Тело обдало жаром. Пространство превратилось в пылающую долину, посередине которой чернело озеро. В самом центре озера на островке стоял дом. Черные стены, черная крыша, черные глухие окна, в которых отражались всполохи огня. К дому по глади озера вела дорожка, зыбкая как утренний туман. Она покачивалась на воде и манила сделать шаг, другой, третий…
И вот уже дом совсем рядом, можно заглянуть в окно… или открыть дверь и зайти внутрь. Черная ручка на двери так призывно блестит золотыми отсветами. Круглая, гладкая… Она близко, совсем близко, стоит только протянуть руку и войти в блаженную черную тишину, и тогда адское пламя, бушующее вокруг, больше не будет опалять кожу, перехватывая дыхание. Покой и умиротворение, находящиеся за черной дверью, ждут, чтобы принять в свои объятия, обнять, успокоить…
Петровна протянула руку, не в силах сопротивляться этой притягательной силе. Пальцы коснулись удивительно холодного металла… и тут кто-то с силой выдернул ее из огненного мира, тряся за плечи, хлопая по щекам… возвращая в темноту спальни, рассеиваемую светильником, стоящим на столике возле кровати.
— Бабазина! Бабазина, проснись! — в голосе мальчишки слышен испуг. Петровна подняла голову, сбрасывая остатки морока и постепенно приходя в себя.
— Что случилось? — садясь на кровати, произнесла она.
— Ты… ты была похожа на призрака, я думал — ты умерла! Сквозь тебя кровать просвечивала! Чем ты занималась, пока меня не было?!
— Да ничем особенным, — растерялась Петровна. — В травах поразбиралась немного, устала, легла отдохнуть.
— Знаешь, не надо тебе этим заниматься, — сказал Амус. — Ну ее, эту лицензию. Я другую работу найду, — и тут же замолк, поняв, что сболтнул лишнего.
— Что-то случилось, — уловила заминку Петровна.
— Нет… то есть да, — мальчишка вздохнул, отводя взгляд.
— А знаешь что, — Петровна поднялась с кровати, — пойдем-ка на кухню, — и она отправилась прочь из комнаты, уводя с собою мальчишку. Подальше от недовольной Галкеи, взгляд которой ей очень не понравился.
Нарезая овощи для салата, Петровна слушала рассказ Алмуса о том, как неудачно прошел первый и уже последний его рабочий день.
— Ничего, — утешила она приунывшего паренька, — прорвемся.
И мысленно пообещала себе, что станет заниматься еще прилежнее.
3
На следующий день сразу после завтрака Алмус ушел искать работу, а Петровна отправилась в мастерскую и приступила к занятиям.
Знакомые травы радовали глаз, учебное зелье далось ей легко и просто. Возникло чувство, что она варила его уже тысячу раз и сейчас просто вспоминает былое. Новая тема — базовые ингредиенты животного происхождения — тоже легла в сознание подобно недостающему фрагменту мозаики. Петровну переполняло ликование — дело которым она занималась, отзывалось в ней как что-то родное, давнее и приятное.
Она помешивала содержимое котла и улыбалась. Когда бурая жижа пошла зелеными пятнами, испуская запах жженого сахара, бросила последний ингредиент — сушеные глаза лягушки. Зелье изменило цвет на пурпурный, запах стал слабее и приятней.
— Отлично! — похвалила ее Галкея. — Завтра займемся самым главным — живыми ингредиентами.
— Это какими еще? — Напряглась Петровна. На ум пришли младенцы, черные кошки и девственницы.
— Черви, крысы, лягушки…
Петровна содрогнулась. Это, конечно, лучше, но все-равно… При мысли об убиении и расчленении к горлу подкатила тошнота.
— А можно без этого? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Можно, в принципе, — скривилась Галкея. — Только зачем? Эта мелочь тоже денег стоит, а у тебя они есть? Какой смысл зря тратиться на то, что можно получить бесплатно.
— Но крысу еще поймать нужно, — схватилась за спасительную мысль Петровна. — А это не так-то просто.
— Подмани, — пожала плечами старуха. — Включи свои способности, наконец.
— Да нет у меня способностей, — возмутилась Петровна.
— А ты попробуй, тогда и говори.
— Ну и попробую. Смотри, если не веришь, — Петровна повернулась к темному углу комнаты, где несколько раз слышала шорох, — Крыса, крыса, кыть-кыть-кыть… Ну, видишь, никого нет…
— О, да, вижу, — Галкея разразилась неприятным дребезжащим смехом, похожим на звук сломанных часов. — Совсем никого.
Петровна вгляделась в темноту… и отскочила назад, передернувшись от отвращения. Из угла на нее пялились два крошечных красных глаза. Спустя мгновенье их обладательница медленно, словно под гипнозом, выбралась на середину комнаты.
Еще через мгновенье Петровна с визгом взлетела на стол. Крыса, глядя на нее глазами-бусинками, застыла на месте, словно ожидая дальнейших указаний.
— Брысь! Брысь отсюда! — завопила Петровна, и крыса, развернувшись, неспешно потрусила прочь.
Сердце Петровны готово было выскочить из груди. Покинуть убежище она решилась не сразу.
Слезать оказалось сложнее, чем залезать. Смех противной старухи звучал при этом ужасно обидно.
— Знаешь что, — отдуваясь, произнесла Петровна. Я, пожалуй, лучше куплю, чем буду иметь дело с этими тварями.
— Эх, — вздохнула Галкея, — не прониклась ты еще, девонька, прелестью зельеварного ремесла. Не прониклась. Ну да ладно, на сегодня всё. Иди отдыхай.
И Петровна, которая до сего момента чувствовала себя бодрой и свежей, поняла, что действительно устала. Она вышла из мастерской, упала на кровать и почти мгновенно провалилась в сон.
Огненная долина и дом посреди черного озера выглядели все так же. Пламя бушевало сильнее прежнего, вынуждая ступить на призрачную дорожку в поисках спасения. Несколько шагов — и вот уже дом совсем рядом, до черной стены можно дотронуться рукой. Слепые окна, полные тьмы, глядят пустыми глазницами прямо в душу. Приоткрытая дверь тихо поскрипывала, качалась туда-сюда, словно приглашая войти. Всего шаг, один маленький шаг во тьму — и языки пламени окажутся позади… Всего один крошечный шаг, надо только чуть-чуть, совсем немного приоткрыть дверь…
Позади с ревом что-то взорвалось, обдав кожу невыносимым жаром, и рука сама хватилась за ручку, распахивая дверь… Тьма, таящаяся в доме, выплеснулась наружу, захватывая разум и тело, обволакивая и заполняя всё своей чернильной пустотой… Мир утонул в этой тьме, потеряв краски…
Петровна закричала от ужаса, открыв глаза… и обнаружила себя в спальне, лежащей на кровати. Вокруг царила темень, сквозь которую проглядывали нечеткие контуры предметов.
4
Удивляясь, когда успело так стемнеть, Петровна вышла из комнаты, вспомнив, что надо бы приготовить ужин. В коридоре царил сумрак. Почти на ощупь она добралась до лестницы и стала осторожно спускаться вниз, к слабому свету, идущему из кухни.
«Что за ерунда», — подумала она, разглядывая лампу на столе, которая горела, почти ничего не освещая. Однако сейчас предметы выглядели более внятно — Петровна разглядела посудный шкаф, стол и… стоящего возле него Алмуса. На столе перед ним стояла тарелка, содержимое которой Петровна рассмотреть не смогла. Рядом — кувшин с порошком, который они нашли в кладовке. Замершие над тарелкой, руки мальчишки слабо светились. Содержимое тарелки — тоже…
Не сводя с Петровны странного напряженного взгляда, он взмахнул руками, стряхивая зеленое свечение, и уже в следующее мгновенье между его сведенными ладонями вспыхнул огненный шар, озаряя лицо мальчишки алым светом. А еще через мгновение, разросшийся до размеров приличного кочана капусты, шар полетел прямо в Петровну. Мир вспыхнул… Петровна вскрикнула и, отшатнувшись, сбила что-то у себя за спиной. Раздался грохот. Что-то больно ударило ее под колено, и она упала, чудом успев упереться ладонями, чтобы не приложиться лицом об пол.
Краски вернулись, мир снова обрел резкость. Сидя на полу, Петровна переводила дыхание, пытаясь унять колотящееся сердце.
— Бабазина! — мальчишка бросился к ней, прогоняя остатки тьмы. — Бабазина! Не молчи! Ты как? Что происходит?!
