костру. А он снова дотронулся до водной глади, и столб воды, поднявшийся так высоко, снова с неимоверным грохотом вернулся в свое русло.
Мириам, играя, спряталась за спиной Моргана. Она тяжело дышала, разгоряченная бегом, согретая последним теплым утром. Он обернулся к ней. Ее лицо украсил румянец, а в глазах плясали яркие огоньки.
— Сегодня мы будем дома, — улыбнулась она, и повторила это медленно и тихо, будто бы желая, чтобы он прочувствовал каждое слово, разделил с ней причину ее радости.
— Мириам! — окликнула ее Хранительница. — Помоги мне, милая.
Она упорхнула, подобно птичке, склонилась над Гудрун, внимательно слушая ее наставления. На платке, расстеленном на земле у костра, быстро появился немного зачерствевший хлеб, дикие яблоки и орехи, принесенные девушкой из хижины.
Тем временем Морган спустился к ручью. Ивэн все еще был там. Он устроился на большом плоском камне, будто бы дожидаясь его.
— Твоя матушка видела нечто подобное? Если да, то я догадываюсь, отчего она отправила тебя в монастырь.
— Матушка? О, ты о той женщине… Ингритт? Она запрещала так называть ее. Мириам сказала мне, что ты — кузен моего отца. Это так?
— Чистая правда. Но мы росли, как родные братья, — Морган наклонился и зачерпнул немного воды из ручья, чтобы окунуть в нее лицо. — Скажи, что она говорила о нем?
— Ничего, кроме того, что он слуга Тьмы, — юноша в два прыжка оказался возле него. — Отчего гнев теперь так ярок во мне? Почему я должен верить вам? Вы говорите, что мой отец умер, а я должен стать ему заменой. Ради чего? Что вы сделали со мной?
— Ты хотел прожить всю жизнь в монастыре, никогда не мечтая о чем-то большем?
— Я не знал ничего другого, кроме молитв и страха. Никогда, — глубокая морщинка залегла между его бровей, сделав его лицо мрачным и задумчивым.
На одно короткое мгновение Морган снова увидел перед собой брата, но, спохватившись, отогнал от себя эту нелепую иллюзию. Будь это Аарон, и оба они были бы еще слишком молоды и беззаботны, то он взлохматил бы его светлые волосы, похлопал по плечу, сказал что-нибудь, что вызвало его улыбку — сделал что угодно, лишь бы его лицо продолжало сиять. Но перед ним стоял Ивэн. Моргану пришлось несколько раз повторить про себя его имя. Окинув юношу взглядом, он попытался найти в нем что-то особенное, что отделит его от образа брата. Он поймал себя на мысли, что смотрит на него как на воина — слишком худой, но его руки выглядели крепкими. Вот в чем он был непохож на отца.
— Твой гнев питает страх, — проговорил Морган, прерывая нависшее над ними молчание. — Но тебе нечего бояться, Ивэн. Я буду рядом.
Юноша крепко зажмурился, и Морган не сразу понял, что причиной тому стало его собственное имя, произнесенное вслух. Много лет оно скрывалось за совсем иным, угодным Пророкам и Создателю.
— О, полагаю, я должен быть польщен? — он быстро опомнился и небрежно скрестил руки на груди.
— Или… Хотя бы сделать вид?
— Вы двое так и будете секретничать здесь до заката? — Мириам возмущенно прервала их разговор. Она была взбудоражена предвкушением от возвращения домой, и явно сгорала от нетерпения.
Ивэн, одарив ее короткой, немного нервной улыбкой, послушно побрел к костру.
— Ну а ты? — бровь девушки угрожающе дрогнула.
Морган галантно предложил ей руку, совсем так, как сделал бы желая прогуляться с ней по узким улочкам Дагмера. Ее пальчики с легкостью легли чуть выше его локтя.
— Я хочу поблагодарить тебя, — едва слышно заговорил Морган, нарочно замедляя шаг.
— Поблагодарить? — задумчиво хмыкнула она. — Думаю, платье из отменной парчи будет напоминать мне благодарность. Или флакон тех ароматов, что продаются недалеко от рыночной площади. Я буду всякий раз, открывая его думать о том, как же ты благодарен мне.
— Ты говоришь о платьях, когда Аарон за подобную смелось одарил бы титулом ил посвятил бы стражи.
— Все воины пахнут потом и кровью, а я предпочитаю благоухать розами и спать на мягких простынях, — с напускной небрежностью улыбнулась девушка. — Он никогда бы не пожаловал мне титул. Для него я всегда была только смешливой девчушкой, выделенной по твоей прихоти из десятков других.
— По прихоти? Порой я думаю, что это было провидение.
— Я так голодна! А ты?
— Постой, — Морган застыл на месте. Твердой рукой он развернул девушку к себе лицом. Но она быстро отвела взгляд в сторону. Губы ее были сжаты, удерживая слова, решительно оставленные при себе. — Я надеюсь, ты слышишь меня.
— Будет лучше, если я сделаю вид, что нет.
— Хорошо, — выдохнул маг, опуская руки. — Будь по-твоему.
— Полагаю, ты вообразил, будто бы я страдаю. А если я скажу тебе, что чувствую себя свободной? Ты решишь, что я вконец обезумела, или поймешь?
Морган замер, наконец уловив ее взгляд. Когда-то он узнал и запомнил навсегда, что эти глаза не могут ему лгать. Теперь же он видел в них едва ли не равнодушное спокойствие. И смог только выдохнуть:
— Я отыщу самую лучшую парчу в городе и самых искусных портных. Тебе сошьют платье достойное королевы.
— Пора поторопиться, — небрежно бросила Мириам, не желая больше говорить о том, что уже осталось в прошлом для нее. Она больше не ощущала того пламени, которое носила в себе всю жизнь. Как и не хотела думать о будущем, просто не могла позволить себе эту слабость. Морган не должен увидеть ее сломленной.
Она села рядом с ним у костра. Достав нож, он под пристальным взглядом Ивэна ловко снял птицу с вертела, разделил ее на равные части, и первую протянул изголодавшемуся юноше. Тот набросился на доставшийся ему кусок — он рвал его зубами, подобно дикарю, и на его лице запечатлелось истинное наслаждение.
— Не очень-то по-королевски? — пробубнил Ивэн, замечая на себе насмешливые взгляды.
— Никто не обещал, что с тобой будет легко, — на губах старшего из Брандов застыла снисходительная улыбка.
— Не думаешь же ты, что я не помню тебя таким, Морган? Я еще не настолько стара, — проговорила Хранительница, расправляя плащ на коленях, желая убедиться, что ее работа закончена. — Но ты был скверным мальчишкой.
Морган потянулся к костру и немного разворошил угли, поддерживая затухающий огонь. Мириам небрежно склонила голову на его плечо, продолжая хрустеть ароматным яблоком. Глаза ее были устремлены куда-то вдаль, как и мысли, унесшие ее с этой поляны. Магу не хотелось тревожить ее безмятежность. Она выглядела расслабленной. Но вскоре в ее глазах вновь заиграло нетерпение. Для Моргана это значило лишь одно — пришло время
