Черт! Неужели даже просто уйти так сложно? Главное, чтобы Линда не проведала, иначе вопросов не избежать. А я не хочу, чтобы она знала, как я собираюсь избавиться от этой большой проблемы. Вот тебе и суеверия, срань господня.
Вот дерьмо! А кровь действительно с рук нихрена не отмывается.
Весь вечер я угрохал на разбирательство с Дубцом и еще до полуночи возился с толстяком-капитаном. Последнего пришлось закапывать на его же заднем дворе: эта жирная свинья весила с центнер. Ух, а как же смердело из его распоротого брюха! Ага, вы же знаете, что живот всегда приходится резать? В мертвом теле скапливаются газы, и тот разбухает как почка на весенней веточке, из-за чего земля начинает бугриться. Так ненароком и запалиться.
Пока я возился со своим тряпьем, отмывая алые пятна в теплых водах Навьи, кто-то подошел ко мне сзади.
Удавка накинулась на шею. Чьи-то сильные руки тянули ее назад, и нога уперлась в спину. Изо всех сил я старался сопротивляться, но было уже поздно.
Когда сознание покидало меня, я думал лишь о Линде. Я ее предал.
Очнулся я в путах, полный удивления от того, что не умер. Я ощущал, как жизнь покидает тело, и вот теперь не мог поверить, что нахожусь в какой-то дрянной вонючей пещере, а на небе сияет луна, ехидно подмигивая мне кривым полукругом месяца.
— Сука, — я закашлялся. Горло болело совсем как после пожара.
Я дернулся, и меня ждала неудача. Руки и ноги были крепко связаны, да и лежал я на голых камнях, что не очень-то сказывалось на моем самочувствии: те впивались в спину как шипы дикобраза.
— Это он! — прямо над ухом кто-то радостно завопил.
Я вздрогнул. Перекатился на спину и увидел над собой двух человек. Голос принадлежал молодой девушке лет эдак двадцати, а рядом с ней стоял высокий сорокалетний мужчина. Последний, кстати говоря, кого-то мне напоминал.
— Я его чувствую, это точно он, — продолжала бормотать под нос девушка.
Да, выглядела она немного… безумно. Все в ней было ладно: и прямые черные волосы, и премиленькое личико, даже фигурка заставила бы любого мужчину пару секунд глядеть только на нее, пуская слюни, особенно в таком облегающем наряде. Вот только когда я посмотрел ей в глаза, то содрогнулся до глубины души — мне на миг показалось, что в них таится настоящая огненная буря. И вместе с этим часть моей души тянулась к ней изо всех сил как муха на дерьмо (сравнение в моем стиле — на любителя).
— Тише, Эмма, успокойся, — ее спутник осторожно положил ей руку на плечо. Наверное, он старался казаться ей другом, однако сам, судя по всему, не очень-то был рад такой компании. Откуда я это знаю? Когда живешь в таком поместье, как мой бывший дом, еще и не так научишься людей видеть. — Раз мы убедились, что это он, просто забери свое. Сможешь справиться одна? У меня до сих пор от кружится голова.
— Да! — выпалила та от нетерпения.
— Тогда я покараулю у входа, — он подмигнул мне правым глазом. — Не подкачай тут с ней наедине, пацан. Она девушка бойкая.
С этими словами он вышел и скрылся где-то за углом пещеры.
Мы переглянулись. Мне стало как-то жутковато.
— Я сейчас, сейчас…
Эмма вытащила из ножен на бедре тонкий нож. Она подошла ко мне, и я испуганно попятился — ну, полз как мог, короче.
— Не бойся. Я тебя развяжу.
И принялась разрезать веревки на ногах.
Когда те треснули, я в долгу не остался. Даже не стал разбираться, друзья они мне или нет (в конце концов, друзья не кидают удавку на шею!), а просто резко подался вперед и ударил ее лбом в переносицу.
Девушка вскрикнула, попятилась.
Я вывел руки вперед, проведя их через ноги, и ринулся к ней. Мое плечо врезалось Эмме в живот, и та упала. Я оглянулся на вход. Второй не мог не слышать, что здесь происходит, но помогать не спешил.
— Стой!
Она вытянула руку вперед и сжала пальцы в кулак. Видимо, что-то должно было произойти, так как вид у нее после этого был очень растерянный.
Ее лицо дернулось. На нем проступил страх.
Не тратя времени зря, я перекинул связанные запястья через ее шею и дернул тело девушки на себя. Она упиралась. Всего несколько секунд. А потом мешком обвисла в моих руках и затихла. Глаза ее закатились. Выглядела она спящей.
Я поднял с земли нож и на скорую руку обрезал оставшиеся путы.
Избавившись от веревок, я метнулся к своему плащу — тот, благо, отыскался неподалеку, — накинул его на плечи. Нахлобучил затем шляпу на голову и выскочил наружу, вынимая свой баселард из ножен.
— А, уже управился. Быстро ты.
Я замер. Мы смотрели друг на друга. Мужчина улыбался.
Когда во мраке я разглядел его глаза, то удивлению не было предела: зрачки его выцвели и стали прозрачными, напоминая кристаллики льда. В некоторых местах они выходили даже за пределы радужки, раскалывая глазное яблоко на части.
— Так старый леший подох?
— Ага. Я за него.
— Прекрасно. Мне так много надо тебе рассказать! Черти драные, как удивительно переплелись наши судьбы…
В любой другой ситуации я бы навряд ли его убил. Сейчас же он почему-то считал, что я ему вовсе не враг. Могу поспорить, он изменил свои суждения, когда мой клинок впился в его мозг через глазницу и вышел из затылка.
Честно говоря, я даже не понял, что произошло. Моя рука просто дернулась вперед — и все. Казалось даже, что на секунду мой голод вернулся…
Засвидетельствовав смерть обоих (бывает, не добьешь, а потом худо приходится), я позволил себе с облегчением выдохнуть.
Хлебнув вина из фляги, я затащил тело мужчины в пещеру и положил его рядом с девушкой. Нет, закапывать их слишком долго, а в реку нельзя — рыбаки в озере могут обнаружить их на следующий день, и тогда точно дороги закроют.
Наряды на них выглядели богато, поэтому я решил, что они какие-то важные особы.
— Холхост, ты надо мной издеваешься? — пробурчал я себе под нос.
Потом пришлось заняться вещами. Я переворошил все, что нашел. Кое-что можно было бросить здесь, так как оно не представляло никакой ценности. Например, еду, мешки и всякие вилки-ложки я просто раскидал по полу — типа налет с ограблением.
Деньги нашел. Целый кошель, полный серебра. Вот это удача!
Спрятав их за пазуху, я пригляделся к нескольким необычным вещам, а именно какому-то сломанному мечу без клинка, зато с примечательно древней рукоятью, которой никак не меньше пяти сотен лет (да, переделывали ее неоднократно, но свидетельства большого возраста сохранились), и странному мужскому перстню с черным камнем. В последнем будто кружились неясные темно-синие тени.
— Во что я вляпался на этот раз?
Может, надо было их выслушать. А, уже поздно!
