А второй? И второй ничем не лучше. Тот, Кто Сидит На Качелях, никогда не пропустит Марушу в Заоблачную Страну. И смерть будет ужасной. Маруша даже боялась подумать, что ей уготовано у выхода из трубы. Никогда не пройти зловещего стража, никогда не добраться до сказочных птиц. Ни на вторую зарю, ни на четвертую. Наверху птичку ждал ужас. Он и сейчас плескался в маленькой груди, затопляя все возможное пространство. Но там, где обрывается труба, сердечко уже не сможет уместить его в себе и разорвется кровавыми клочьями.
Кто нас ждет наверху? Тот, Кто Сидит На Качелях.
С ним не договоришься. Его не обманешь. Можно только приблизиться и посмотреть в глаза, которые открывают проход лишь в одну сторону. В бесконечность последнего полета. Но среди мертвых птиц Маруша не станет прятаться от птенца, жизнь которого сохранить не сумела. Напротив, она отыщет его, и дальше они полетят вместе. Потому что вместе немножко теплей.
Жизнь — мгновение, в которое мы выбираем, с кем нам лететь после смерти.
Вот и бежала Маруша наверх. Плакала, но бежала. Слезы застилали глаза. А потом дунул ветер и сорвал их. И все предметы сразу же обрели четкие контуры. Вот край трубы, вот высохший до бледной серости сломанный репей, вот пучок примятой травы, а вот… И никакой это не Тот, Кто Сидит На Качелях. Просто металлический столбик, врытый в землю, позабывший свое собственное предназначение. Тот, Кто Сидит На Качелях, вовсе не караулил выход. Маруша ахнула от неожиданности, а потом праздник заполнил ее сердце, напрочь прогнав страх. Птичка резво выскочила на свободу и расправила крылья, намереваясь сразу же взлететь.
И тут она вспомнила о звездах. Ведь звезды никуда не делись. Они все так же скользили по небу и срывались вниз, безжалостно разя тех, кто осмеливался гулять в ночь падающих звезд. И что? Снова юркнуть в трубу. Но ведь она уже ПОЗАДИ.
Однако, странное дело, звезды вовсе не спешили обрушиться на маленькую птичку, прижавшуюся к шероховатому металлу.
Маруша робко высунулась из-за густо поросшего травой бугорка. Жалящие осколки вонзались в дрожавшую землю где-то неподалеку. Но не здесь. Вокруг Маруши царило некое запретное пространство, границу которого злые звезды пересекать не осмеливались. Пахло травой, сырой землей, червями, копошащимися меж корней. Вырвавшийся из темных низин ветер приносил запахи расколотого дерева и кувшинок.
— Криииии…
Скрипнуло совсем рядом, и Маруша вздрогнула. Что, если качели построены на этом холме…
— Криииии…
И стоит всего лишь повернуть голову, чтобы увидеть их…
— Криииии…
И того, кто взгромоздился на влажное от росы сиденье…
— Криииии…
Маруша чуть не юркнула обратно в трубу. Но оперением хвоста уткнулась в столбик. В тот самый столбик, который из глубины трубы казался Тем, Кто Сидит На Качелях. Но даже, если случилось самое страшное, если Тот, Кто Сидит На Качелях, ждет рядом, Маруша все равно взглянет на него. Пусть даже в последний раз. Быть может этот последний взгляд стоит намного больше, чем долгие годы сидения в трубе, пропитанной ржавчиной и табаком…
— Криииии…
Птичка лихо развернулась, царапнув землю коготками. Не было качелей на холме. Никто не догадался соорудить их здесь. А значит, и некому было на них сидеть. Потому что сидящий на не выстроенных качелях строит ненастоящие пакости. И ничего не может сделать. В том числе и преградить путь в Далекую Страну.
— Криииии…
Не было качелей. А была покосившаяся стойка лебедки. В перекошенной железной петле застряло кольцо, с которого свисал перекрутившийся обрывок проволоки. Он-то под порывами ветра и терся о покореженный блок, издавая протяжный скрип. И страх исчез. И звезды, срывающиеся с небес, снова превратились в первоочередную угрозу. А мрачные легенды забылись, пусть даже они сложены о Том, Кто Сидит На Качелях.
Звезды бороздили небо. Звездам было тесно. Они толкались, они спихивали друг друга с небес. И опрокинутые светила, низвергающиеся во тьму, кидали прощальные взгляды на уже недостижимые небеса. А потом поворачивались к темной судьбе и наливались неукротимой злобой ко всем, кто стоял на их скорбном пути.
Маруша пока чуть поодаль. Она цеплялась коготками за землю. А звезды разрезали небо холодными ломтями. А звезды не стремились приближать тоскливый миг увядания среди борозды влажной глины, на нитях паутины, покрытой каплями росы или в илистой луже. Пути птички и яростных стрел вот-вот пересекутся. И лучше, если встреча произойдет в небесах, а не у ржавой трубы, из которой поутру выглянет Шумелка-Мышь и, уткнувшись пустым взором в безжизненное тело с переломанными крыльями, довольно ухмыльнется: «Ну, я же говорила! Нет, вы помните? Я же сразу поняла, что этим все и закончится!»
Оставалось миновать стойку и взлететь. И прорываться к заре сквозь хлещущий ливень звездопада. Не думать ни о чем, кроме очередной стрелы, от которой надо увернуться. А потом от следующей. И еще. И еще. До самой зари, когда теплые лучи прогонят злую сказку и пропустят Марушу к птицам, еще не подозревающим о радостной вести.
Но взлететь Маруша так и не успела. На вершине холма, там, где склон переходил в крутой обрыв, сидел кот. Испугаться Маруша тоже не успела. Холодок, пробежавший по груди, растворился от первого же кошачьего взгляда.
Кот казался неопасным. Или очень-очень хитрым. По крайней мере, он не собрался в комок, чтобы через мгновение метнуться с растопыренными лапами в сторону растерявшейся птички. С лапами, где в мягком меху прячутся безжалостные крючья когтей.
Но огромные глаза, залитые лучистым синим светом, притягивали все сильнее.
— Иди сюда, — позвал кот странным бесцветным голосом. — Сегодня Дракониды особенно прекрасны. Такого звездопада я не видел уже много лет.
Маруша осторожно приблизилась. Ни на секунду она не забывала о когтях. Небо прочерчивали все новые и новые борозды. Кот смотрел то на них, то опускал свой взгляд вниз, где мерцали пушистые бусины уличных фонарей и золотистые колодцы окон. В отличие от меняющегося каждую секунду неба картина под ногами являла пример спокойствия. Огоньки оборачивались звездами, которые хоть и увязли в глубинах черного невозмутимого озера, но продолжали сиять. Словно неведомый звездный маршал выстраивал свои поредевшие в битвах полчища по штату и с болью глядел на темные провалы в некогда стройных шеренгах.
— Куда летишь? — поинтересовался кот так же бесстрастно. То ли просто так спросил, то ли было ему дело, но хитрил.
— В Заоблачную Страну, — призналась Маруша. Если бы кот хотел ее разорвать, то не стал бы задавать лишних вопросов. А так… Ну не увяжется же он за ней в самом деле.
