не ведая, навредила ей? Как кошке. Отчего-то я уверена, что Матильда пострадала именно из-за меня. Возможно, и видия Мира?
Это все я. Это могу быть я.
Мы заходим в дом через стеклянную дверь, ведущую из сада, и сразу попадаем в бабушкино логово – на кухню. Как же здесь всегда спокойно, как бы я хотела жить в подобном доме, а не быть тут гостьей.
Смотрю на огромную трещину на полу, где в узорчатом синем кафеле образовался разлом. Я знаю, что в особняке множество комнат, но они либо закрыты на ключ, либо заколочены. В них никто не нуждается. Магистри Селестина почти все время проводит в Сколастике, иногда остается при дворце, а сюда заглядывает, только когда возвращается из торговых экспедиций по Малым Королевствам отец. Эгирна приезжает еще реже. Даже удивительно, что сегодня она решила отдохнуть от дворцовой жизни.
– Я вижу, как ты на все смотришь, Ирис, – говорит бабушка Лирия. – Этот дом как заброшенный замок. Хотела бы я послушать твоего отца, что он скажет на сей счет. Пока он где-то разъезжает, этот дом просто рухнет и похоронит меня.
– Не говори так, бабуль, – произношу я, вновь испытывая дурное предчувствие. – Значит, отца нет?
Я не доверяю словам, произнесенным вслух. Порой мне кажется, что они тоже обладают силой – сбываться. Откуда такая уверенность, я и не знаю.
– Опять уехал, – говорит бабушка и берется за тесто, а внутри меня все обрывается.
Овальный стол и без того заставлен корзинами и вазочками с пирогами, плюшками и кренделями, но бабушке словно того мало. Ее проворные руки подхватывают пышное тесто, делят его на части, вылепливая аккуратные пышки.
– Сколько себя помню, этот дом прогоняет мужчин. Сперва моего отца, потом мужа, а теперь сына. Если уж так посудить, и женщин он особо не жалует. Только пока терпит меня. Да, старый хрыч? – громко говорит она, обращаясь в пустоту, и хохочет. – Я пока заварю нам, душенька, чаю, а ты сходи за Эгирной. Нана! Нана, ты где бродишь, старая ведьма! Не видишь, что ко мне приехали внучки? Живехонько сюда, и собери свежей мяты! – выкрикивает бабушка, подходя к двери в сад.
– У нас нет мяты! – кричит в ответ Нана. – Только ромашка и пижма! Пижма хороша для живота!
– А куда подевалась мята? Оставь свою пижму при себе, дряхлая карга!
Я поднимаюсь на второй этаж, проведя рукой по потертым золоченым перилам, когда слышу тихий всхлип. Дверь в комнату Эгирны закрыта, я делаю шаг. Всхлип превращается во вскрик. Недостаточно громкий, но все же. Так и знала, я же чуяла неладное!
Бегу вперед и, не стучась, хватаюсь за дверную ручку. Но дверь заперта.
– Эгирна! – говорю я чересчур взволнованно. Сердце отчаянно стучит. – Эгирна, что с тобой?! Открой!
Пронзительная тишина посылает по моему телу озноб. Мне кажется, что я снова в той пустоте, среди белого песка, и холода, и смеющихся теней.
Наконец в замочной скважине оживает ключ. Дверь отворяется лишь на треть.
– Что случилось, Ирис? – улыбается Эгирна, кутаясь в пушистую белую шаль.
– Я… я просто подумала… Я слышала крик. Все в порядке?
– Ах это! – Эгирна поднимает указательный палец и показывает мне каплю крови. – Я укололась. Хотела пришить пуговицу, и смотри, что вышло.
Сестра демонстрирует мне пуговицу-брошь в виде мотылька, оторвавшуюся от ее плаща. Эгирна уже успела переодеться в домашнее платье вишневого цвета, а эту шаль одолжила у бабушки.
Камень, который сковал мое сердце, тут же рассыпается на части, как сухая глина.
– И напугала ты меня, – облегченно вздыхаю я.
– Видимо, придется просить бабушку пришить эту дурацкую пуговицу. Но она решит, что я такая неумеха.
– Это ты неумеха? – смеюсь я. – Ты посмотри на мои руки! Уж кто ничего не умеет, так это я. – И это действительно так. Я совершенно ничего не умею, к тому же меня никогда ни к чему не подпускают. Либо мягко просят уйти к себе, либо здоровье подводит. – Возьми с собой плащ, уверена, что бабушка не откажет.
Эгирна скрывается в комнате, захлопывая у меня перед носом дверь, потом возвращается с плащом. Вид у сестры немного повеселее.
– Идем же пить чай, похоже, бабушка решила нас не на шутку откормить, – говорит она.
Мы с сестрой обмениваемся улыбками и спускаемся вниз. Я удивлена, что при всех обстоятельствах еще могу улыбаться, но, возможно, это все, что мне остается.
На кухне бабушка уже разлила чай по чашкам, в воздухе повисли ароматные запахи.
– Что за шорох наверху? – спрашивает она.
– Всего лишь Эгирна уколола палец, – объясняю я.
Сестра разводит руками и садится за стол, откладывая плащ в сторону.
– Ты сегодня сама не своя, – замечает бабушка, расставляя перед нами посуду. – Влюбилась в кого?
Эгирна только закатывает бледно-серые глаза и хлопает белесыми ресницами.
– Просто устала. Быть фрейлиной принцессы так утомительно.
Эгирна уже четыре года служит при дворе, стараясь быть поближе к королевской семье, и магистри Селестина всегда за нее хлопочет. Возможно, мачеха уже выбрала в «жертву» какого-нибудь состоятельного юношу. Или не юношу. В Диамонте браки редко заключаются по любви. Но, похоже, сестрицу все устраивает.
Под глазами Эгирны пролегли лиловые круги, кожа все-таки бледнее обычного, но в то же время слабо сияет, как луна. Я молчу – знала бы сестра, как непросто быть видией, отданной на вечную службу Сотмиру, то не жаловалась бы на свою тяжелую работенку: носить красивые платья и томно вздыхать.
– Ты сможешь пришить пуговицу? – спрашиваю я, показывая бабушке плащ Эгирны.
– Конечно, дорогуша! – Глаза бабушки всегда светятся, когда она берется за иглу. – Принеси мне нитки, они в коробке под лавкой.
Я, конечно же, и сама это знаю. Как и то, что там спрятана книга. Бабушка словно намекает мне – иногда мне кажется, что она положила туда эту книгу намеренно, чтобы я когда-нибудь нашла ее. Однажды так и случилось, и это событие многое для меня изменило. Именно тогда, из той книги, я и узнала о существовании силомантов. И вырвала оттуда одну страницу: как и камушек, она будто сама просилась ко мне в руки.
«Наш мир зиждется на четырех принципах, или иначе духах. Это духи растений, животных, стихий или элементов и камней. Сами по себе эти духи нейтральны, но стоит человеку обменяться с ними энергией, как они обретают новую ступень развития.
Существуют духи растительного мира – как младшие, или низшие, так и высшие, наподобие триад или розумов. Неразумные растения чаще всего выступают вредителями, они подобны сорнякам, которых нужно искоренять. Но встречаются среди
