Странное это было место, загадочное. За два года Илья не раз в этом убеждался. Для начала, он непрерывно ощущал на себе чей-то взгляд. Сперва взгляд смотрел скептически, строго, навязчиво. Илья постоянно оборачивался, нервничал, не мог избавиться от неприятного ощущения, будто за ним наблюдают. Потом привык, расслабился. Да и взгляд перестал быть испытующим, стал снисходительным, а потом и дружелюбным, приветливым. Выходя утром на крыльцо избушки, Илья махал рукой в сторону леса, приветствуя невидимого наблюдателя. И чувствовал, что лес отвечал ему чем-то похожим.
Имелась странность и в самой избушке. Сначала Илья посчитал, что пьяный бред его сильно пьющих коллег получается до странности одинаковым. И Мишке, и Володьке, и Саидке являлся один и тот же персонаж. Когда Мишка в первый раз рассказал, что какой-то мужик мешал ему топить печку, все слушатели сперва возмутились, а потом изрядно посмеялись. Зимой Илья не раз просыпался в избушке от холода: Мишка запросто мог забыть закрыть на ночь дверь. Но в тот раз Мишка стоял на пути к трезвой жизни – не пил уже двое суток, плохо спал и вечером собирался топить печь. Утром недовольные, теплолюбивые хохлы наехали на несчастного трезвенника, и тот на полном серьезе сообщил, будто какой-то мужик не дал ему затопить, и он всю ночь с ним боролся. Он говорил слишком убедительно, и хохлы потребовали немедленно предъявить мужика. Когда же выяснилось, что мужик сидит в печке и ногами выталкивает дрова наружу, и сам он маленький, ростом с кошку, измазанный сажей, Мишку очень жалели и даже предлагали съездить к врачу. Конечно, двое суток после запоя – самое время для глюков.
Но после этого Мишка видел мужичка не один раз, только печку топить он не мешал, сидел на столе и болтал ногами. А вскоре и Володька с ним повстречался, проговорил с ним полночи, а утром, сообразив, что с ним произошло, испугался и на три месяца бросил пить без «шаманов» и подшивок. Саидка же, встречаясь с «Печником», как они его прозвали, не боялся, вежливо здоровался, и рассказывал потом, будто мужичок травит смешные байки и никого обижать не собирается.
Хохлы и Илья Печника не видели, но слышали по ночам топот его маленьких ножек по полу и по столу в столовой. В конце концов, его появления перестали считать пьяным бредом, и, оставляя на столе что-нибудь из еды, поговаривали, будто Печник ночью придет полакомиться.
А еще Долина вела себя странно, стоило появиться кому-то из покупателей. Обязательно что-то да случалось. То оползет край дороги, когда они проходят по ней, то балка с лесов сорвется, то штабель с бревнами поедет. Трижды ковш у экскаватора падал, и все три раза, когда покупатели приезжали – мужики в ковш на выходные вещи складывали и поднимали повыше, чтобы не стащил никто. Илья прекрасно понимал, что это всего лишь совпадения. Но где-то в глубине души он думал о Долине как о живом существе, которое все знает и может действовать по своему усмотрению. Забавные это были мысли, интересные, хотя, всерьез их принимать и не стоило.
Он сошел с электрички около часа дня и сразу увидел машину Кольцова. Погода стояла отличная, Илья снял куртку и подумал, не снять ли свитер тоже. Солнце жарило как в июле. За сутки, что он провел в городе, набухшие почки на деревьях лопнули и выпустили на свет прозрачную зелень. По канавам распустилась мать-и-мачеха, а кое-где в низинках белела ветреница. В такую погоду он бы с удовольствием прогулялся по поселку пешком – до Долины от станции было минут сорок ходьбы.
Кольцов просигналил, глядя на то, как Илья оглядывается по сторонам. Илья махнул ему рукой с платформы. Вместо прогулки, такой желанной с похмелья, придется париться в пахнущей бензином «семерке», что совершенно не прибавит здоровья на ближайшие пару часов.
– Ты понимаешь, вообще, что произошло? – спросил Кольцов вместо приветствия.
– Здорово, – ответил Илья, усаживаясь в машину.
– Здорово, здорово, – согласился Кольцов и завел мотор, – нас по стенке размажут! Как ты мог так положить балку, что она сорвалась?
– Вот посмотрю и скажу. Я не кладу балки так, что они срываются, – Илья не очень-то верил в то, что Кольцов хорошо понял, как это произошло, если вообще побывал на месте происшествия.
– Однако, она сорвалась! Они открыли дверь, впустили кошку. Ну, типа, примета такая. А бревно упало и в лепешку ее раздавило. А если бы кто из людей зашел? Я бы сел лет на десять, не меньше!
– Да не могла она сорваться! Ну ты чего, вообще ничего не понимаешь? Балка опирается на две стены. Она врезана в стены, и сверху стенами прижата. Как она может упасть?
– Ну я-то откуда знаю? – фыркнул Кольцов, – но она упала! Ты рубил, не я!
– Приедем и посмотрим, – Илья невозмутимо пожал плечами. Наверняка Кольцов что-то путает. Не падают бревна с потолка в новом, недавно срубленном доме!
Долина расположилась в очень красивом месте. С одной стороны – широкая река, с другой – темный лес. И хотя она находилась на краю большого поселка, который в последние годы застраивался очень интенсивно, Долину и лес, лежащий за ней, абсолютно не тронула цивилизация. Место было малолюдное, дикое. Лес стоял густой и темный, совершенно непроходимый и очень красивый. Местами ели росли так густо, что вообще не пропускали света к своему подножию, и землю сплошь засыпали еловые иглы, ни одной травинки сквозь них не пробивалось. Но, преодолев барьер непроходимого ельника, можно было выйти в светлый березняк, а за ним стоял чистый и сухой сосновый бор, в котором водилось множество грибов и ягод.
Строительство, конечно, не могло не отразиться на облике Долины, но, видимо, с проектом работали неплохие дизайнеры – им удалось сохранить очарование этого места нетронутым. Деревья вырубали осторожно, только те, которые непосредственно оказывались на дороге или пятнах под будущие дома. В результате получалось, что участки расположены в лесу, и в окнах домов будут видны не соседские сараи, а березы и сосны. Хоть канавы и расползлись, превратившись в овраги, это сделало их похожими на рвы вокруг сказочных замков. А мостики напротив въездов на участки, отстроенные заново, усиливали это впечатление.
Едва машина Кольцова повернула на дорогу к Долине, Илья в который раз поймал себя на мысли, что возвращается домой. И когда он успел так привязаться к этому месту?
– Сразу к новым хозяевам поедем, – сообщил Кольцов.
– Может, я переодеться зайду? – на всякий случай спросил Илья.
– Не надо, и так сойдешь. Перегаром только от тебя разит, и это плохо. Подумают, что ты алкаш, вообще не отмажемся. Жвачки что ли пожуй. В бардачке лежит.
Кольцов подъехал к воротам первого заселенного дома, заглушил мотор и на секунду задержался, видимо, собираясь с духом.
