Ранним утром дня, следующего за выходным и называющегося на Земле понедельником, над центральной площадью Порт-о-Тролля происходило действо, которое местные жители запомнят надолго. Многие лета старики будут вспоминать этот день и делить время на до «прилета котовьего дирижабля» и после этого достопримечательного события. Хотя по мне, так ничего особо выдающегося и не произошло – на вершину горы в кошачьем лесу приземляться было на порядок сложнее, разве что многочисленных зевак при посадке там не присутствовало.
Первым, как всегда, вниз медленно спланировал Васиз и стал сооружать прямо на помосте магические якоря. Следом за ним спустился по лесенке я, и мы вдвоем с троллем начали аккуратно опускать дирижабль. Вскоре с высоты пяти метров к нам десантировался Дехор, и процесс посадки значительно ускорился.
Когда дирижабль коснулся полозьями помоста, в голове у меня как будто громко щелкнуло, я почувствовал все признаки джипереноса и очутился в смутно знакомой туманной сфере. На меня насмешливо смотрели цепкие глаза старой гоблинки, стремительно молодеющей на всем протяжении разговора.
– Ну что тебе сказать, Тим из другого мира, – обратилась ко мне полубогиня. – Ты почти справился.
Раньше я хотел задать массу вопросов странной псевдостарушке, но в тот момент в голову ничего не пришло – уж очень я озаботился сложным моментом препровождения кошачьего прайда на фрегат. На мой взгляд, полубогиня решила встретиться со мной, как всегда, очень не вовремя.
– Не волнуйся, ничего с котами не случится без тебя, – упредила мой невысказанный вопрос странная старушка, выглядевшая в тот момент уже как пожилая аристократка. – Подарим-ка мы тебе кое-что.
После этих слов хранительница Приморья подлетела ко мне и коснулась сначала коллоидной маски, а затем моей зеленой руки. Ощущения стекающего с лица студня, в который превратилась маскировочная личина под рукой госпожи Фа, периодически преследуют меня до сих пор. Ровно через секунду я стоял перед полубогиней с чистой белой кожей и ничем не прикрытым человеческим лицом.
– Вот, – довольно произнесла молодая гоблинка. – Теперь нормально…
Это событие поймало меня на глубоком вдохе, и, видимо, только поэтому я выжил – выдохнуть в тот момент мои легкие просто отказывались от ужаса.
– Сейчас подправлю кое-что, – деловито произнесла малышка гоблинка, и мне показалось, что ее руки залезли куда-то в глубину моей грудной клетки. – Все, свободен, – улыбнулась мне госпожа Фа, и туманная полусфера рассеялась вместе с ее хозяйкой.
Я стоял с белой кожей и неприкрытым лицом посреди толпы хищников Той Стороны, и даже клыков у меня во рту не было. Паника волной хлестнула мозг, отключая его от управления ситуацией. Нахождение рядом подзаряжающих котов не давало мне возможности использовать компенсирующую инъекцию, пришлось пойти на крайние меры – я со страху оглушил себя компенсурой. И тут случилось невероятное – могучая химия не подействовала! Вернее, подействовала, но частично – все неприятные ощущения навалились на меня по полной программе. Меня кинуло в жар, одновременно затошнило и бросило в дрожь. Руки и ноги отнялись, а желудок скрутил спазм, выворачивая всего меня наизнанку. Единственное отличие от обычного воздействия компенсуры на человеческий организм в моем случае заключалось в том, что я остался в мире Ворк.
Через долю секунды я снова оказался в облачной сфере госпожи Фа.
– Вот паникер, – укоризненно улыбнулась древняя старушка, сидя рядом со мной, скорчившимся на полу в позе эмбриона. – Так ведь и помрешь ненароком, трусишка.
Надо сказать, если мое состояние в эту минуту и отличалось от смерти, то только в худшую сторону. Это был первый и, надеюсь, последний раз в жизни, когда я применил эту жуткую химию. Оно и понятно – на Земле катапультировавшихся компенсурой джисталкеров сразу транспортировали в медицинскую регенерационную камеру, в которой бедные парни отмокали пару-тройку дней. Оставшись в мире Ворк, я этого удовольствия был лишен и как следствие получил незабываемые ощущения. Теперь при одном слове «компенсура» меня охватывает дрожь и я согласен скорее помереть, чем снова испытать на своем организме это благословенное средство.
– Спасай тебя теперь, – сварливо приговаривала полубогиня, водя руками над моим корчащимся в конвульсиях тельцем. – Не мог подождать секунду, сразу дезертировать решил.
Когда благодаря стараниям снова начавшей стремительно молодеть гоблинки я смог хоть что-то более или менее воспринимать, госпожа Фа сотворила со своим туманным мирком очередную метаморфозу. Я вдруг почувствовал себя сидящим в кресле-качалке, закутанным в теплый плед. За окном бушевала вьюга, а рядом потрескивал горящий камин. На меня навалились цветочные переживания детства – я ощущал себя мальчиком лет пяти, подхватившим простуду. Бабушка Фа только что напоила меня чаем с малиновым вареньем и после приятных лечебных процедур рассказывала сказку. Я был разобижен на нее по какой-то детской, непонятной ни одному взрослому причине, на что добрая бабуля совсем не обижалась, с мудростью прожитых лет понимая надутого малыша.
– Теперь все у Тима будет хорошо, – ритмично приговаривала бабушка Фа, рассказывая сказочку. – Тима не будет теперь никогда волновать внешний вид.
– Почему? – широко раскрыв глаза, спросил я, краешком сознания удивившись своим детским интонациям.
– А потому, мой маленький, что теперь Тима везде будут считать своим, – ласково улыбнувшись, объяснила добрая бабуля. – Тим и так был неплохим ведуном, а теперь его восприятие вступает в непроизвольную реакцию с настроем любой толпы, всегда обладающей групповым сознанием.
– И что тогда получится? – наивно спросил я, изо всех сил борясь с желанием пососать пальчик (неприлично большим мальчикам сосать свои пальчики).
– Люди Земли умеют примитивно манипулировать общественным сознанием, – с доброй улыбкой продолжала рассказывать тетя Фа. – Тим, не грызи ногти!
– Извини, тетенька, – покаялся я, пряча обе руки за спину.
– Под воздействием информационного поля человек, не знающий ничего о другом индивидууме, уже составляет определенное мнение о нем, – продолжила с улыбкой большая девочка Фа. – Например, в начале двадцать первого века многие не слышали и не видели некоего Зверева, но имели о нем четкое понятие благодаря информационному полю тогдашнего Интернета.
– Понятно, – энергично закивал я.
– Так вот, теперь джисталкер Тим обладает такой же способностью, но на значительно более высоком уровне. Лицо человека для хищников немного неприятно, но Тима все будут воспринимать так же, как вы воспринимаете Шрека из ваших мультиков. Вроде и людоед, а вроде как и хорошенький, при этом давний знакомый, – продолжила объяснение умненькая девочка Фа. – Все, кто его знает, будут проецировать свои представления о Тиме на остальных, как бы «заражая» своим восприятием чистое место, отведенное в других мозгах под него.
