На поверку вышло, что две собаки были убиты и одна тяжело ранена. Рэндом избавил ее от мучений быстрым ударом сабли, и мы принялись изучать поверженных противников.
В их виде было что-то необычное.
В комнату вошла Флора и тоже принялась помогать нам разобраться, что к чему.
У каждого из них были красные, как бы налитые кровью глаза. Однако на этих рожах это выглядело вполне естественно.
К тому же на каждом пальце было по лишнему суставу.
Челюсти сильно выдавались вперед, и в открытом рту одного из них я насчитал сорок четыре зуба, каждый из которых был значительно больше обычного и к тому же острее. Кожа была толстой, серого цвета и твердой на ощупь.
Несомненно, были и другие отличия, но и этого вполне достаточно.
Мы собрали их оружие, и я подобрал для себя три маленьких плоских пистолета.
– Они из Отражений, это вне сомнения, – сказал Рэндом, и я согласно кивнул головой. – И мне повезло. Они, кажется, совсем не ожидали, что у меня окажутся такие подкрепления – брат военный, да с полтонны собак.
Он подошел к выбитому окну и выглянул на улицу, и я не стал вмешиваться в его действия, пусть сам смотрит.
– Никого. Уверен, что мы всех их уложили.
После чего он закрыл тяжелые оранжевые шторы и придвинул к окну высокие шкафы. Пока он возился, я обыскал карманы трупов.
Документов там не было никаких, но это меня особенно не удивило.
– Пойдем обратно в библиотеку, – невозмутимо предложил Рэндом. – Я так и не допил свой виски.
Прежде чем усесться за стол, он тщательно вытер клинок и повесил его на место. Тем временем я наполнял стакан Флоры.
– Так что будем считать, что временно я в безопасности, да еще учитывая, что нас трое в одной лодке. – Рэндом изящно подвел итог сегодняшнему дню. – Господи, да у меня крошки во рту не было со вчерашнего дня!
После чего Флора отправилась сказать Кармеле, что теперь она может спокойно, ничего не опасаясь, выйти и накрыть стол в гостиной, но ни в коем случае не должна совать нос в библиотеку.
Как только дверь за Флорой закрылась, Рэндом повернулся ко мне и спросил:
– Какие у вас с ней отношения?
– Не поворачивайся к ней спиной, если останетесь наедине.
– Она все еще работает на Эрика?
– Насколько я знаю, да.
– Тогда что ты здесь делаешь?
– Пытаюсь выманить сюда Эрика. Он знает, что единственный способ до меня добраться – это явиться сюда самому, и я хочу выяснить, насколько велико это его желание.
Рэндом покачал головой.
– Не думаю, что он пойдет на это. Да и какая ему выгода? Пока ты здесь, а он там, для чего ему рисковать? Ведь его позиция сильнее. И если ты захочешь это изменить, то это тебе придется отправиться к нему, а не наоборот.
– Я сам пришел к такому же заключению.
Тогда глаза его сверкнули, на губах заиграла знакомая усмешка. Он пригладил свои соломенные волосы и заглянул мне в глаза:
– Ты собираешься рискнуть?
– Может быть.
– Не играй со мной в кошки-мышки, малыш. У тебя ведь на лице все написано. Ты знаешь, мне почти что хочется присоединиться к тебе. Из всего, что мне знакомо в жизни, больше всего мне нравится секс и меньше всего – Эрик.
Я закурил сигарету, обдумывая услышанное.
– А я читаю твои мысли, братишка: «Могу ли я верить Рэндому на этот раз? Он хитрый и коварный, и вне всякого сомнения предаст меня, если только ему предложат более выгодную сделку». Верно?
Я кивнул.
– Но все же, братец Корвин, вспомни, что хоть я и не делал для тебя ничего особенно хорошего, я и вреда особого тебе никогда не причинял. О, несколько довольно… хм… злых шуток, я это признаю. И тем не менее, ты вполне можешь сказать, что из всей нашей семейки мы лучше остальных понимали друг друга – по крайней мере, не путались друг у друга под ногами. Подумай. Кажется, я слышу шаги. Это или Флора, или служанка, так что давай поговорим о чем-нибудь другом. Хотя нет… Быстро! У тебя, надеюсь, есть с собой колода наших драгоценных фамильных карт?
Я покачал головой.
В эту минуту в комнату вошла Флора.
– Сейчас Кармела накроет на стол.
Мы выпили за предстоящий обед, и братец подмигнул мне за ее спиной.
На следующее утро тела громил исчезли из гостиной, на ковре не было ни пятнышка, окно было совсем как новое, и Рэндом объяснил, что он «принял надлежащие меры». Я не чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы расспросить его подробнее.
Мы одолжили у Флоры ее мерседес и поехали кататься.
Окружающие пригороды казались какими-то странными. Я не мог точно сообразить, чего в них не хватало, или что было нового, но чувствовал – здесь что-то нечисто. В тщетных попытках сообразить, что к чему, я нажил себе приступ головной боли, так что решил временно принять вещи такими, какими они были.
Я сидел за рулем, Рэндом – рядом со мной. Я небрежно заметил, что хотел бы опять оказаться в Эмбере – просто, чтобы посмотреть, как он отреагирует.
– Меня всегда интересовало, – парировал он, – хочешь ли ты просто отомстить, или за этим кроется что-то еще.
Это был ответ в стиле моего – я мог либо ответить, либо промолчать.
Молчать я не хотел, и поэтому выдал свою коронную фразу:
– Я много думал об этом, и взвешивал свои шансы. Знаешь, может быть я и попробую.
Тут он повернул голову и бросил на меня один из своих косых взглядов (до этого он смотрел в боковое стекло машины).
– Наверное, каждый из нас мечтал о власти или по крайней мере думал о ней – по крайней мере, у меня такая мысль возникала, хотя я и отказался от нее почти сразу же – и честно говоря, игра стоит свеч. Я знаю, ты сейчас спрашиваешь меня, помогу ли я тебе. Да. Помогу. Хотя бы для того, чтобы послать к черту всех остальных.
Он помолчал, потом спросил:
– Что ты думаешь о Флоре? Сможет ли она принести нам пользу?
– Сомневаюсь. Если все будет решено, она, без сомнения, присоединится к нам. Но что может быть сейчас предрешено?
– Или потом, – вставил он.
– Или потом, – согласился я, чувствуя, что такой ответ звучит так, как нужно.
Я боялся признаться, в каком состоянии находится моя память. Я боялся также доверять ему целиком и полностью. Мне так много нужно было знать, и не к кому было обратиться. Я сидел за рулем и обдумывал свое положение.
– Так когда ты думаешь начать? – спросил я.
– Как только ты будешь готов.
Вот я и доигрался. Получил на орехи, и абсолютно не знал, что делать дальше.
– Как насчет сейчас?
Он молчал. Потом закурил сигарету, похоже, чтобы выиграть время.
– Ну хорошо, – сказал он в конце концов. – Когда ты был там в последний раз?
– Так давно, что даже не помню. Я вообще не уверен в том, что смогу туда проехать.
– Ну хорошо, – опять повторил он. Тогда нам придется уйти прежде, чем нас смогут вернуть. Сколько у тебя бензина?
– Три четверти бака.
– Тогда поверни за следующим углом налево, и посмотрим, что будет.
Я свернул, и придорожные тротуары внезапно начали сыпать искрами.
– Ч-черт! – прошипел он. – Я шел здесь лет двадцать тому назад. Что-то слишком уж быстро я вспоминаю то, что нужно.
Мы продолжали двигаться вперед, и я не переставал удивляться. Что в конце концов происходит? Небо стало отдавать зеленым, потом розовым.
Пришлось закусить губу, чтобы не ляпнуть чего лишнего.
Мы проехали под мост, а когда вынырнули с другой стороны, небо вновь приняло нормальный оттенок, но зато теперь нас со всех сторон окружали большие желтые мельницы.
– Не беспокойся, – быстро сказал брат. Могло быть и хуже.
Я заметил, что люди, мимо которых мы проезжали, одеты довольно странно, дорога сложена из кирпича.
– Сверни направо.
Я подчинился.
Пурпурные облака закрыли солнце, начал накрапывать дождь. Небо расколола молния, забушевал ветер. Дворники работали на полную мощность, но толку от них было мало. Я включил фары и сбросил скорость.
Клянусь, что мы проехали мимо всадника, скачущего в противоположном направлении, одетого во все серое, с поднятым воротником и низко опущенной от дождя головой.
Затем облака рассеялись, и мы поехали вдоль морского берега. Высоко вздымались пенистые волны, огромные чайки задевали их крыльями. Дождь прошел, и я выключил дворники и фары. Дорога на сей раз была из щебенки, но этого места я и вовсе не узнавал. В боковое зеркальце я не видел города, который мы только что проехали. Я крепче вцепился в руль, когда мы неожиданно проехали мимо виселицы, на которой болтался под порывами ветра скелет.
Рэндом все так же курил и смотрел в окно, а дорога тем временем свернула с берега за невысокий холм. Травянистая равнина без единого деревца справа, слева невысокая гряда холмов. Небо к этому времени потемнело, но приобрело глубокий сверкающий лазурный цвет, как в глубоком прозрачном бассейне, закрытом тенями. Я не помню, чтобы мне приходилось видеть когда-нибудь такое небо.
