Мы и влетели в него, как большие черные птицы, но без крыльев. Правда, скорость пришлось не просто сбросить, а почти перейти на непристойную для таких орлов рысь.
Я начал прикидывать, как пойдут выборы короля, в это время между деревьями что-то мелькнуло. Я чуть было не послал Зайчика дальше, но подумал и повернул.
Под могучим стволом сидит на вылезшем из земли корне худой мальчишка лет семи, мордочка заплаканная, волосы торчат, как у сердитого ежика, обхватил руками коленки и положил на них голову.
Я крикнул, не покидая седла:
— Заблудился?
Он посмотрел испуганно, потом помотал головой:
— Нет.
Я соскочил на землю, подошел ближе.
— Давай отвезу домой.
Он снова помотал головой:
— Я не заблудился!.. Я не хочу туда.
— Почему?
— Я убежал, — ответил он и вздохнул, как вздыхают дети после очень долгого плача. — Я не вернусь туда больше.
— А куда же ты?
Он выкрикнул отчаянным голоском:
— Пусть меня лучше съедят злые волки!
Я сказал озадаченно:
— Ничего себе желание… С чего вдруг? Тебе плохо дома?
Он угрюмо молчал, я сел на корень рядом, угостил его сыром и булочкой, он сперва отнекивался, потом слопал с жадностью, даже руки тряслись, я с жалостью видел, до чего же ребенок беззащитный и несчастный.
— А теперь, — сказал я решительно, — поедем. Я — Ричард Завоеватель, это теперь моя страна! Какой я правитель, если под моей властью будут плакать дети?
Он упирался, но я усадил его перед собой, Пес выбежал вперед и указал не только деревню, но и дом, откуда, судя по запаху, вышел мальчишка.
Навстречу выбежала встревоженная женщина, затем появился угрюмого вида мужчина в кожаном фартуке и с пятнами сажи на лице.
— Джон! — закричала женщина отчаянно. — Где же ты был?.. Мы тебя обыскались… ваша светлость, спасибо вам!
Я придержал ребенка на коне, смерил их строгим взглядом.
— Вы знаете, кто я?.. Гиллеберда нет, теперь правлю я!.. И вот думаю, что этого ребенка стоит забрать в город и отдать там в ученики шорнику или кожевнику.
— Ваша светлость, пощадите!
Я повернул мальчишку к ним лицом.
— Этот вот кровоподтек откуда?.. А этот?.. Хорошее правление в любом королевстве начинается с защиты детей. Если вы избиваете ребенка…
Женщина упала на колени, заливаясь слезами. Мужчина уронил руки вдоль тела и смотрел на меня отчаянными глазами.
— Ваша светлость, — проговорил он с трудом, — день был тяжелый, колесо треснуло, дрова кончились, еще и единственная коза что-то съела и сдохла… А тут он лез с вопросами, вот я и… о чем очень жалею… сынок, прости своего несчастного отца…
Мальчишка вдруг соскользнул с Зайчика, бросился к коленопреклоненной матери и обнял ее за шею. Я посмотрел строго, погрозил пальцем и с великим облегчением довольно поспешно пустил Зайчика в галоп.
Впереди прямая как стрела дорога вдруг пошла в сторону, совершая длиннейшую огромную петлю. Мы как раз взлетели на вершину холма. Оттуда видно, как далеко-далеко, обогнув роскошное зеленое поле, дорога у самого горизонта снова легла на прежний курс.
Не столько встревоженный, сколько заинтригованный, я поймал взглядом далеко впереди две крытые повозки, послал Зайчика вскачь, а Псу велел держаться тише мыши, там же простые крестьяне, такие тени своей боятся…
— Эй! — крикнул я издали. — А почему не прямо? Вроде бы нет болота… Или зыбучие пески?
На повозке женщина с двумя детьми и домашним скарбом, мужчина управляет лошадьми, он и обернулся, донельзя удивленный.
— Ваша светлость, — вскрикнул он, — так Зачарованные же земли!
— А-а-а, — протянул я, — снова эти зачарованные…
— Они самые, ваша светлость!
— Чем именно опасны? — спросил я. Насколько помню, в разных странах и королевствах уже встречались подобные Зачарованные Места, но всякий раз я благоразумно обходил. — Только для тех, кто туда суется?
Он взглянул на меня с укором.
— Ваша светлость, какое ж тогда оно опасное? Не опаснее болота, в которое тоже не стоит лезть… или реки для тех, кто не умеет плавать.
— Значит?
Он вздохнул тяжело.
— В полнолуние что-то случается, ваша светлость. Оттуда могут выбежать либо дивные волки, такие огромные, что местные перед ними что щенки либо вообще какая-то дрянь…
— Чудовища?
— Иногда чудовища, иногда и похуже…
— А именно?
Он вздохнул так, словно затаскивает на гору мешок с камнями.
— Нечисть, ваша светлость. А то и вовсе нежить. Хорошо, хоть не каждое полнолуние…
— А когда?
Он пожал плечами:
— Когда как. В окрестных селах в ночь полнолуния всегда запирают все дома и сараи, везде малюют кресты, а священники кропят святой водой… Это помогает даже лучше, чем обереги или амулеты. В общем, ночь проходит, а потом снова все, как было.
Я переспросил с недоверием:
— То есть туда можно попасть всегда, в любое время, а оттуда выходят только в полнолуние?
— Да, ваша светлость.
Я поморщился.
— И что, вот так в страхе жить целый месяц до следующего полнолуния?
Он посмотрел на меня с неприкрытым изумлением.
— Ваша светлость, да какие же тут страхи? Это как весенний паводок, о котором знаешь, что придет, затопит, трое суток придется на крыше сидеть, кукарекать, пока вода схлынет… Притерпелись к наводнениям, притерпелись к зиме, люди ко всему притерпеваются, ваша светлость. Кто живет вблизи этого места, научились обороняться. А если порой и гибнет кто, дык в реках тонут или под неправильно срубленным деревом в лесу гибнет народу больше… А еще кого-то змея укусит, кто-то спьяну в открытый погреб упадет и шею сломает… везде беда, ваша светлость! От всего не убережешься…
— Ты прав, — сказал я со вздохом и пустил коня дальше, — ты прав… А хорошо бы, да?
— Да, ваша светлость… Но так не бывает. И, думаю, никогда не будет.
Женщина и дети провожали меня серьезными взглядами, все-таки разговор не о ценах на перепелок.
Я пустил было арбогастра по дороге, я же не дурак, чтобы без острой необходимости подвергать себя опасности, но что-то во мне противилось, и я даже не удивился, когда Зайчик озадаченно всхрапнул, оглянулся на меня, я поймал удивленный взгляд больших коричневых глаз и сошел с пробитой до твердости камня земли на мягкую и покрытую сочной травой, направляясь прямо через это самое Зачарованное…
Мелькнула мысль, что я же рыцарь, а они все благородные люди, что с точки зрения простолюдина — дураки, защищают других, очищают земли от чудовищ, терпят лишения, проводя жизнь в скитаниях, получая раны, а то и расплачиваясь жизнью за жажду совершить славные подвиги… но нет, я совсем не потому, это я бы в себе превозмог, я же демократ местами, всегда найду приличное оправдание трусости и малодушию, хотя даже искать не надо, уже придуманы термины «толерантность» и «политкорректность», все жалкие людишки от них в восторге…
