Ознакомительная версия.
– Ого! – сказал Платон.
По простреленной ноге словно нож прошелся, потом что-то громко хлопнуло – это ремень, и так туго затянутый вокруг голени, лопнул под разросшейся плотью. Мышцы налились небывалой силой. Хотя – почему небывалой?
Я просто обрел свой прежний чудовищный облик, ни больше, ни меньше.
С последней вспышкой боли пуля вышла из ноги – могучий организм вытолкнул инородное тело.
Я встал. Нога побаливала, но вполне терпимо.
Настя смотрела на меня совершенно измученными глазами, стоя на коленях перед цветком с тремя лепестками. Однако на губах ее играла улыбка.
– Вот видишь, Чудо? Можно…
– Случайность, везение, счастливое стечение обстоятельств, – сказал я, присаживаясь рядом с ней. – Спасибо, Настя, но больше рисковать нельзя. Не обижайся – но подумай о том, что даже одна случайная ошибка может нас погубить. А вдруг ты – опять же по случайности – просто изведешь лепестки до конца и без особого толку? Ведь сама себе этого никогда не простишь. Что хорошего будет?
Она прижалась к моему плечу.
– Почему так? Почему человек над желаниями своими не властен?
– Потому что он человек, вот и все. Сильный человек – тот, кто держит равновесие, слабый – тот, над кем его желания властвуют. А властвовать над глубинами души… Знаешь, мне вот подумалось, что эти языческие боги, может быть, только тем и отличались от нас, что умели управлять подсознанием. Для волшебства Радуги этого достаточно, потому и прослыли богами. Вот и весь секрет. Мы люди, мы так устроены, и другими не бываем. Почти никогда. Настя, хорошая моя, славная, не трави душу, лети домой, – несколько неожиданно даже для себя свернул я на старое.
Она улыбнулась и достала кольцо.
– Чудо, а ты, правда, не собирался влюбить меня в себя?
– Правда, – сказал я.
– Вот за то я тебя и люблю, – шепнула она, мило залившись краской.
И едва успела надеть кольцо.
Думаю, промедли она хоть секунду, кое-кто дымчатый и хвостатый все бы испортил. Нет, у него была веская причина, я не виню… Просто удивляюсь настойчивости совпадений.
– Ребята, котята! – бессвязно кричал Баюн, выкатываясь из травы прямо мне под ноги. – Котята пропали! Чудо, помоги найти. Настя, пожелай…
– Стоп! – сказал я. – Настя уже дома, сами управимся. Только внятно объясни, что стряслось.
– Котятков моих в укрытии нет! Исчезли! Чудо, ну зачем ты ее отпустил? А вдруг их похитили? Я должен знать, должен знать!
Несчастный четвероногий отец метался как в бреду.
– Спокойно, Баюн, спокойно, сейчас найдем. Где укрытие? Нет, не показывай: думаю, как раз в эту минуту Черномор смотрит на нас, а может, фантом Заллуса поблизости шатается. Просто скажи – укрытие ведь недалеко?
– Ну да. Разве ж я своих кровиночек пущу далеко от себя?
– Ну так и чего же удивляешься? Это значит, им весь грохот слышен был – они просто испугались. Пойдем, если не заметил, я теперь опять в форме, так что на пару унюхаем твоих деток.
Кот сорвался было вперед, но осадил себя:
– Плохой из меня товарищ в бою. Мы уйдем – на кого Платон с раненым на руках останется? А враги-то близко. Может, сразу и рыцаря подальше отнесем?
– Не вижу смысла, – признал я. – Цветок я все равно не отдам, а успеем ли мы спрятать Рудю и вернуться – еще вопрос. Проще привести его в сознание и заставить надеть кольцо. Ты вот что, если хочешь, я котят поищу, а ты сходи, глянь, чем там наши враги занимаются. По-моему, им давно уже следовало нагрянуть снова.
– Нет, я сам, – возразил Баюн. – Ты, конечно, прав, дети просто испугались стрельбы. Извини, что отвлек, ты здесь нужен, а я пойду. Они не могли уйти далеко… Ах, все-таки жаль, что ты Настю прогнал. Нам бы сейчас магии – ну хоть чуточку.
– Долго объяснять, хвостатый, но мы тут уже посовещались и пришли к выводу, что все это бесполезно.
– Не скажи. Что-то тяжко у меня на душе, недоброе чую. Туго нам без волшебства придется. А, правда, почему ты сам к созданию артефактов не способен?
– По-моему, это предельно ясно, – сказал я. – Сердце острова слушается только Настю, для нее и творит чудеса.
– Да нет, ты просто не понял, – возразил кот. – Чудеса – это всегда нечто большее. Власть над чарами, как с твоим обликом, изменение ситуации – как ночью, когда пушки «Левиафана» вдруг выстрелили по своим. Чудеса – это единично и всеобъемлюще, это, правда, от самых глубин души. А создание магических предметов – это… ну, как бы сказать, – он замялся, торопясь побыстрее закончить речь, чтобы отправиться на поиски котят. – Это обесчуденное чудо, конвейерное, как ты говорил. Ты просто закрепляешь чары за неким классом предметов – и больше уже ничего с ними сделать не можешь. Есть обряд, есть предметы, есть их четко определенная функция. Так понятно?
– Вполне, – кивнул я. – Беги, беги, я подумаю.
На самом деле я не представлял себе, что тут можно придумать. Закрепление чар, четко определенная функция, обряд… Где все это взять, как связать? Нет, что-то важное в торопливом объяснении Баюна было, но суть ускользала от меня.
Платон, прочистив пистолетный ствол, деловито забивал в него пыж.
– Что-то медлят они, – сказал он, кивая в сторону тропы.
Медлят. Я представил себе викингов, которым к этому моменту надлежало скопиться за краем приозерной террасы. Явно не великий испуг их задержал, как ни крути, а вояки они привычные, смерть не первый раз в жизни увидели. Так чего они могли ждать? Или, может, придуманное мной желание подействовало? Ой, сомневаюсь – тут уж если сразу не проняло, так мозоль поверх органа совести еще крепче станет.
Рудя дышал неглубоко, но ровно, однако ни брызги воды в лицо, ни похлопывание по щекам в сознание его не привели. Вот в чем никаких сомнений не возникало: бессознательного человека никакое кольцо никуда не унесет. Упущение со стороны того, кто эти кольца создал!
– Ладно, пойду хоть оружие соберу, – решился я. – Нечего задаром киснуть.
– Только поосторожнее, – попросил Платон.
– Не волнуйся. Если Рудя в себя придет, скажи, чтоб немедленно домой летел. Скажи, мой личный приказ.
Трупы обирать – удовольствие ниже среднего, так я уж детали опущу. В конце концов, важно то, что за три рейса я принес с тропы два ружья, порох и картечь, дюжину брошенных в панике копий и щитов, секиры и – идею.
Не знаю, что послужило толчком… Видимо, подсознательное брожение мыслей дало результат. Просто, глядя на свое отражение в отполированной стали секиры, я вдруг вспомнил слова Заллуса о моем неоднократно упоминавшемся уже воображении – и все встало на свои места.
Врагов не было слышно, и, пока Платон заряжал ружья, я решил попробовать. Кота бы в консультанты, ну да ладно, я ведь недаром закоренелый ролевик. Кое-что помню из спецкурса фольклористики в универе, и «Золотую ветвь»[24] по собственному желанию читал, когда ролевуху по Семеновой пытались провести – недаром же! Попробуем применить отвлеченные знания на практике.
Ознакомительная версия.
