Ознакомительная версия.
— Разумеется, — кивнул Леон. — Мы же твою кровь брали. А Проращение идет на основе генетического материала донора. Вот если бы мы Лару, — выразительно чиркнул он себя пальцем по запястью, — у нас бы в круге была девочка. Тебе бы это понравилось больше?
Яська не стал отвечать. Перед глазами стоял взорванный воин. Ревущий, обиженный на весь белый свет младенец… Малыш в маечке с диковинной птицей… Захлебывающийся яростным воплем пацан… Да какой бы злой он ни был — живой же все-таки, не заводной медвежонок, не кукла. А если бы он в конце концов перебесился? И с ним можно стало бы поговорить? А то и подружиться? Даром, что ли, мама всегда твердит — ко всякому, даже самому тяжелому человеку есть подход.
А вместо этого — динамитом. Что это такое, Яська знал. В прошлом году рвали скалы, благоустраивая Дельфинью Бухту. Пацанов, конечно, прогнали оттуда взашей, но взрывы все и так слышали — отдаленные, похожие на рокот уходящей грозы.
Он сам не заметил, как начал реветь — сперва тихо, а потом уже и в голос, точно малыш-дошколенок. И ему сейчас совершенно не было стыдно. Пускай даже и Лара смотрит… Навалилась такая угрюмая тоска, что разом потеряли смысл все приличия и правила. Осталась только затянувшая от края до края душу огромная свинцовая туча. Его брат — убийца. А значит, и он сам, Яська, тоже немножечко к этому причастен.
— Слушай, Яся, — положив ему руку на плечо, хмуро заговорил Леон. — Ты давай-ка кончай свою истерику. Смотреть противно, балбесу тринадцатый год, а скулишь как обгадившийся щенок. Ты чего это себе напридумывал, а? Где ты человека здесь видел? Это же воин был, понимаешь, во-ин. Существо такое, потустороннее. Тоже мне, нашел брата-близнеца. Может, стоило дорастить его до сорока лет? Чтобы ты сопли не распускал? Только учти, невозможно. Такое лишь дяде Пелею или учителю Евмену под силу, они у нас Старшие Хранители… А потяни я еще секунду, и эта пятнистая тварь нас бы изрешетила вчистую. Замыкающая Стена уже лопаться начала, сам же видел, хорошо пули в молоко ушли… Могли и не уйти… Да ты, чудо лопоухое, хоть знаешь, что такое десантный автомат с подствольником?
Яська решительно дернулся, сбрасывая с плеча ладонь брата. Все, что тот говорил, конечно же, правильно, но слушать его сейчас было противно. Ноздри все еще улавливали тревожный запах… ржавчины, а может, и не ржавчины… Как это, должно быть, больно, когда слепая, мертвая сила равнодушно раздирает тебя на клочки — и те сгорают в взметнувшемся к темному небу пламени…
— Ну вот что! — хмуро заявил Леон. — Слов ты, я вижу, понимать не хочешь, значит, необходима встряска.
Подзатыльником Яську было не удивить, брат и раньше его не баловал. Но сейчас хлесткий удар по шее оказался явно лишним. Обида взметнулась жгучей волной, прокатилась от сердца до ступней… Коротко вскрикнув — сам не разбирая что — он метнулся в сторону. Стремительно нагнулся и, схватив кремневый обломок, что есть силы запустил им Леону в голову.
И обмер, мгновенно поняв, что же он натворил. Время вдруг растянулось податливой резинкой, секунды сделались часами, и он потерянно глядел, как серый, с острыми гранями обломок приближается к виску брата. И уже ничего не исправишь, остается глядеть расширившимися глазами на неизбежное.
Леон, однако, если и удивился, то не слишком. В самый последний момент он резко вскинул руку, с присвистом выдохнул — и камень, отразившись от разом затвердевшей ладони, с глухим стуком полетел на землю.
И тут же время вернулось в обычное состояние, секунды стали просто секундами, а колотящиеся удары сердца — всего лишь пульсом и звоном в ушах.
— Ну что, братишка, — криво ухмыльнулся Леон. — Так кто же тут у нас на самом деле убийца?
Яська дернулся как от пощечины — и стремглав помчался прочь, не разбирая дороги, подальше от несущихся вдогонку слов. И пускай кровь шумела в ушах и гасила любые звуки, голос брата все равно проникал сквозь завесу ярости.
Глаза он плотно зажмурил, и, наверное, уже тысячу раз должен был растянуться на жестких камнях, переломав себе все, что только можно. Но, странное дело, ноги сами выбирали безопасный путь, ямы и рытвины уворачивались от него, точно от зачумленного, а потом, когда сбилось наконец дыхание и сердце превратилось в сплошной комок боли — он мягко осел на землю и замер, обхватив колени руками. Сил уже не оставалось ни на бег, ни на ярость, ни на отчаянье. Просто пришла наконец тьма.
— Яська, ну ты чего? — голос Лары был хриплый, и говорила она осторожно, точно боясь потерять нужные слова. — Ну ты вставай, в самом деле. Хватит сопеть, да и нельзя на камнях, застудишься… И вообще, домой пора.
Недовольно поежившись, Яська открыл глаза. И первой мыслью было, что подземелье, взрыв, брошенный камень — это всего лишь сон, пустой и нелепый. И чем быстрее выскочишь из него, тем лучше.
Он рывком сел. И тут же понял, что или сон продолжается, или все было на самом деле. Потому что на сгибе локтя темнел засохший порез. Уже затянувшийся, подживающий, но ясное дело, тот самый. И значит, не чья-нибудь, его кровь растворилась в каменной горке, в центре очерченного медным колышком круга.
А небо уже совсем потемнело, покрылось льдистой изморозью звезд, и лишь на западе, у самого горизонта, что-то едва заметно светилось багровым. Заметно похолодало, ночь наконец-то брала свое, и сейчас Яська не отказался бы накинуть чего потеплее. Майка и шорты хороши днем, в безветренный зной, а вот когда по ногам пробегают легкие, осторожные сквознячки… Точно липкие языки ящериц…
Лара обеспокоенно склонилась над ним. Наверное, долго бродила по каменной пустыне, искала его. И Яське опять стало не по себе. И вроде стыдно, и почему-то приятно.
— А Леон где? — сумрачно поинтересовался он, поднявшись на ноги.
— Он… Он в лодке, с парусом разбирается. Чуешь, ветерок поднялся, домой надо скорее… Поздно уже, мама волнуется… И моя тоже, — добавила она с печальным вздохом.
— Ладно, пошли, — коротко кивнул Яська. Ругаться и спорить ему больше не хотелось. Перегорело, развеялось в нахлынувшем внезапно сне. Просто было пусто и скучно. Леон зря послал вместо себя Лару. Сейчас он не стал бы ни кричать, ни швыряться… И в самом деле, что на него тогда нашло? Хоть бы в поселке не узнали… А то еще задразнят. «Бешеных», которые в драке могли схватиться за палку или камень, ребята не любили. Да и запрещалось это строжайше, хвататься за подручные средства. Яська подумал, что за сегодняшнее ему еще достанется. Ну и ладно… Заслужил… Только пусть уж Леон сам… Лишь бы бате не рассказал…
…Идти пришлось совсем немного. Вот он, длинный силуэт «Голконды», едва различимый в темном, пахнущем йодом воздухе. Оказывается, Яська бежал правильно, хотя в голове тогда ни единой мысли не сквозило.
Ознакомительная версия.
