сбрасывая с себя тощую, роняющую шерсть, дряхлую тушу. Передернулся от отвращения. Подтянул колени, с трудом поднялся. Мага тоже сбили, он встал одновременно со мной – бледный, как жемчужина с далеких островов. Кольцо на его пальце горело синим и фиолетовым.
– Погоди, – выговорил я, пытаясь плечом стереть с мокрого лица прилипшие клочья шерсти. – Не нападай. Мы не договорили.
Он огляделся. Поляна была завалена дохлыми тварями – все они умерли на лету, в прыжке, от старости. Мутные глаза затянуты бельмами, клыки рассыпались прахом. Я с трудом узнал в этих «манфи» – волканов. Йолльцы привезли их на остров, йолльцы когда-то, давным-давно, натаскивали этих тварей для охоты на людей.
На счету мага был только один враг, тот, первый. От волкана мало что осталось: кучка пепла, понемногу уносимого ветром.
– Восемь, – сказал маг и сглотнул.
– Там еще двое… За елками. Дохлые.
– Откуда ты знаешь?
– Пойди, посмотри. Может, ты привык убивать без счета, а я – нет.
(«Сколько их было?» – спросила тогда бабушка, встречая нас на пороге, и я был благодарен деду, что тот не стал ей отвечать…)
Маг стоял среди этого побоища, среди горы дряхлых тел – и смотрел на меня. Это был странный взгляд. И ужаса в нем было все-таки больше, чем отвращения.
– Давай уйдем отсюда, – сказал я. Повернулся и пошел, не оглядываясь.
Он догнал меня и зашагал сзади – молча. Я слышал, как похрустывают веточки у него под ногами. Так, не говоря ни слова, мы спустились с пригорка и вышли на опушку как раз тогда, когда из-за холмов на востоке показалось солнце.
Возможно, это был мой последний рассвет, поэтому я замедлил шаг. Подставил свету лицо. Дом барона лежал ниже, и солнечные лучи до него пока не добрались.
Маг остановился рядом – по-прежнему очень бледный.
– Я же говорил тебе, – сказал я негромко. – Веснару для дела ни руки, ни глаза ни к чему. Зато теперь ты знаешь, как это будет с тобой. А я – как это будет со мной.
– Это мерзко, – отозвался он тоже вполголоса. – Веснарство – самый отвратительный из волшебных даров.
– Неправда. Веснарство – прекрасный дар. Дар жизни, а не смерти. Мы не виноваты, что вы явились сюда с йолльским законом. Что вы даже лес, мирный лес, превратили в бойню, где нелюди жрут друг друга.
Он не ответил. Пошел к дому, а я за ним.
Со стороны пригорка баронский дом казался двухэтажным. Дикий виноград оплел его стены сплошной плетенкой. Усики торчали в разные стороны – искали, требовали, шарили в поисках новой опоры. Каменная ограда здесь была совсем невысокой, волкану не составило бы труда перемахнуть ее с разбегу. Мы с магом одновременно подумали об одном и том же.
– Он говорил, что это не опасно, – пробормотал маг. – Если не ходить в лес по ночам… Слишком уж расплодились зайцы. Грызли кору…
Меня передернуло от омерзения.
Солнце коснулось верхушек травы у самой ограды. Покачивались метелочки. Безмятежно тянулись к небу белые соцветия. Цветущая, моя Цветущая, что с тобой сталось?!
– Развяжи мне руки, – сказал я глухо.
* * *
Во дворе баронского дома стояла пустая телега: лошадь из нее благоразумно выпрягли и увели. Бочка со смолой догорела и дымилась теперь, расточая смрад. Залитая солнцем дорога вела к тракту, и только там, на благоразумном отдалении, маячили черные фигурки.
– Ты можешь убивать на расстоянии, веснар? Дотянуться до тех, к примеру?
Я прищурился.
– Могу. Но я не знаю, кто там. Может быть, это свои… И они ведь не нападают.
– А если нападут свои – ты убьешь?
Он так и не стал развязывать мне руки. Воткнул в щель между камнями баронский меч – и отошел в сторону, предоставив мне возможность самому, вслепую, перепиливать веревку.
Меч был хороший. Я рассек веревку в двух или трех местах, она ослабела и потихоньку стала соскальзывать с онемевших рук – виток за витком. В свете дня мертвый барон в гамаке казался ссохшимся, как черная груша.
– Нам обязательно оставаться здесь?
Маг подумал.
– Иди наверх… Только не пытайся завернуть за угол! Оставайся на виду, если хочешь прожить подольше!
Я хмыкнул.
На втором этаже помещалась «комната для бесед», по-йолльски «фрадуф». Комната была в том же виде, в каком ее оставил барон – если не считать опрокинутого кресла с отпечатком башмака на мягкой спинке. Кресло валялось у того окна, из которого в меня стреляли.
Солнце освещало комнату, не оставляя ни краешка тени. Йолльцы любят свет; удобная деревянная мебель делила пространство на несколько уровней – можно было сидеть у самого пола или выше, или еще выше, под потолком. Согласно йолльскому кодексу гостеприимства, «фаон», то есть собеседник в общей комнате, волен выбирать себе место потеплее или посвежее. С иерархией – положением в обществе или старшинством – этот выбор никак не связан.
Если бы не мохнатые шкуры нелюдей, устилавшие пол, я сказал бы, что комната мне нравится.
– Подведем итог, – сказал маг. – Я убью тебя, как только ты попытаешься до меня дотянуться. Знаю, ты убиваешь быстро, но у меня хорошая реакция.
– Хорошая, – отозвался я. – В бою у меня преимущество: я могу поразить сразу многих. Но в нашем с тобой случае это не имеет значения.
– Не имеет, – повторил он отрешенно.
Я растирал затекшие руки и пытался понять: если бы там, в лесу, я накрыл своей веснарской волей не только волканов, но и человека тоже… успел бы он убить меня? Хищники, появившись внезапно, полностью занимали его внимание. Возможно, это был единственный мой шанс: покончить с ним – и самому остаться в живых…
Маг тоже об этом подумал.
– Я не выпущу тебя живым, – сказал я, обрывая его так и не начатую фразу. – Ты знаешь о втором веснаре. Ты будешь его искать.
Он вскинул подбородок:
– Неужели ты решил, что я оставлю в живых тебя?
Я кивнул. Каким бы ни был мой шанс – он ускользнул, закончился, и вспоминать о нем не было смысла.
– Ты догадываешься, с кем встречался барон? – я прошелся по комнате, стараясь не наступать на шкуры.
Маг сел на низкую полированную скамью. Потер лоб, будто вспоминая. Блики на его кольце при свете дня чуть потускнели.
– Скажи… полукровка может быть веснаром?
– Полукровка?
– У барона двое сыновей… Со старшим он поссорился три дня назад: щенок надерзил отцу и ушел.
Я невольно посмотрел в потолок: мальчишка, которого я первым увидел в этом доме, все еще прятался где-то на чердаке. Мы с магом
