в желтом ушла из ресторана необычайно довольная, пообещав порекомендовать нас знакомым.
После обеда небо заволокло темными тучами, а вскоре по стеклу застучали капли дождя. Ачжосси стоял у окна, задумчиво глядя на улицу. Мимо станции метро торопливо сновали прохожие.
– Знаешь, я ведь чуть не вышвырнул эту бабенку в зеленом, когда они ели. С трудом сдержался. Больше всего на свете терпеть не могу людей, которые врут. Просто ненавижу их. Эта особа так непринужденно врала с совершенно бессовестным видом. И при этом в ней столько тщеславия. Сразу видно, она хочет развести на деньги свою спутницу. Нужно быть осторожным, когда в твоем окружении появляются такие люди. Они могут пустить по миру не только тебя, но и твоих родителей. Все-таки хорошо, что я сдержался. У нас не так много времени, а чтобы от посетителей отбою не было, нужна хорошая репутация. Ах, да… – оглянулся он, будто вспомнив о чем-то.
– Пойди в комнату, посмотри, есть ли там календарь. Нет, давай я сам схожу. – Он метнулся в спальню. – Календаря нет. Но мы можем воспользоваться вот этим.
Ачжосси повесил на стену листок бумаги.
– Сегодня третий день из отведенных нам сорока девяти.
Он нарисовал три кружка на бумаге. Посетители сегодня больше не приходили.
Так прошел третий день из отпущенного нам срока.
Старушка с каре привела с собой подружек – всех, как на подбор: таких же сгорбленных и седых, а еще очень говорливых. Блюда, которые они выбрали, были мне незнакомы: тушеная пророщенная соя; густой соевый суп, состоящий только из одной соевой пасты; тушеная картошка без добавок. Как я понял, старушки, вспоминая голодное детство, заказывали то, что состояло из одного продукта. Восхищаясь насыщенным вкусом, они с аппетитом уплетали еду, приготовленную шефом.
Умирая от любопытства, украдкой всё это попробовал и я. Мои ощущения невозможно описать одним словом. Вкус у этой пищи был невыразительный. Как же так? Возможно, бедняжки уже не ощущают его так, как раньше?
Неожиданно я вспомнил бабушку. Оказывается, у нее с возрастом возникла такая же проблема. Она постоянно жаловалось, что с каждым годом вкус все больше притупляется: один похож на другой, всё труднее их различать. Бабушка даже солила пищу кое-как: сегодня суп недосолен, а завтра настолько пересолен, что невозможно было его есть.
Ачжосси приготовил блюда именно так, как просили подруги седой старушки и опять не стал брать деньги за заказ. Взамен он вновь попросил порекомендовать наш ресторан и обязательно упомянуть «Сливочную нежность». Старушка с каре искренне пообещала отблагодарить за бесплатное угощение. Уже несколько дней подряд она пыталась запомнить название этого блюда, усердно его повторяла, но тут же забывала. Ее подруги тоже записали его на ладони, чтобы не вылетело из головы.
Видимо, благодаря стараниям седой дамы, в наш ресторан повалили посетители. Они прибавлялись и прибавлялись, и нам с Ачжосси приходилось работать все больше и больше. Он почти не выходил из кухни, а я один и обслуживал гостей, и стоял на кассе, и занимался уборкой.
Хоть и занятый готовкой, шеф время от времени поглядывал на посетителей, и всякий раз на его лице отражалась угрюмая тень разочарования.
В кассе мы держали наличные, а безналичные суммы попадали неизвестно на чей счет. Когда касса наполнялась, шеф пересыпал деньги в мешок и относил его в тайник между холодильниками.
Число посетителей увеличивалось, мы крутились как белки в колесе, количество кружков на нашем импровизированном календаре росло, а человек, которого ждал Ачжосси, так и не появлялся.
– Уже прошло двадцать дней. Эх, сорок девять – не так уж и много. Нужно еще что-нибудь придумать: не дай бог потратить оставшееся время на стряпню. Раньше я не понимал, что время летит так быстро. Думал, у меня впереди вечность. А жизнь, оказывается, пролетает как ветер, – трагически заметил Ачжосси, добавляя двадцатый кружок. – Сегодня, когда будешь обслуживать посетителей, обрати внимание на тех, кто зависает в инстаграме или фейсбуке [6]. Нужно будет подарить им купон на пятнадцать дней и попросить выложить пост о промоакции в нашем ресторане.
– Что за акция?
Мы и сейчас-то заняты по горло, а если посетителей еще прибавится, нас ждет настоящая катастрофа.
– Скоро все узнаешь. Мне нужно любым способом встретиться с этим человеком, чтобы спокойно уйти. Ты обязательно должен найти людей, которые торчат в соцсетях. Чем больше ты их найдешь, тем лучше. Черт, как же я не догадался от этом раньше. Вот я болван!
Воодушевившись мыслями о промоакции, шеф принялся делать заготовки, напевая что-то себе под нос.
Ближе к обеду послышались раскаты грома, засверкали молнии и начался дождь, вскоре превратившийся в настоящий ливень. К тому же налетел ветер. Крыша ресторана была ненадежной и дрожала так, словно готова была обвалиться.
Все вокруг помрачнело, завеса дождя и ветра стала такой плотной, что даже перед собственным носом ничего невозможно было разглядеть. В такую погоду вряд ли в ресторан придут посетители.
– Эх, даже небо не на нашей стороне, – вздохнул Ачжосси, глядя за окно.
Он удалился в комнату, оставив в раковине все заготовки, которые сделал в приподнятом настроении. Я посмотрел на бумажку, висящую на стене. Двадцать! Осталось двадцать девять дней.
Интересно, кого же он так ждет? И что у них за отношения с этим человеком, раз он так сильно хочет его увидеть?
Я уселся на корточки в одном из углов ресторанного зала и уткнулся лицом в колени. Шеф был прав: время летело быстро. Я тоже раньше не задумывался об этом.
Дождь и ветер усиливались, небо грохотало от грома и сверкало от молний. Внезапно я ощутил необъяснимый страх, который тут же исчез, но этот короткий миг оставил гнетущее впечатление: смерть не давала себя забыть. Ведь я умер в тот день, когда мчался на мопеде, угнанном у отца моего друга Сучана. С тех пор прошло двадцать дней.
Неужели и правда умер?
Я провел пальцами по лицу. Оно было маленьким, не таким, как раньше – с трудом помещающимся в ладонях. Большие глаза, узкий подбородок, – всё так незнакомо. Да, я умер. Не могу выходить на улицу, ношу чужой облик… Я постепенно осознавал тот факт, что все-таки мертв.
Ачжосси был прав: я ни с кем не успел попрощаться перед смертью. Ведь даже в страшном сне я не мог себе представить, что умру.
Как всегда, я хорошенько разогнался на пустой дороге, легко надавливая на педаль газа. Я был
