– Искать будешь ты, – сказал Хуч. – Я завтра занят, у меня конференция.
– Какая еще конференция?
– Та самая, международная. Психиатрическая.
– Кто тебя туда пустит?
– Пустят, – уверенно заявил Хуч. – Пустят. Куда они денутся?
16
Весь следующий день я провел в областной библиотеке. Использовал старый трюк с «Медиумом», чтобы получить неограниченный доступ к архиву местной прессы и с энтузиазмом принялся за работу.
К обеду мой энтузиазм изрядно иссяк, но я держался. Вечером вернулся домой выжатый как лимон – в глазах рябило от цветных пятен, слово «реклама» вызывало изжогу и тошноту.
– Ну что? – спросил Хуч. – Нашел что-нибудь?
– По нулям. В прессе – ни малейших признаков наших узоров. Наверное, если их и использовали, то так же, как мы – на щитах. Может быть, еще на вывесках, там они тоже действует эффективно. Только как вот теперь найти эти старые щиты? Живут они недолго – пару месяцев повисела бумажка, потом ее содрали, новую наклеили…
– Очень просто, – сказал Хуч. – Нужно исследовать нижегородскую наружную рекламу за два определенных периода. Это апрель-октябрь тысяча девятьсот девяносто пятого года и январь-июнь восемьдесят девятого.
– Откуда ты взял эти сроки?!
– Из доклада с сегодняшней конференции.
– Что это за цифры?
– Данные медицинской статистики. В эти периоды в Нижнем отмечалось резкое снижение распространенности олигофрении.
И тут же меня осенило. Окатило волной озарения – увы, не счастливого, скорее мрачного. Я понял, что мне делать дальше.
– Ты молодец, Хуч! – сказал я. – Просто молодец. Извини, что напрягал тебя с конференцией, ее действительно стоило посетить. Завтра я схожу в гости к одному человеку. Думаю, он выложит мне кое-что интересное.
– Что именно?
– Пока не скажу.
Я не хотел пугать Хуча раньше времени.
Когда-то я закончил архитектурный факультет строительного института. Архитектором проработал недолго – надоело день за днем, месяц за месяцем вычерчивать квадратные метры проектов, да и денег приличных это не приносило. Однако связи среди бывших коллег остались.
Я навестил старого приятеля Евгения Балашова. Во времена учебы в институте он отличался высокой общественной активностью, был старостой потока, и до сих пор поддерживал отношения с большинством выпускников архфака. К тому к же Женя работал в той же сфере, что и я – занимался наружным дизайном.
– Женя, ты знаешь всех, – сказал я, сидя в офисе Балашова и прихлебывая чай. – Скажи-ка, в октябре девяносто пятого года и июне восемьдесят девятого кем-нибудь из наших коллег-рекламщиков не случалось чего-нибудь этакого э… скажем, нехорошего…
Я замялся.
Евгений резко помрачнел.
– В октябре девяносто пятого Сашка Точилин утонул, – сказал он. – Не помнишь такого?
– Нет.
– Он на два года моложе нас был. Тоже, как и ты, наружкой занимался. Хороший был парень, звезд, правда, с неба не хватал, потом вдруг быстро разбогател. А потом утонул. Две дочки у него остались.
– Утонул? В октябре?! Он что, моржеванием занимался?
– Никогда в жизни. Странно, правда? И водки не пил. Нормальный человек приехал осенним вечером на собственном «Вольво» к Волге, полез в ледяную воду купаться и утонул.
– Может, самоубийство?
– Так не топятся. Сам подумай.
– Стало быть, убили его?
– Следствие не нашло признаков насильственной смерти. Бог его знает, темная история…
– А в июне восемьдесят девятого что-нибудь произошло?
– Навскидку не помню, давно было. Сейчас посмотрим, – Женя со вздохом полез в компьютер. – Тут у меня база данных. Так… Ага, есть. Лена Лукошкина. Как я забыл? Такая милая девчонка была, в студтеатре у нас танцевала…
– Что с ней случилось?
– Выбросилась из окна. Девятый этаж. Разбилась насмерть.
– Тоже нечаянно?
– Ну тут уже самоубийство, это понятно.
– Чем она занималась? Щитами сити-формата?
– Витринами. Щитов тогда еще почти не было.
– А незадолго до смерти разбогатела?
– Да. Откуда ты знаешь?
– Потому что, похоже, следующая очередь кончать с жизнью – моя, – буркнул я. – Интересно, как это случится? Отравлюсь выхлопными газами или повешусь на дереве?
– Ты что, Дим, серьезно? – Женя вытаращил глаза. – Может, тебе к врачу обратиться? Ведь так нельзя – руки на себя накладывать. Что случилось?
– На меня наехали.
– И что, это повод для самоубийства?
– Не было здесь никаких самоубийств, – сказал я зло. – Убийства это чистой воды. Слышишь, Жень? Если найдут мой труп, то запомни: меня пристукнули, как бы это ни выглядело.
– Тебе нужна помощь, – заявил Евгений. – У меня есть выход на шефа МВД Приокского района.
– Никаких ментов. Сам разберусь.
– А почему тебе в частное агентство не обратиться? – спросил Женя. – В то, например, которое нас охраняет. Гарантирую, что все твои тайны и грешки останутся в полном секрете. У тебя там что, мафия орудует? Или мелкий жулик? Если одиночка, то разберутся с ним в два счета. В этом агентстве такие профессионалы работают… Думаешь, на нас не наезжала всякая шантрапа? Всех отшили. Вот в этом беда таких нелегалов как ты – когда вас шантажируют, вы и пикнуть боитесь. Думаете, что все само собой утрясется. А кончается все плохо…
– А что, – сказал я, – мысль дельная, почему бы и нет? Познакомь меня с агентами, Женя.
17
– Значит, альтернатива у нас поганая, – уныло подвел итог Хуч, – Не заплатим – дураками станем, заплатим – на тот свет угодим. Ты что предпочитаешь, Митя?
– Собираюсь выжить и остаться в полном здравии, – заявил я. – Более того – хочу прищучить этого подонка Игоря.
– Может, не трогать его?
– Трогать, еще как трогать! Такую тварь нельзя оставлять в покое! Вспомни, как ты мечтал сделать всех тупых умными, какие глобальные планы строил. В руках у Игоря – та же технология массового воздействия, только использует он ее по-своему, для жульнических делишек. Хорошо хоть использует по мелочи, а представь, что будет, если эта дрянь попадет в руки преступников большого масштаба? Или в лапы политиков? Или к военным? Да они половину человечества кретинами сделают, прежде чем разберутся, что к чему. Поэтому мой приговор такой – рыжего выследить, нейтрализовать, порчу с себя снять, все игрушки-узорчики у рыжего отнять, те из них, которые обладают разрушительным воздействием – уничтожить, полезные – засекретить до лучших времен…
– Нейтрализовать рыжего – это что такое? – поинтересовался Хуч.
– Ну, не знаю… Я бы его просто шлепнул.
– Шлепнул? По попке?
– Убил бы я его, ясно! – заорал я. – Не корчи из себя дурака, Хуч! Что еще с ним можно сделать?
