Тот, спросонья протирая глаза, огрызнувшись, нехотя посмотрел в указанном направлении и в ужасе закричал:
— О, черт, на нас же нападают! Бей в набат! Нападение, чего ты стоишь! — и сам побежал исполнять. И другие, видимо, тоже заметив, приближение врага усиленно начали трезвонить в колокола. Весь город охватил громкий звон и, слава богу, появились первые солдаты и в спешке начали готовиться к обороне, шумно поднимаясь по лестницам на оборонительные стены города. Выбежали озадаченные люди, ничего не понимая, выпученными глазами озираясь на происходящее, безуспешно спрашивали друг у друга причину переполоха. Но набат ясно говорил за себя — началась война — слово, которое было не ново! Некоторые люди, быстро сообразив это, сломя голову, кинулись, кто спасать свое имущество, а кто поблагороднее — спасать город. Известие быстро пронеслось по городу и все население оказалось на ногах.
Тем временем, огни приближались. Фарнак и Тарук с тревогой вглядывались туда, пытаясь узнать лицо врага и увидеть его вооружение. Но было темно, а эти тучи, которые не весть, откуда появились, еще сильнее затрудняли обзор. Через некоторое время стали заметны первые войны — определенно, это были кифийцы. "Но как они сюда попали?" — спрашивали все. И верно, ведь, не могли же они явиться к нам не заметно! От их страны до — нашей, простиралось огромное расстояние, населенное людьми, которые обязательно сообщили бы. Да и воинские форты были расставлены повсюду… Они-то, как могли прозевать их?.. Не ясно! Но зато было очевидно другое — предстояла ожесточенная битва! Благо, солдаты были уже на местах, когда еще те не достигли городских стен. Но хватит ли силы и нашей численности? А сила нападающих, была далеко не хила.
Задул сильный ветер, который приходил со стороны приближающегося неприятеля и принес топот коней, лязг оружия и запах ненависти. Остановившись на момент, те начались к штурму — развели многочисленные костры и начали… о боже, собирать стенобитные машины. И вот, полетели первые вражеские стрелы, со свистом врезались в камень и головы неопытных молодых солдат, по глупости высунувшиеся посмотреть. Десятки тел повалились на смерть. Защищающиеся, по команде ответили встречным выстрелом. А те истошным ревом, неся осадные лестницы, бросились на стену. Началась осада!
Фарнак и Тарук, устроившись между парапетами за специальным пазом для стрельбы, успешно отстреливали всех карабкающихся неудачников, ибо они славились лучшими стрелками и почти никогда не промахивались. Вот и теперь, когда под ними появилась голова несчастного, мощная стрела Фарнака мгновенно пробила тому башку, и кифиец с грохотом обрушился на своих товарищей, что поднимались за ним, и под истошный крик опрокинул всех. Фарнак хвастливо подмигнул своему другу. А Яконт, не долго думая, натянул лук и выстрелил в человека, который чуть в стороне смог подняться на площадку и хотел зарубить одного заробевшего солдата, но, оказавшаяся в шее вдруг стрела, отправила его обратно вниз. И Яконт тоже улыбнулся… Но «развлекаться» им больше не приходилось. Все сильнее и сильнее напирающая сила врага не давала им покоя.
Вот поползли стенобитные машины и, остановившись на нужном расстоянии, метнули в небо огромные булыжники. И те, грохотя, начали бить по стене, разбиваясь на куски и сметая солдат. Беспрестанная их пальба должна была, в конце концов, разрушить стену. И не было мочи этому помешать.
Вокруг стоял сильнейший гул: звон и лязг бьющегося друг о друга оружия, истошные крики умирающих, грохот падающих тел и камней, шипение горящей смолы и дерева — царил хаос. Бой скоро перешел и на стену — они смогли пробраться через осадные лестницы, а некоторые поползли по образовавшимся брешам. Казалось, они победят, но пришедшие на помощь горожане присоединились к защитникам и несколько уняли пыл врага. Но это продолжалось не долго, вдруг к великому ужасу, по непонятной причине, отворились городские ворота и будто ждавшие этого момента вражеская конница, доселе спокойно наблюдавшаяся в стороне, ворвалась в город и начала крушить изнутри. Надежды было мало, и осажденные начали отступать в город, хоть понимая, что там нет спасения.
Сражавшиеся теперь в городе бок о бок Фарнак и Тарук, видя уменьшение численности товарищей, с прискорбием понимали, что положение тяжело. И их теснило к реке.
— Фарнак, в реку!.. — крикнул Тарук в тот момент, когда увидел, что на друга напали сразу пятеро. И сам бросился на подмогу. Наконец, вдвоем они их уложили и кинулись к воде, ища в ней спасения. Преследовать их не стали. А течение стало их медленно уносить. Освободившись от тяжелых доспехов, которые чуть их не унесли на дно, они вплавь хотели вернуться, увидев, что берег опустел, поскольку те ушли в глубь города. Но Тарук остановил друга и указал на крепость — Туманный Замок вздымался впереди. Действительно, там же люди, хоть и узники (политические узники), и они могут сражаться! Выпустим их, отправимся в город! Так они и порешили. А тем временем, там запылали огни! Город начал гореть!
Захлебываясь и с трудом доплыв до берега, они очутились у ворот и встретили ошарашенного смотрителя (Монте). На его вопрос, "Что случилось?", они бегло бросили: «война» и начали трясти, требуя ключи.
— У нас нету времени на разглагольствования, освобождай узников! — сказали они ему.
— Я не имею права, это же преступники!
— Политические узники, — сказал Тарук, для убедительности погрозив кинжалом.
Монте почувствовал под горлом холодную сталь.
— Они против Феруса. — промолвил Фарнак, улыбнувшись, надзирателю.
— А его я, страсть как не люблю!.. — добавил Тарук. — Лучше давай-ка ты нам помоги!.. И покажи Элисара!..[2] Сперва освободим его.
Монте, видя, что те настроились решительно, волей не волей поплелся доставать, припрятанные в несгораемый шкаф, ключи. Открыв, другим же ключом, которую он достал из-за пазухи, он не торопясь, открыл дверцу и, будто ища нужную, как будто бы не помнит, стал возиться. Но колкий кинжал, вновь тихонечко коснулся (на этот раз в левый его бок) и многозначительный взгляд Тарука, во второй раз все развеяло. Монте взял ключ.
— Покажи где он! — спросил тот так же многозначительно.
— А не делаете ли вы ошибку, почтеннейшие? — все же хотел он в последний раз супротивничать. Кинжал, снова блеснувший, был красноречив. И покорившись, он знаком пригласил последовать за ним. Пройдя многочисленные коридоры и повороты, они спустились по винтовой лестнице (столь хорошо известной читателю) и очутились в подземелье. Пройдя по нему до конца, Монте отпер дверь. Внутри было темно и никого видать было невозможно. Когда Тарук с факелом вошел вовнутрь, они увидели привязанного цепями к стене мужчину, с ненавистью озиравшего пришедших. Человека, которого Фарнак и Тарук три года назад знавали как сильного и здорового мужика, руководивший всем войском и чьи заслуги были самыми лучшими, показался им сильно постаревшим и измученным. Они даже не узнали его сразу.
