Вторая причина заключалась в том, что перед своим поражением королева накопила огромные богатства. Кое-что оказалось разграбленным, еще больше пропало во время восстания, сделавшего Гаррика наследником короля. Но все же большая часть сохранилась, и лорд Тадай быстро и умело определил сокровища в королевскую казну.
Правда, оставался открытым вопрос: хватит ли Тадаю честности, чтобы в дальнейшем не встать на путь личного обогащения? Но за этим зорко следил канцлер Ройяс. Во всяком случае, Тадай знал о ведущемся за ним наблюдении. Посему старался выполнять обязанности казначея таким образом, чтоб и злейший враг не подкопался.
– И Роан, младший сын Робаса, мельника в Хэлвадейле, он тоже отправился к королю в Вэллис, – подхватил второй делегат. – Остер как шило, но что бы ему делать, останься он в округе? Ты ж мельницу пополам не распилишь! И двумя семьями на доходы с одной мельницы не проживешь…
Воцарилось одобрительное молчание. Госпожа Алатча осторожно поднялась.
– Леди Шарина, вы же сможете засвидетельствовать своему брату лояльность Западного Региона, не правда ли? – осторожно произнесла она. – Я хочу сказать, так уж повелось, что в Вэллисе люди смотрят на нас, как будто мы щетки сапожные. А мы этого не потерпим!
Некоторые представители подхватили крик «Ну нет! » или нечто подобное. Один пустился было рассказывать про некоего землевладельца, который плохо следил за своим забором, но другие немедленно одернули его.
– Тем не менее мы будем стоять за королевство, если королевство стоит за нас! – подытожила Алатча.
Мужчины вокруг нее завопили: «Эйе!» и «Слушайте, слушайте!» – так, что, казалось, от голосов рухнет крыша. Слуги и мелкие чиновники, проходившие вблизи, вытягивали шеи, желая посмотреть, что происходит. Здесь, в Вэллисе, привыкли, что многоголосые крики скорее означают мятеж, нежели воодушевление и ликование.
Шарина про себя вздохнула с облегчением. Наконец-то встреча завершилась. Она успела ощутить некое родство с посланцами, такими же крестьянами, как и она сама. Люди остались довольны, что с ними обошлись честно.
Обычно посетители, приходившие к леди Шарине, – те, которых Ройяс и Тадай не допускали к Гаррику, – мало заботились о том, что честно или же просто необходимо Королевству Островов в условиях нынешнего кризиса. Как правило, они стремились оттяпать побольше для себя. Их представления о справедливости формулировались просто: весь мир и уж тем более королевство должны давать им все, что они захотят.
– Госпожа Алатча, – произнесла в заключение Шарина, – господа, я буду рада заверить моего брата, что Западный Регион лоялен. Со своей стороны не стесняйтесь обращаться к своему правительству лично, как сегодня, или в письменной форме. Но я также прошу вас проявить терпение и помнить: тяжесть, которую вы несете на своих плечах, – во благо королевства.
Шарина задумалась о том, как тратятся королевские доходы. Она подозревала, что существует возможность уменьшить огромное количество слуг, с важным видом слонявшихся по дворцу… Хотя кто она такая, чтоб судить? Ее отец превратил постоялый двор в преуспевающее заведение, где ничего не пропадало зря. Теперь он управлял делами сына, и она представить себе не могла, чтобы он изменил своим принципам.
Требования дворца выходили за рамки простой эффективности. Он должен был соответствовать представлениям большого количества людей – вроде сегодняшней делегации или посольств с других островов. Возможно, армия слуг-бездельников столь же необходима, как и дорогие одеяния Шарины. Сама-то девушка вполне удовольствовалась бы простой шерстяной туникой и босыми ногами. Интересно, а что бы сказала госпожа Алатча, если бы Шарина выглядела как крестьянка?
Она улыбнулась. Делегаты отнесли улыбку на свой счет и, довольные, распрощались. На самом деле Шарина думала о том, как хорошо было бы переодеться в тунику и снять высокие котурны, которые отягощали ее ступни.
Церемониймейстеры, появившиеся невесть откуда, стояли наготове. Они проводили посетителей назад, к дворцовому входу. Надо бы поинтересоваться, как обычно невидимые слуги появляются в нужный момент.
Делегаты медленно откланялись и ушли, переговариваясь между собой. Госпожа Алатча обернулась и помахала рукой, прежде чем обойти искусственный пруд, в центре которого возвышался заросший ивняком остров. Все ее спутники остановились и сделали то же самое. Шарина бросила холодную улыбку и махала им в ответ, пока последний из двенадцати не исчез.
Безмолвно появилась горничная по имени Диора. Шарина опустила руку и тихо проговорила:
– Никогда в жизни не смотрела на заросли ив с таким удовольствием…
– Миледи? – переполошилась испуганная горничная, не вполне уловившая смысл этих слов: ведь неизвестно, как господа отреагируют на твое непонимание. Даже в Барке случайный торговец или гуртовщик мог отвесить оплеуху слуге, не выполнившему его приказания.
Правда, повторить свой подвиг драчуну не удавалось. Пока широкоплечий Гаррик ор-Рейзе распоряжался на постоялом дворе своего отца, любой житель Барки мог спрятаться за его спиной. Посему охранникам высокопоставленного гостя – ежели они сами себе не враги – приходилось мириться с тем, что их зарвавшегося хозяина укладывали лицом в компостную кучу за трактиром.
– Все в порядке, Диора, – отмахнувшись сказала Шарина. – Я просто разговариваю сама с собой. Помоги мне лучше распустить волосы. Боюсь, от остального маскарада не избавиться, пока не доберусь до своей комнаты.
Она собиралась увидеться с Кэшелом, как только переоденется. И дело не в том, что он мог как-то помочь ей. Шарина хихикнула, представив себе, как Кэшел тащит ее в покои, словно мешок с шерстью. Его силы хватило бы, чтобы поднять двух таких, как она, даже в ее тяжелых одеждах. Вот только как бы отреагировали на это окружающие? Пожалуй, это вызвало бы такой же скандал, как если бы леди Шарина решила раздеться до льняной нижней туники прямо здесь, в бельведере. Люди повсюду одинаковы: их больше беспокоит то, как вещи выглядят, чем реальное достоинство или непристойность происходящего.
Диора быстрыми пальцами выдернула гребни. Шарине претила мысль иметь слуг, но выбирать не приходилось. Она не могла самостоятельно надеть это одеяние, как не смогла бы в одиночку грести всеми ста семьюдесятью веслами триремы.
Диора – тихая, приветливая девушка – хорошо знала свое дело. К тому же она была истинное дитя Вэллиса, что являлось весьма важным для Шарины. Она могла провести свою госпожу через подводные камни придворной жизни. Без такой помощницы Шарина пропала бы, как, впрочем, пропала бы эта Диора, окажись посреди Хафтских лесов.
