– Ну да! – ухмыльнулся Лако, вновь наполняя чашки. – От голорылых, пожалуй, убежишь!.. Привезли в Зибру, посадили в подвал. А через пару дней – мятеж. «Шарлах! – кричат. – Шарлах!» Сидим в подвале, над нами дом горит… Помнишь, что мы с портом Зибры сделали? Так вот теперь весь город такой… Злая луна выручила, не иначе: вспомнили про нас, вывели, расковали… Веришь? Хотели сгоряча караванным сделать. Ну как же, лучший друг Шарлаха, не шутки!.. В общем, сбежал я от них подобру-поздорову. Не по мне все это. Я – честный разбойник, мятежами не занимаюсь…
– А теперь куда?
– В Кимир.
– Ты что, с ума сошел? – вскинулась Алият. – У тебя два смертных приговора в Кимире!..
Лако нахмурился, крякнул, бросил на нее недовольный взгляд.
– А то я раньше там не гулял… со своими приговорами, – буркнул он. – В Харве сейчас делать нечего. Тут такое скоро начнется…
– Слушай, а что начнется? – тревожно спросил Ар-Шарлахи. – Вот и колдун то же говорит…
– А это ты своих дружков спроси с кивающих молотов, что они там затевают! Такая дрянь в пустыне завелась – лучше и не встречаться. Вроде корабль, только без мачты, представляешь, и весь в броне, как черепаха. Сворами ползают. Колес вообще не видать, впереди из рубки труба торчит… И вот как ударит он, варан, огнем из этой трубы… Жуть, да и только. Сам видел.
– Ударит? А в кого? В нас?
– Да нет. Друг в друга палят. Да и нам достанется, если подвернемся…
– Поня-атно… – потрясение протянул Ар-Шарлахи и нервной рукой взял чашку. – Значит, все-таки будут воевать здесь. У нас…
Лако выцедил свое вино и с любопытством уставился на Ар-Шарлахи.
– Интересный ты человек, – заметил он. – Хоть бы спросил, за что тебя казнили в Харве.
– Да, правда! – спохватился тот – Что стряслось-то?!
– Значит, так, – с удовольствием сказал Лако и помедлил. – В Харве – казни. Причем таких людей жгут зеркалами – оторопь берет. Советников, сановников… Прямо как во время первой смуты. Тамзаа казнили, Альраза… Слышал таких? Друга твоего караванного Хаилзу… Ну и мелочь всякую. Тебя, к примеру, команду твою…
– Меня? Любопытно…
– Объявили, что тебя, а уж кого там на самом деле – не знаю…
– Хорошо, а за что?
Лако хмыкнул и неопределенно пошевелил бровью.
– Я сначала думал – за Пальмовую Дорогу. Потом прикинул, думаю, нет, что-то тут не так… Когда по оазисам указ оглашали, о мятеже ни слова не было. Только о покушении на государя…
– Не понимаю… – беспомощно проговорил Ар-Шарлахи. – Ну ладно, допустим, разгневался Улькар… Допустим, решил, что нас с Алият прикончили, а воду подменили… Но меня-то он как мог казнить?..
Ход корабля постепенно менялся. Выматывающая душу тряска по белой зыби пустыни Чубарра кончилась. «Тушканчик» уже плавно покачивали и накреняли пологие барханы ничьих песков.
Все-таки Ар-Шарлахи на удивление плохо разбирался в людях, даром что учился когда-то у премудрого Гоена. Хотя, правду сказать, и сам Гоен по натуре был весьма доверчивым и наивным человеком… Словом, государя своего Ар-Шарлахи так до конца и не понял. При всей своей вспыльчивости Улькар никогда никого не казнил сгоряча. Потрясшие Харву казни были просто необходимы. Целебная морская вода – доставлена. И кто же в здравом уме решится оставить живыми тех, кто знает хоть что-нибудь о дороге к морю?
Подмены государь не заметил. У него действительно была плохая память на лица, а Шарлах, наученный досточтимым Тамзаа, вел себя при встрече очень естественно: кланялся и молчал, как бы лишившись от страха дара речи.
Итак, свидетелей всех убрали, государь искупался в морской воде и, надо полагать, обрел бессмертие. Ни доказать, ни опровергнуть это уже невозможно, поскольку сорок дней спустя он был отравлен одним из наследников (разумеется, не тем, который в итоге пришел к власти). Да оно, быть может, и к лучшему, поскольку государству Харва существовать осталось совсем немного…
