– Он показывает фокусы! Мама, погляди!
– Иди ко мне, Таура!
– Не хочу! – девочка весело смеялась. – Иди лучше ты ко мне!
– Но я не вижу тебя!
– Я здесь! Здесь! Рядом!
– Где?..
Разросшиеся лопухи неподалеку. Густой ракитник в нескольких шагах. Мертвый тростник на берегу давно пересохшего болотца… Может там?..
– Я нашла тебя, выходи!
– Не могу, Мама! Он держит меня!
Почему в ее смехе слышится страх?
– Где ты девочка? Где?
– Ты стоишь на мне! Ты меня топчешь! Не надо, Мама!
– Что?
Зеленый холмик под ногами. Неужели?..
Ведьма похолодела.
– Кто твой друг, Таура?
– Его зовут Вигор.
– Колдун!
– Он смешной!
– Колдун! Отпусти ее! Отпусти! Слышишь меня?!
Она набросилась на могилу, вспорола ногтями зеленую шкуру дерна. Погрузила пальцы в теплую плоть земли.
– Отпусти ее!!! Отпусти!!!
Комья грязи в бесчувственных руках, сведенных судорогой.
Сыплется ледяной дождь. Пресно. Сумрачно. Холодно.
Как это? Ведь только что было лето!
Где солнце?
Где Таура?
– Дочка!
– Мама!
Солнце печет нестерпимо, безжалостно. Сжигает кожу. От жара занемели плечи, нестерпимо болят руки.
Таура смеется. И это страшно. Потому что смех доносится из-под земли. Из могилы Вигора.
– Таура!
– Я здесь!
– Таура! Дочка! – Ведьма рыдает. Но слез нет – солнце высушило глаза. И целую бесконечность она давится колючей горечью, глотает ее, все не может проглотить, задыхается…
– Мама! – девочка уже не смеется. В ее голосе грусть и непонимание. – Зачем ты убила Миру?
Ведьма выпрямилась. Выдавила:
– Я?
– Что она тебе сделала?
– Я не убивала ее!
– Ты набросилась на нее и хотела перегрызть горло. Помнишь?
– Это волк. Это не я.
– Волк?
– Да!
– Но это же твой волк. И значит убила ее ты. Зачем?
– Она умерла?
– Я не знаю. Знаю только, что ты хотела ее убить.
– Нет!
– А помнишь дом? И Хозяина? Ведь он верил тебе. Он думал, что ты пришла навсегда. Даже когда ты уходила, он смотрел вслед и все еще надеялся, что ты повернешь назад… Ты обрекла его на смерть!.. Скольких ты еще лишила жизни, ведьма?..
Это же не Таура! Не ее голос. Это голос колдуна!
– Вигор! Это ты? Это ты, я чувствую!
– Нет, это не я… Меня нет, пойми! Существуешь лишь ты…
– Где моя дочь?
– Со мной. Она всегда была со мной. С того самого момента, как…
– Отпусти ее, слышишь!
– Я не держу ее. Ты сама должна отпустить ее…
Доски. Все в трещинах. Черные трещины причудливо змеятся, разбегаются, сходятся, переплетаются…
Гроб?
Потолок! Откуда он здесь?
Где Вигор?..
– Колдун!
– Что? – усталый голос из-под ног.
– Я ненавижу тебя!
– Знаю.
– Я хочу поднять тебя из мертвых, чтобы снова убить.
– Это глупо.
– Я вырою твои останки, искромсаю, сожгу, развею по ветру…
– Это тоже глупо… Делай что хочешь. Мне все равно. Меня уже нет.
– Я хочу видеть тебя!
– Зачем?
Зачем?..
Чьи-то руки переворачивают ее. Ведьма чувствует это, хочет воспротивиться, но не может.
– Зачем? Скажи мне! Зачем ты убил их всех?
– Зачем ты убила Миру?
– Не я! Волк!
– Твой волк! А твою дочь убил не я, а демон.
– Твой демон!
– У нас много общего, – в словах Вигора неподдельная горечь.
Он плакал, а это значит…
Откуда-то издалека доносятся странные, совершенно чужие голоса. Они сильно мешают. Иногда голоса стихают, становятся еле слышы. Порой надолго пропадают. Потом вдруг вновь возвращаются:
– Она слабеет. Все больше и больше. Боюсь, осталось немного.
– Чем кормите?
– Вливаем бульон.
– Не забывайте переворачивать.
– Да, конечно.
– В себя приходит?
– Нет. Постоянно бредит…
Испуганный женский шопот:
– Разговаривает с Вигором…
Ночь. Светит луна, яркая как солнце, но кругом совершенно темно. Кроме выпотрошенной могилы ничего не видно…
– Я хочу поговорить с Таурой, – ведьма спустила ноги в черную яму, бездонную тьму.
– Говори, – устало отозвался Вигор из бездны.
– Таура! Ты слышишь меня?
– Да, Мама…
Долгое молчание.
– Тебя нет, дочка…
– Да.
– Тебя уже давно нет, но я так хорошо все помню…
– Я знаю.
– Все в прошлом…
– Да.
– Мне так тяжело…
– Мне тоже…
– Тебя нет… Ты мертва, дочка…
Голоса усиливаются:
– Смотри, смотри!
– Она плачет!
– Рука шевельнулась!..
Голоса приближаются, наплывают…
– Ресницы дрожат!
– Дышит!
– Зови деда. Кажется она приходит в себя!
Ведьма вздрогнула и открыла глаза.
Сперва она увидела знакомый потолок, разлинованный плетением трещин. Потом кто-то склонился над ней, улыбаясь, и сказал:
– А мы уж думали…
Что о ней думали, ведьма не услышала – она вновь провалилась в беспамятство, но видения больше не мучали ее.
За окном искрился снег. Опушились инеем деревья и кусты. Деревенские избы словно бы надели заячьи шапки, теплые, мягкие, чистые. Розовое солнце лишь слегка приподнялось над горизонтом, хотя было уже за полдень…
По укатанной колее, выдыхая струи пара, тащила сани заиндевевшая костлявая лошадь, чем-то похожая на снежного дракона. Следом бежала ватага мальчишек. Вот двое догнали сани, вспрыгнули на запятки полозьев, проехали несколько метров, пока сердитый возница не согнал их, пригрозив кнутом…
– Зима… – задумчиво сказала ведьма. – Сколько я уже здесь?
– Три недели, – отозвался старик.
– Три недели, – словно эхо повторила она и покачала головой.
В избе было тепло. Сухо потрескивал огонь в печи, что-то скворчало на сковородке. Пахло ржаным хлебом.
– И что я делала?
– Ничего, лежала…
– Я разговаривала?
– Да, – старик кивнул. – Бредила.
Ведьма негромко прошептала:
– Я разговаривала с мертвецами…
– Три недели…
– Три недели…
Они помолчали.
– Я ничего не натворила?
– Нет, – сказал старик.
– Я могла.
– Наверное… Твой волк…
– Что? – она вздрогнула. Вспомнила Миру.
– Он ушел.
– Откуда ты знаешь?
– Сначала его часто видели неподалеку, кружил рядом с деревней, всюду оставлял следы. Каждую ночь выл. А сейчас, вот уже вторую неделю, его не слышно и не видно.
– Он никого не тронул?
– Нет.
– Он может вернуться. Мне нельзя здесь находиться.
– Не думаю, что он вернется. Но ты можешь поискать его в Волчьем лесу, это недалеко. Если захочешь.
– Нет, я не хочу… Но все равно, я должна идти.
– Еще слишком рано. Ты слаба. Тебе надо окрепнуть.
– Я стою на ногах, а, чтоб идти, этого достаточно.
