Это был действительно торговый, и уже промышленный город, предприятия которого могли действительно начать работу на удовлетворение нужд армии и флота. В городе уже по-хозяйски обосновались десятки контор торгово-промышленных компаний, таких как Гинсбурга, что являлся главным поставщиком тихоокеанской эскадры, «Товарищество братьев Нобель», которое уже построило резервуары для керосина, крупнейшего чаеторговца Губкина и многие другие известные имена.
Действовали первая в Маньчжурии электростанция, возле которой возвышались груды угля, городская телефонная сеть, к тому же соединенная с Порт-Артуром, прекрасно оборудованные железнодорожные мастерские с множеством станков и литейным цехом. Порт, пусть и недостроенный, впечатлял размерами, и должен был стать крупнейшим в России по обороту, оставив позади себя Одесский и Кронштадтский. Причем с необычайно высоким уровнем механизации, с широким применением земснарядов, плавучих кранов, экскаваторов, бетономешалок и прочих технологических инноваций. Возведен сухой док и множество складов, отнюдь не пустых.
Лучшими специалистами по земляным работам считались корейцы, которых завезли в немалом числе, хотя от наплыва китайцев, которым платили в три-четыре раза больше, чем в других городах, отбоя не было. Хватало и иностранных специалистов, что не торопились уехать со столь прибыльного места, и ожидали, согласно поговорке, «у моря погоды».
Уже два года давал продукцию кирпичный завод, недавно введен чугунолитейный, и спешно возводился трубопрокатный завод. Шли работы по возведению трамвайной линии в городе, и закончено строительство узкоколейных железных дорог в порту и на промышленной окраине города. По ним уже резво ходили небольшие паровозы с вереницами платформ, «углярок» и самых разнообразных вагонов. Пожалуй, Дальний по своей экономической мощи не уступал Владивостоку и Порт-Артуру, а как порт на несколько порядков превосходил последний, ведь выход из внутренней гавани там был сильно ограничен ежедневными приливами и отливами.
С утра, проехавшись по городу на извозчике, хотя рикш на улицах хватало с избытком, но то генералу невместно, Александр Викторович увидел все нужное и сделал выводы — сдача Дальнего японцам была с большой буквы ПРЕСТУПЛЕНИЕМ русского военного командования, и ответственны за это три человека. И первым является военный министр генерал Куропаткин, приказавший решительного боя не принимать и при давлении японцев отходить к Порт-Артуру, «для сбережения сил». Ему и в голову не пришло, что Дальний может быть использован как главная перевалочная база грузов для японских армий, что воевали в Маньчжурии. Вроде бы генштабист, а не понимал, что логистика на войне определяет если не все, то очень многое. Ведь японцы с захватом Дальнего практически выиграли войну — таскать грузы гужевым транспортом из Кореи по грунтовым дорогам не обеспечили и десятой части потребности. Оборудовать временный порт у побережья Квантуна долгое и затратное предприятие, с небольшим эффектом.
Впрочем, ошибок главнокомандующий допустил множество — точно такие же приказы получил Засулич с Штакельбергом, японские десанты не сбрасывались в море, наоборот, Куропаткин, находясь под воздействием собственных планов, выстраивал неприятелю «золотой мост». И в конечном итоге получил то, что получилось, со всеми потрясающими Россию последствиями от этой «маленькой победоносной войны».
А вот генералы Стессель и Фок старательно выполняли приказы главнокомандующего, не имея ни решимости настоящего военного проигнорировать их, ни мозгов, чтобы осознать к чему могут привести их действия. И это при том, что тот же генерал Кондратенко требовал удерживать перешеек как можно дольше, чтобы в спокойной обстановке полностью закончить строительство укреплений Порт-Артура. К тому же три-четыре версты фронта не тридцать, да и орудий с боеприпасами хватало с избытком, что устроить японцам самую «горячую встречу».
Не прислушались!
Обремененное отсутствием интеллекта начальство поступило иначе. Целую неделю в Порт-Артуре после высадки японцев у Бицзыво обсуждали, какую отправить артиллерию на перешеек. Суди-рядили, и пришли к решению — отправили четыре 152 мм пушки Кане к тем трем, что были установлены у Дальнего береговой батареей. Но привезли только одну (к счастью другие не выгрузили с платформ), которую стали устанавливать у западного побережья. А в это время японские канонерки уже снесли русские позиции на западном фланге и обошли гору Наньшань.
Отправили и пять крепостных 42-х линейных пушек, что стали трофеями противника — их даже не успели поставить на тифаншинские позиции, с возведением которых катастрофически запоздали. Александру Викторовичу довелось в свое время разглядывать фотографии, где японцы из этих самых пушек обстреливают укрепления Порт-Артура.
Можно было драться, ведь разбит один полк, а в резерве стояла полнокровная дивизия — выиграть несколько дней, за которые можно было вывезти из Дальнего немало ценного, а сам город и порт основательно разрушить. Но Фок настолько быстро отвел свои войска, что успели увести в Порт-Артур землечерпалки и половину пароходов — увы, с пустыми трюмами. И все — русские жители бросились в бегство, а градоначальник Сахаров в сопровождении полицмейстера Меньшова прибыли в Порт-Артур верхами.
Последним покинул город на поезде военный инженер порта капитан Зедгенидзе, с оставшимися солдатами гарнизона, которых Фок попросту бросил. Вот они отступали достойно, повредив все семь мостов на сорокаверстном перегоне. В гавани затопили только один пароход, который японцы быстро подняли. Мол, дамба, сам порт, мастерские и прочие сооружения достались торжествующим японцам в полной исправности.
В самом Дальнем неделю работала комиссия, отправленная в город генералом Стесселем. Задача у нее была ответственная — определить объекты, которые нужно взорвать, и вывезти из гавани железной дорогой и пароходами все необходимое. Кое-что увезли, как экскаваторы, все остальное бросили, сбежав в панике. Причем японцы перехватили только два судна из полусотни, что отправились в Порт-Артур.
Японцы получили Дальний даром — и сами не могли поверить свалившемуся на них счастью. Склады были забиты сырьем и товарами, перечень содержимого скрупулезно составлен самураями. Александр Викторович имел «удовольствие» с ним ознакомится, более того — кое-что за сорок лет прекрасно сохранилось, и он это видел тогда в сорок пятом собственными глазами — японцы оказались рачительными хозяевами.
Еще в руки самураев попал огромный вагонный парк — десятки эшелонов бесперебойно обеспечивали поставку боеприпасов и пополнения войскам маршала Ойямы. Терриконы угля в порту впечатляли, его надолго хватило как кораблям блокирующей эскадры, так и паровозам. И главное — в гавани выгрузили осадные одиннадцати дюймовые мортиры, что сломили сопротивление осажденной русской крепости.
Было ли это предательством, как талантливо описал в своем романе талантливый писатель?! За банальную ли взятку в десять тысяч фунтов Фок и Сахаров отдали город целым?!
Ответ на этот вопрос Александр Викторович нашел для себя два часа тому назад, когда разглядывал роскошный дворец градоначальника. Владелец столь впечатляющего особняка остался бы в городе и получил от японцев пресловутые «тридцать серебренников».
Но Владимир Васильевич бежал, бросив все, и умер в Порт-Артуре от брюшного тифа. И не его вина, что город сдан и все огромные ресурсы перешли к японцам. Да и разрушить просто не успели — слишком стремительным оказался драп дивизии Фока.
Нет, в приказе это было названо образцовым отходом на заранее подготовленные позиции, вот только на всех русских сдача «ворот» на Порт-Артур произвела самое тягостное впечатление. Ведь все знали, что полк Третьякова яростно сражался, нанес японцам втрое большие потери, но помощи так и не получил. А потому вполне резонно и посчитали произошедшие сдаче события предательством!
