– Представь себе… Представь себе, что мы действительно вернулись назад, во время изгнания. Вспомни, как мы были напуганы, как нам было тяжело в первые дни пути, сколько седых волос появилось у нас тогда? И ты, зная, что будет с нами в будущем, через несколько лет, промолчал бы, не рассказал бы нам об этом? Ведь нет ничего важнее веры… Нет, даже не веры – знания, что все будет в порядке, что нам суждено не затеряться среди снегов, а стать спутниками бога солнца.
– Ну… Наверно, – однако, Евсей не был уверен.
– И еще. В те первые дни, когда дорога подарила нам встречу с повелителем небес.
Зная, кто наш гость на самом деле, ты смог бы говорить с Ним так же жестко, дерзко? Глядеть с опаской, обходить стороной?
– Нет, – вынужден был признать летописец, однако, – но если бы я кое-что и изменил… В перемене ведь нет ничего плохого! – поспешно добавил он.
– Может быть, – вздохнул Атен, – а, может, и нет. Ведь, желая того, или нет, во благо или во зло, ты изменил бы цепь событий. Когда же центре этих событий – повелитель небес – вообще все… Мы бы жили сейчас уже в другом мироздании… – сказав это, он вернулся к карте. И задумался. Было бы неплохо немного изменить… не будущее, которого еще нет, а ту часть пути, что лежала перед караваном.
Они никогда не пользовались положением спутников бога солнца. А ведь могли. Все, что нужно было, это чуть отвести в сторону путь. Всего на несколько шагов. И не останется никакого следа от страхов, тревог и мрачных предчувствий.
Караванщики должны идти вслед за солнцем. Но что есть дневное светило? Всего лишь символ, олицетворение повелителя небес. Несомненно, бог важнее и значимее своего знака. А раз так… Раз так караван свободен в выборе пути. Конечно, до тех пор, пока с ним идет господин Шамаш.
На какое-то время за размышлениями разговор затих. Но ненадолго. Уже скоро скрип полозьев и шепот ветра заглушил голос Евсея:
– Вот я и говорю. Вот в такие мгновения, как сейчас, когда легенды остались в моей повозке, а здесь – лишь я и мои фантазии – мне хочется родиться вновь, придти в мир крохой-малышом… Но обязательно в этот караван! Как счастливы его дети! Им рассказывает сказки сам повелитель небес, исполняя самые невозможные желания!
– Но на их долю выпадает и немало испытаний, – качнул головой Атен. – Возьми хотя бы Мати.
– О чем ты! У нее жизнь, о которой никто и мечтать не мог, не смел! Она… – караванщик не мог найти слов, чтобы передать вдруг нахлынувшие на него чувства – нескрываемого восхищения и потаенной зависти. – Она не живет, а грезит!
– Увы, – вздохнув, тихо молвил хозяин каравана, лицо которого вдруг, осунувшись, постарело, погрустневшие глаза поблекли, – она именно живет. И ее жизнь – далеко не так сладка, как может показаться со стороны. Сколько всего ей пришлось пережить, через сколько бед пройти. А сколько раз она стояла возле самой грани смерти…
– Но ведь все это позади! Господин Шамаш покровительствует ей… И вообще, жизнь – она для всех нелегка, двулика. И нет человека, к которому она хоть однажды не поворачивалась худшим лицом… Да и счастье не в том, чтобы видеть лишь ее красоту, а не уродство. Счастье… Оно… Оно в том, чтобы вокруг было столько всего, столько событий, переживаний… жизни, чтобы не было ни мгновения времени на мысли о смерти, на сожаления о потерянном в минувшем… Счастье – оно в том, чтобы жить, а не мечтать о жизни.
– Вот именно, – с этим хозяин каравана был как раз согласен. – А кто тебе мешает жить? Разве ты не сам бежишь от жизни? Евсей, у тебя уже в волосах седина, а глаза – наивного ребенка. Где, за какими мечтами и фантазиями осталась твоя семья? Не пора ли тебе перестать искать владычицу грез и обратить свой взгляд на простых смертных?
– Я… – летописец вздохнул. Ему было больно думать, не хотелось говорить о потерянном времени. Он и сам только недавно начал понимать, сколь многого лишился… лишил себя… Да какая теперь разница? Даже если у него еще будет своя семья, дети, ему так многого уже никогда не увидеть! Ему не встречать сына после испытания, не видеть дочь в платье невесты, не возиться с внуками. Просто потому, что людской век краток. И если не начать жить вовремя, отодвигая все на потом, на все просто не хватит оставшегося времени. – Это еще одна причина, по которой мне хотелось бы родиться вновь…
– И ты отказался бы ради этого от всего, что имеешь сейчас? От судьбы летописца?
Евсей нахмурился. Он как-то не думал об этом.
– Ну… Наверно, для меня нашлось бы какое-нибудь другое дело. Я мог бы стать дозорным. Или возницей… Только работорговцем – вряд ли, к этому у меня никогда, что бы ни изменилось, не будет расположена душа. Так что… Но ведь все это лишь мечты.
– Мы живем в особое время. Мы – спутники бога солнца… – умолкнув на миг, Атен поднял взгляд, устремив его прямо в глаза брата. – И нам нужно быть очень осторожными в мечтах. Потому что они могут исполниться.
– Так это замечательно!
– Мечтать – замечательно. Но не обрести исполнение мечты.
– О чем ты?
– Хотя бы о том, что, чтобы родиться вновь, нужно, по крайней мере, умереть.
– Ну и что? Кто вообще в наше время боится смерти? А когда знаешь, что за ней последует перерождение…
– Но ведь не все исполняется так, как нам того хочется. Тем более, когда мечтаешь о подобном. У жизни и смерти разные повелители. Даже если Один на твоей стороне, Вторая может изменить… какую-нибудь, казалось бы на первый взгляд малость, а на поверку – очень многое.
– Что, например?
– Тебе ведь не все равно, кем родиться – мальчиком или девочкой?
– Вообще-то…
– Свободным или рабом?
– Ну, это… У рабов ведь не может быть детей…
– В нашем караване или в каком-то другом? – продолжал Атен, который словно решил по каплям выдавить из души брата эту мечту, досуха…
– Ладно, хватит, – мрачно глянул на него летописец. Хозяин каравана знал, что делал. У Евсея было богатое воображение. Даже слишком, и он уже представлял себе – рабыня в каком-нибудь крошечном, забытом богами караване… – Б-р-р… – его прошиб пот.
И все же… У этой мечты была еще одна фантазия – не переродиться вновь, а поменяться телами с кем-нибудь… Хотя бы с Ри, у него вся жизнь впереди. Жизнь, которой он так расточительно пренебрегал! Парню уже давно было пора жениться. И вообще, самым лучшим в этой фантазии было то, что он ничего не терял. И все делалось наверняка. Он знал Ри, знал его семью. И еще. Что там у них с Сати произошло на самом деле, в чем был разлад – не важно. Значение имело совсем другое – Евсею нравилась эта девочка. Он мог бы сказать даже, что влюблен в нее…
Если бы только он был моложе! А так… К чему ей старик? Да и неправильно это – молодым нужна молодость.
