– У меня ещё экзамены… – вздохнула Юля, – Давай не будем о грустном. Ты хороший…
– А ты – просто замечательная. Давай на брудершафт.
– Мы вчера на брудершафт пили, – рассмеялась она, – Не помнишь?
– Ничегошеньки, поэтому не считается. Да и что за брудершафты по пьяному делу? Так, блажь, – сказал он, наполняя бокалы и вставая со своего места,
– Итак?
Они выпили, переплетя руки; и отведя бокалы от лиц, не расплетая рук, их губы слились в далеко не братском, долгом поцелуе. Борис почувствовал, что всё её тело подалось ему навстречу. Не отрываясь от её губ, он поставил свой бокал на стол, взял бокал у неё из рук и поступил с ним аналогичным образом. Его руки сами, помимо его воли, сначала легли ей на плечи, а потом подхватили её и понесли. Куда? Он сам не знал этого, он даже не знал, имеет ли он на это право и не получит ли он сейчас по морде за то, что распускает руки. Хотя по морде это вряд ли. Юля явно ничего не имела против таких вольностей. Поэтому он выбрал единственно верное в таких случаях направление – в спальню…
…Потом они долго просто лежали в постели, глядя в потолок и не говоря друг другу ни слова. Борис курил, сосредоточенно пуская кольца табачного дыма и думал, что же последует далее. Должно же быть у всего этого какое то логическое продолжение? Со своими бывшими подружками он особенно не стеснялся, продолжение всегда было одно: три копейки на трамвай и ни в чем себе не отказывай. Но с Юлей он так расставаться не то, чтобы не мог, а именно не хотел. Сама того не зная (или все-таки зная?), она своим вот таким появлением в его жизни ухитрилась разбудить доселе дремавшее в нём чувство неудовлетворенности своим холостяцким положением…
(Лирическое отступление.
…многие считают (и, будем честными до конца, в значительной степени оказываются правы!), что авторы, особенно начинающие, списывают личность главного героя чаще всего с самого себя, реже – со своих друзей, близких и просто знакомых. Я, в данном случае, можно сказать, не исключение. Да и проще так – писать о том, кого знаешь и о том, что знаешь. По крайней мере, вначале. Но в описании любого героя есть элемент надуманности (на то он и книжный герой, а не герой стенгазетной статьи на тему "На сегодняшнем пленарном заседании нашего актива". Да и там, к слову, тоже, кхм… ну Вы меня понимаете!..) Поэтому не надо думать, что автор так уж тяготится своим холостяцким положением. Да, скажу честно, я разведен! И не по своей инициативе. Но это к делу не относится. Да, какое-то сходство характера у меня и героя моей книги прослеживается. Но СХОДСТВО, и не более того. Тем паче, что герой мой по ходу пьесы будет выдавать (это я обещаю!) такие перлы что в словах, что в характере, да и в поступках тоже, что некоторым из Вас, а, может быть и всем, станет явно не по себе. Вполне может быть, что некоторые из вас завопят: "Да что же это делается, люди добрые! Как можно писать о такой мерзкой личности, да еще называть её Героем! Он же абсолютно… (тут может быть масса вариантов: антиобщественен, бессовестен, аморален и проч.) Да таких писак бить смертным боем надобно!.." и выбросят моё творение на помойку. Поэтому прошу не отождествлять меня с моим героем, мы в чем-то с ним похожи, а в чем-то – полные антагонисты. Сюжет, знаете ли :-).
И вообще, как говаривал незабвенный Николай Васильевич, в смысле Гоголь: "И откуда только авторы берут такие сюжеты?.." :-)
С уважением к возможным читателям – Автор.)
– Я пойду, сварю кофе, – прервала затянувшееся молчание Юля и добавила, Не кури в постели!
– А что такое? Тебя дым раздражает? – меланхолично поинтересовался Борис, не прекращая, однако, курить, – Привычка, знаешь ли. Сразу не отвыкнешь.
– Дурацкая привычка. Меня не то, что бы раздражает, но это может стать причиной…
– …лесного пожара, – закончил он за неё, – Всё, тушу.
– Насчет лесного – не знаю, – улыбнулась Юля, – Но вот будешь курить в постели пьяный, то себя-то запросто подпалишь.
– И начальству придется устраивать сбор средств на покупку венка с надписью: "От сослуживцев". А ты ко мне на могилку раз в год приходить будешь?
– Дурак! – беззлобно ругнулась она и вздохнула, набрасывая на себя рубашку Бориса, – Кто ж такими вещами шутит?
– Ваш покорный слуга, мадемуазель. А кофе – это прелестно! Интересно, который сейчас час?
– Семь часов доходит, – донёсся с кухни Юлин голос. Через некоторое время оттуда потянуло ароматами свежесваренного натурального, не суррогатного кофе, – Боря, кофе готов, иди сюда!
Борис встал с кровати, оделся и вошел в кухню как раз в тот момент, когда Юля голыми руками схватилась за рукоятку джезвы, стоявшей на плите. Не надо быть великим Нострадамусом, чтобы предсказать следующие пять-десять секунд: естественно, она тут же обожглась и едва не разлила кофе по всей плите. Выругавшись, она схватилась обожженной рукой за мочку правого уха и исполнила перед Борисом несколько па, напомнивших ему ритуальные индейские танцы перед охотой, виденные им когда-то по телевизору в передаче "Танцы и песни народов мира".
– Сочувствую. Прихватка на стене, на гвоздике, – сказал Борис.
– Да я что-то задумалась, – сказала она, берясь за джезву на этот раз уже прихваткой, – Ситечко есть?
– Само собой, – сказал Борис, доставая ситечко и протягивая его Юле. Чашки сейчас из комнаты принесу, они в серванте.
Некоторое время они молча пили кофе и жевали бутерброды с ветчиной. Потом Борис взял со стола шоколадку дистанционного пульта и ткнул ей в экран стоящего на столе небольшого "Самсунга". Творение южнокорейского узкоглазого гения послушно включилось и дало возможность лицезреть усладительную картину полосатой радуги. Попрыгав по каналам, он с удивлением обнаружил, что все без исключения коммерческие каналы показывают то же самое. Центральные каналы работали, но по ним шла какая-то бодяга вроде "Вестей с полей", и Борис, негодуя на отечественное телевидение, переключился на телевидение кабельное, которое недавно за гроши провели в их подъезд предприимчивые молодые ребятапредприниматели. Кабельное "порадовало" ликбезом для сексуально неграмотной части населения Родины – крутили порнуху, причем такую, какую народ за откровенность метко и сочно прозвал "мясом".
– Видишь, как у нас всё классно: утром детишки завтракают перед школой, смотрят телевизор. А там такая педерача для педеровиков. Они и обучаются в процессе приема пищи. Чтобы в школе, значитца, перед девицами из класса рылом в грязь не ударить, – сказал Борис, плюнув в сердцах и переключив телевизор на первый общегосударственный канал.
– Нынешних детишек ничем этим уже не удивишь, – вздохнула Юля, – Они сами кого хошь и чему хошь научат. Сексуальная революция!
