толкнув дверь и спустившись на пару ступенек, они очутились на корабельном камбузе с массивным столом. Напротив была еще одна дверь, ведущая в узкий проход, по обе стороны которого стояли койки. Проход упирался в дверь капитанской каюты.
Опрятно заправленные койки были пусты. Трудно сказать, сколько времени они ждали матросов, которые больше не нуждались в отдыхе.
Дверь каюты не была заперта изнутри и открылась с протяжным скрипом.
Даже после палубы и гребного отсека увиденное заставило Кульпа и Геслера содрогнуться… Троих смерть настигла внезапно — об этом свидетельствовали неестественно скрюченные тела. И снова — ни ран, ни следов гниения. Иной была гибель четвертого. Копье пробило его вместе со спинкой капитанского кресла. Кульпа не удивили залитые кровью колени убитого. Удивительным было другое: кровь, давно прекратившая капать, ярко блестела. Кульп едва удержался, чтобы не потрогать пятно пальцем.
— Никак тистеандии? — прошептал Геслер.
— Похожи, но не совсем, — возразил Кульп.
Он шагнул внутрь каюты.
— У этих кожа серая, а не черная. Да и выглядят они… диковато.
— Говорили, что авалийские тистеандии были настоящими дикарями и никого из чужаков на свой остров не пускали.
— Во всяком случае, живым оттуда никто не возвращался, — согласился Кульп. — Но ты взгляни, во что они одеты. Грубая, мешковатая одежда, кое-как сшитая из невыделанных шкур. А их украшения?
Все убитые были густо увешаны костяными амулетами, звериными когтями и зубами, а также блестящими ракушками. Кульпу доводилось видеть изящные, прихотливо отделанные вещицы тистеандиев. То, что он видел сейчас, могло принадлежать скорее кочевникам. Мага поразило еще одно обстоятельство: волосы. Все четверо убитых были шатенами, тогда как у тистеандиев встречалось только два цвета волос: либо иссиня-черный, либо белый с серебристым отливом.
— Так кто же эти четверо? — спросил оторопевший Геслер.
— Скорее всего — убийцы тистеандиев и матросов с Квон Тали. Захватив судно, они попали внутрь магического Пути. Возможно, случайно, а может, и намеренно. И здесь они столкнулись с кем-то, кто оказался ловчее и проворнее их.
— Думаешь, кому-то из матросов удалось бежать?
— Вряд ли. Если эти четверо владели магией и могли повелевать обезглавленными телами, им вполне хватало гребцов, которых мы видели.
— И все равно они никак не похожи на тистеандиев, — сказал капрал, пристально вглядываясь в мертвеца, сидевшего в капитанском кресле.
— Нужно привести сюда Гебория, — предложил Кульп. — Может, он подскажет.
— Обожди здесь. Я схожу за ним.
Геслер ушел. Потолок каюты слегка поскрипывал — наверное, остальным надоело стоять на верхней палубе и они спустились вниз. Кульп уперся ладонями в стол и стал внимательно разглядывать лежащие карты. На одной из них был изображен не то континент, не то большой остров, совершенно ему незнакомый. Берег изобиловал бухточками, поросшими соснами. Остальная часть была слегка покрыта белой краской.
«Наверное, ледник или снежная пустыня», — подумал Кульп.
От берега отходила пунктирная линия курса. Сначала она тянулась на восток, затем резко сворачивала на юг, прочерчивая воды обширного океана. Ученые Малазанской империи горделиво заявляли, что у них есть карты всего мира. А мир, оказывается, был шире имперских притязаний.
«Показать бы эту карту Ласэне», — вдруг подумалось ему.
В каюту вошел Геборий.
— Приглядитесь к ним, — сказал ему Кульп, не отрываясь от карты.
Старик прошел к креслу и остановился возле убитого. Высокие скулы и характерный косой разрез глаз говорили о принадлежности к расе тистеандиев. О том же свидетельствовал и высокий рост. Геборий осторожно протянул к убитому руку.
— Постойте! — одернул его Кульп. — Вы же не знаете, до кого дотрагиваетесь. И какой рукой.
Геборий поспешно опустил руку. Вскоре он выпрямился и сказал:
— Это тистедурии. Других догадок у меня нет.
— Кто?
— Помните «Глупость Гофоса»? Он пишет о трех тистейских народах, прибывших к нам неведомо откуда. Разумеется, нам знакомы лишь тистеандии, а из двух остальных Гофос назвал только один народ — тистедуриев. Их кожа была серой, а не черной. Тистедурии — дети опрометчивого союза Матери-Тьмы и Света.
— Что значит «опрометчивого»?
Геборий усмехнулся.
— Тистеандии считали этот союз причиной гибели первозданной, чистой Тьмы и источником всех своих последующих несчастий. Забавно, что Гофос упоминает о тистедуриях только в одном из ранних томов.
— Гофос, кажется, был джагатом? — спросил Кульп.
— Да. Самый мрачный и безысходный сочинитель. Я имел неудовольствие прочесть достаточное число его трудов… А что сейчас показывает ваш Путь?
— Ничего.
Геборий удивленно вскинул брови.
— Совсем ничего?
— Совсем.
— Но вы посмотрите на убитых! Они как будто находятся в остановленном времени. Даже кровь еще липкая.
— Знаю.
— Кстати, Геслер передал мне ваши слова про свисток. Вы еще не искали этот свисток? Вон он. Видите? На шее одного из убитых. Вы что, и впрямь намереваетесь заставить обезглавленных гребцов махать веслами?
— Либо они будут грести, либо мы съедим свои припасы, выпьем всю воду и начнем медленно помирать от голода и жажды. Итак, настоящего капитана захватчики судна тоже обезглавили или даже сбросили за борт. Его место занял тистедурий, забравший себе костяной капитанский свисток. Свисток был на кожаном шнурке. Каким-то чудом копье не разнесло его.
