Крис и Дора повели девушку домой.
– Вы всех рабынь города решили собрать в этом доме? – хмуро встретил их Греб.
– Перестань. Это же особый случай, – вступилась Мириам.
– Эти особые случаи будут плодиться как кролики. Сегодня одна, завтра две, послезавтра четыре. Через десять дней – тысяча двадцать четыре! Мы для чего здесь? За юбками бегать?
Мириам шагнула вперед и закрыла ему рот ладонью.
– Прекрати. Ты сейчас наговоришь такого, от чего завтра всем будет стыдно.
Норик крепко зажмурилась.
– Не бойся, – шепнула ей на ухо Дора. – Она свободная. Ошейник не носит, потому как чужеземка.
– Дора, к утру придумай, куда пристроить новенькую. Есть у вас здесь женские монастыри, что-ли? – приказал Греб.
– Хозяин, я Норика в караван Телима верну.
Норик закивала головой. Она, как и Дора в первый день, уже боялась этого дома.
– Добре. Кстати, там, где одна украденная рабыня, могут быть и остальные.
Норик опять закивала головой. Дора взглянула на Криса, на Греба, опустилась на колени, прижала руки к груди.
– Не дайте погибнуть…
– Идем в столовую. Обсудим.
Греб принес откуда-то цилиндрик цвета слоновой кости, похожий на рукоятку ножа, прижал к гортани Норика.
– Говори.
– Как бы я хотела. Ой, мамочка! Не я, она за меня говорит! – послышался из цилиндрика высокий писклявый голос. Норик не на шутку испугалась.
– Ты не бойся, – успокоила ее Дора, хотя сама изрядно струхнула. – За океаном такая волшебная штучка – обычное дело. Я знаю.
– Я снова могу говорить?
– В этом доме – да. В другом месте – нет, – объяснил Греб. – Держи сама и прижимай к горлу. Рассказывай, что случилось с караваном и людьми.
Рассказ получился недолгий. Напавшие поймали всех женщин, кроме Доры, и еще одной. Одна женщина вскоре умерла. Случайная стрела попала ей в живот. Разыскали и привели назад почти всех лошаков, которых разогнали Дора и матка. Троих караванщиков Норик видела убитыми, о судьбе остальных ничего не знала. Матку каравана убили легкой смертью. Повесили на дерево за левую руку и расстреляли из луков. Она спрятала нож и, выбрав момент, убила двух воинов. Потом бросилась с ножом против мечей. Легкую смерть ей дали за храбрость. Дора умолчала о том, что тоже убила двух воинов: одного ножом в спину, второго из лука убитого, тоже в спину. Хозяева у нее хорошие, но лучше им не знать, что она прикасалась без разрешения к оружию.
Всех пятерых женщин избили, – рассказывала Норик, – отрезали языки и волосы и отправили на продажу в Элисет. Вместе с ними было двенадцать вьючных лошаков из каравана с товарами на продажу. В городе продавцам на рынке объявили, что женщины устроили массовый побег. Им всем продели в груди кольца и выставили на помост. Хотели продать очень дешево, но соседние продавцы возмутились. А когда подняли цену, покупатели не захотели брать рабынь с такой плохой репутацией. Поэтому за три дня продали только Норика.
Когда рассказ окончился, Мириам увела Норика к себе, а Дора с мольбой посмотрела на мужчин и сжала под столом руку Криса. Крис тоже посмотрел на Греба.
– Даю вам сутки, – сказал Греб. – Действовать строго в рамках закона.
– Непривычно, но попробовать можно, – хмыкнул Крис. – Дора, ты готова?
Он пополнил кошель и устремился к двери. Дора бросилась за ним.
– Стойте! – крикнул Греб. – Пойдем все вместе. Дело серьезное. Мири! Ты слышишь?
– Слышу, – донеслось со второго этажа. – Я сейчас занята. Вы идите, я по пеленгу вас найду.
– Закона и справедливости! – закричал Крис, как только увидел патруль. Воинам патруля очень не хотелось останавливаться, но пришлось.
– В чем дело?
– Закона и справедливости! Моего друга, караванщика Телима…
– Кэптэна Телима, – вставила Дора.
– Кэптэна Телима ранили и ограбили прямо под стенами этого города.
– То, что произошло за стенами, нас не касается.
– Да, но они продают награбленное в городе! Закона и справедливости!
Три золотые монеты исчезли в карманах патрульных.
– Кэптэн Телим… Недавно я слышал это имя. Это не он продал рабыню, страшную, как смертный грех, за двадцать пять золотых?
– Я страшная как смертный грех? Я тебе глаза выцарапаю! – возмутилась Дора. – Да он меня за полцены по дружбе отдал, чтоб мой господин надел на меня ошейник!
– Это ты? – изумился старший патрульный. – Тебя за двадцать пять? За полцены?
– Меня, кого же еще?! Защиты и справедливости. Там наших рабынь по-наглому, прямо у нас на глазах продают! Им языки отрезали, чтоб они правду не сказали!
– Как же мы их допросим?
– Задавайте вопросы, на которые надо отвечать «да» или «нет». Что может быть проще? – подсказал Греб.
– Надо подкрепление позвать, – решил старший патрульный, все трое развернулись и, звякая доспехами, бегом направились к казармам. Мужчины и Дора пристроились за ними. Вскоре их догнала Мириам. Она бежала легко и свободно, а в руках держала меч в ножнах.
– Дыши глубже, – бросил ей Греб. Мириам кивнула и сразу стала выглядеть усталой. Дора взяла это на заметку и решила потом расспросить.
– Я обработала раны Норика. Скоро они заживут, – сообщила Мириам Доре.
В казарме подняли по тревоге дежурный отряд. Воины сели по два человека на лошака и поскакали к невольничьему рынку. Греб с Крисом и девушки тоже сели позади воинов. У рынка отряд разделился на два, и с двух сторон воины одновременно поскакали к помостам рабынь черной работы. Продавец даже не понял, в чем дело, а его уже повалили, связали и засунули в мешок. Увидев Дору, девушки страшно обрадовались, столпились вокруг, каждая хотела дотронуться до нее, потрогать ошейник, поцеловать в плечо.
– Девчонки, вас будут допрашивать, говорите правду. Вас украли из каравана, ваши хозяева – я и Телим, – инструктировала женщин Дора. Они открывали рты, показывали обрезанные языки. – Да знаю я! Норик уже в моем доме. Все рассказала. Правду на допросе говорите, только правду. Ничего не бойтесь! Ваши хозяева – я и Телим.
Женщин освободили от цепей, кто-то предложил связать им руки, Дора накричала на него, воины сели на лошаков, рабыни взялись за стремя и побежали рядом, придерживая свободной рукой искалеченные груди и кольца. В здании суда писцы записали показания старшего патрульного и Криса, друга бедного, раненого, обиженного Телима. Потом по одной вызывали рабынь, и допрашивали по системе, предложенной Гребом. Переписали всех воинов, чтобы включить в списки на премию. Пока писцы скрипели перьями, воины группами по три-четыре человека подходили, рассматривали Дору и обсуждали ее достоинства. Сходились на том, что она не уродина, но и не красавица. Симпатичная, конечно, но слишком плоская. Двадцать пять монет не стоит. На красавицу Мириам, сидящую рядом, внимания совсем не обращали. С каждой минутой Дора все выше задирала свой красный носик. Рабыни после допроса садились на пол у ее ног и преданно смотрели в глаза. Дора стала для них божеством в ореоле славы. Она, свободная и красивая, привела целый отряд воинов, чтоб спасти их от бараков.
