— Ты же не виноват, что так случилось, — уже мягче сказал Старик.
— Виноват, не виноват, — буркнул я. На душе было мерзко. — А что будет, когда мы ее выкопаем, не знаешь?
— У меня имеются определенные подозрения… — начал Старик, но перебил сам себя. — Честно признаться, не знаю. Думаю, что ничего хорошего.
— Это и ежу понятно, — огрызнулся я. Старик замолчал, а я запоздало сообразил, что зря на него накинулся. Ему же ничуть не лучше, чем мне. Коли сам злишься, нечего срывать раздражение на других.
— Еж, конечно, животное умное, — без тени насмешки согласился со мной Старик. — Но только вот что я тебе скажу. В то время, когда мы здесь обосновались, Хозяин был готов пойти на что угодно, лишь бы вытащить из-под гор эту штуковину. Я так полагаю, что это его дом и он обязательно должен извлечь его на поверхность. Однако сейчас Хозяин особо не заботится о спасении своего жилища. Со стороны, конечно, все выглядит, как в прошлый раз — мы отдаем приказы, согнанные в Граскааль люди копают… Но тогда все работы велись куда более спешно и народу собралось больше раза в два или три. Правда, с тех времен Граскааль заселили гномы и многие из них до сих пор здесь, а их присутствие замедляет работы…
— Ты хочешь сказать, что раньше этому Хозяину позарез хотелось вытащить свой дом, а теперь ему неважно, откопают его или нет? — сообразил я. — Ну и что с того?
— Я просто перечисляю имеющие место странности, — отрезал Старик. — И еще. Я не ощущаю постоянного присутствия Хозяина. Раньше он всегда находился где-то неподалеку, а сейчас удаляется от нас.
— А какой он, этот Хозяин? — поинтересовался я, не надеясь на внятный ответ. Так и получилось.
— Точно не скажу, мы не разу не видели его подлинного лица, — задумчиво ответил Старик. — Он выглядит так, как ему хочется. Иногда как человек, иногда как чудовище, порой как неодушевленный предмет…
— Это как? — не понял я. — Он оборотень, что ли?
— Считается, что оборотни могут принимать только два облика — человеческий и звериный, — назидательным тоном проговорил Старик. — Это же существо многолико и, насколько мне известно, способно перенимать чужое обличье. Только не спрашивай, как оно это делает, я не знаю.
— Что ж получается — оно сейчас может бродить где-то среди людей, и никто его не распознает? — испугался я.
— Вполне вероятно, — я точно наяву увидел, как Старик пожимает плечами. — В общем, мой мальчик, несмотря на твое сильнейшее желание вернуться в привычный мир, тебе придется смириться с существующим положением вещей. Я понимаю, что это будет нелегко, но… Так уж получилось.
— А если я не буду ходить на веревочке? — хмуро спросил я. — Не буду — и все тут! Что тогда станет? Помру, а на мое место другого кого притащат?
— Алькой, когда попал сюда, был почти таким же, — с вздохом сожаления сказал Старик. — И, думаешь, я с радостью согласился с выпавшим мне жребием? У любого человека есть слабое место, и наш Хозяин, надо отдать ему должное, умеет очень быстро его определять. Страшные сны — только один из способов сломить возможное сопротивление, а он способен придумать еще сотню других. Впрочем, и этого вполне достаточно. Ты сможешь постоянно жить в окружении своих самых жутких кошмаров, не в состоянии отделить сон от яви?
— Нет, — подумав, признал я. — Но нельзя же задрать лапки вверх и сказать — «Не бейте меня, я сдаюсь»? Я так не могу…
Старик ничего не ответил. Я окликнул его еще пару раз, но услышал только тишину. Похоже, он счел, что поведал мне все необходимое, а дальше уж моя очередь соображать.
После этого разговора мне стало совсем тоскливо. Выходит, не осталось даже самой малой надежды на то, чтобы выбраться отсюда? Теперь буду неизвестно сколько тысяч лет долбить замерзшую землю. Вот повезло, нечего сказать…
Остальные понимали, что меня сейчас лучше всего оставить в покое. Да и между собой они разговаривали мало. Мне казалось, что в пещере висит какое-то недоумение. Словно все что-то делали-делали… и вдруг обнаружили, что не помнят, для чего нужна их работа, а двигаются только по привычке. Надо бы спросить совета у кого-нибудь, да только никого вокруг нет. Вот и делается все медленнее и медленнее, с оглядкой на соседа, и растерянность у всех какая-то…
Мне в очередной раз снилось ущелье, когда земля под моими ногами вздрогнула. Я проснулся и не сразу понял, что земля и в самом деле мелко-мелко подрагивает. Поверхность, на которой я лежал, тоже еле заметно тряслась. А еще где-то гудело. Низкий такой гул, как будто далеко-далеко сходит с гор лавина.
— Что это? — Брюзга уже повторил этот вопрос на сотню разных ладов, но ему никто не отвечал. Наконец, Старик предположил:
— Может, землетрясение?
— А что такое гудит? — поинтересовался Лис. Голосок у него был по-прежнему бодрый, но слегка испуганный.
— Мало ли что там может гудеть, — буркнул Тихоня.
Звук постепенно становился все громче, до отказа заполняя подземелья. Дрожь тоже усиливалась, я заметил несколько зазмеившихся по потолку трещин. Пара расшатавшихся маленьких камней выпала и глухо ударилась о пол. Я подумал, что падающие камни могут разбить ту прозрачную штуку, что накрывает меня сверху, и тогда я сумею выбраться. Потом я с сожалением подумал — ну, разобьет этот купол, а с чего я взял, что смогу потом двигаться? И куда мне идти? Мы же где-то очень глубоко под горами, а гномьи шахты, ведущие наверх, наверняка разрушены…
— Кто-нибудь видит, что происходит вокруг? — очень спокойно спросил Старик.
— Надо мной потолок разламывается, — сообщил Кхатти.
— Надо мной тоже, — добавил я. — И камни сыплются.
— Это хорошо, — совершенно безучастным голосом проговорил Алькой. — Значит, мы наконец-то умрем.
Мне совсем не хотелось умирать в подземелье, да еще и засыпанным камнями. Но спрашивается, что лучше — служить этому жуткому Хозяину или отправиться прямиком на Серые Равнины? В нашем положении Царство Мертвых выглядело намного привлекательнее.
— Дверь, — неожиданно сказал Тихоня.
— Что — «дверь»? — быстро переспросил Старик. — С ней что-то происходит?
— Кажется, она шевелится… Мне не видно.
— Шевелится, — неуверенно подтвердил Кхатти. — Или мне кажется?
Я сделал отчаянное усилие и на краткий миг сумел чуть-чуть приподнять голову. Это не помогло — я все равно не успел ничего толком разглядеть. Вдобавок в нашей пещере повисло облако пыли и каменной крошки, сыпавшейся с потолка.
— Она открывается, — бесстрастно доложил Тихоня. — Там гномы… или люди.
— Людям здесь взяться неоткуда, — оборвал его Старик и еле слышно добавил: — И делать им здесь нечего.
