Сиди тихо, – низким сильным голосом приказал Гуно. – Не возись. Дым полезный, от него только полегчает. Постепенно. Это именно то, что надо.
И, видя замешательство не успевшего шевельнуться Тольяра, добавил:
Я разбираюсь в травах, поэтому знаю, о чем говорю. Ушибы и ссадины сойдут со временем сами. Золотой яростник и двигуша, смешанные с можжевельником помогают внутренностям. И на вот, – он отцепил от пояса бурдюк, протягивая его парню: – Выпей. Отрава что надо.
Попробовавший сделать глоток Тольяр сумел в полной мере оценить правдивость слов громилы. В зобу сперло, на глазах проступили слезы, а первый же вдох обернулся затяжным кашлем.
Погоди, – сказал Гуно, снова удаляясь в темноту. В этот раз надолго. Судя по звукам, он кормил коня, после чего отлучался к недальнему ручью. Тольяр еще пару раз испытал на себе действие содержимого бурдюка, находя его вполне приемлемым. Гуно вернулся, легко таща большой котелок, в котором что-то плескало.
Уха, – коротко проинформировал он парня, ставя котел на импровизированные подставки над костром. – Заранее готовил. Только отварить осталось. Штука что надо.
Я не очень хочу, есть, – неуверенно отказался Тольяр. Гуно только пожал плечами:
Да я тебе и не предлагаю. Себе готовил.
Спасибо, что не оставил меня.
Я же уже говорил. Мы почти квиты. Ты выручил меня. Причем дважды. Я тебя один.
Весельчак сидел возле котелка, даже не соизволив снять пахнущую кровавым боем куртку, тихо помешивая медленно греющуюся жижу. Рядом грудкой высились всевозможные мешочки со специями, солью и травами.
Дважды? Когда я выручил тебя во второй раз? – поразмыслив над словами воина, спросил Тольяр.
Они вцепились в тебя как блохи в бродячую собаку. Позволили себе расслабиться. Этот сын шлюхи Баллардо, еще не обладая стеклышками вместо глаз мне решительно не нравился. А уж обзаведясь ими, порядочно помотал мне нервы. Так что, я почти рад.
А какие у тебя счеты с этой Ивой? – вспомнив неприязненную гримасу на лице девушки при упоминании о Гуно, поинтересовался Тольяр.
Характерами не сошлись, – осклабился, став страшным до дрожи воин.
Ну, вообще-то я выручил тебя дважды, – напомнил Тольяр.
И за это я накормлю тебя ухой. Если захочешь.
Лучше я выпью еще этого твоего яду.
На здоровье.
Разговор не клеился. Уха варилась. Лес притих, как перед дождем. Небо играло в хмурь.
Я ведь её тоже знаю. Она была наложницей Дракона. А оказалась...
Сестрой Саламата, – спокойно продолжил гигант. – Знаменитого вахрасагэра, как его называют.
Что это означает?
Блазень его знает. Я лично с Саламатом не знаком. Да и сомневаюсь, что среди его тех, кто видел Черного, наберется два десятка человек. Этот свихнувшийся Властелин полностью погружен в свои опыты, – Гуно позволил себе еще одну улыбку. В этот раз только глазами. – Не уверен, что он вообще в курсе своей известности по всему миру. Может до сих пор считает себя средней руки алхимиком. Зато его сестренка с удовольствием вкушает все плоды могущества. Пускается на всевозможные авантюры и заключает странные альянсы.
А ты, как я погляжу, в курсе дел этой шальной семейки, – тонко подметил Тольяр. То ли выпивка подействовала, то ли дым, но ему становилось значительно легче. Боль смягчалась, превращаясь во вполне сносное нытье мускулов. Одновременно подал голос желудок – уж больно притягательный вклад вносил побулькивающий котелок в соцветие запахов. – Не иначе как имеешь с ними давнее знакомство.
Давнее это точно, – не смотря на угрюмый вид молчуна, Гуно оказался вполне сносным и словоохотливым собеседником. – Охота за людьми работенка не пыльная. Особенно если охотится только за достойными себя, чтобы не потерять хватки. Занятие что надо.
«Охотник за головами?» – мысленно вздрогнул парень. Но внешне виду не подал – этот лысый почему-то не показался ему особенно опасным, даже, несмотря на всю свою очень и очень скверную славу. Сейчас, по крайней мере.
Наверное, однажды ты сработал хуже, чем ожидалось? – предположил он.
Гуно попробовал варево и причмокнул.
Играешь в прозорливость, парень? Или оправдываешь людскую молву о себе?
Тольяру стало интересно:
И что же говорит молва?
Что у тебя крупные неприятности. Ты безумен, – растолковал Гуно. – Ты гоняешься за каким-то призраком, но гибнут из-за этого живые люди. Куда бы ты не подался, тихо сидеть ты не умеешь. Везде начинаешь становиться причиной нарождающегося сумасшествия. Вроде добрый, да людям помогать пытаешься, но редко кому от твоей помощи удача придется. Если правдива история о призраке, то я скажу, что хренового призрака для охоты выбрал.
Правду говорят, – не смутившись, подтвердил Тольяр. – Охочусь я. А ты и впрямь много знаешь.
Слушать умею. И молчать. А что до нашего разговора, так отчего бы двум изгоям не поболтать?
В самом деле...
Тем более что я кое-что знаю о твоем призраке. О женщине с черными глазами и весьма необычным имечком.
Астис? – Тольяру стало смешно. – Удивительно. Столько времени мне казалось, что до всего этого никому нет дела, а тут вдруг узнаешь, что имеешь возможность прославиться.
Ну, про всех нас, так или иначе, слагают песни.
О моей истории пусть лучше даже и не пробуют, – с вздохом признал Тольяр. – Вот про этот самый момент в частности.
Почему? – подсолил уху Гуно. – Скоро будет готова.
Говорить? Да какого демона я должен молчать сейчас? Что плохого в разговоре двух изгоев у которых нет друг к другу счетов» – пронеслось в голове Тольяра прежде чем он ответил:
Герой находится на распутье и думает, как ему поступить. Он думает, что все его замыслы оказались глупым мальчишеством, а вся его жизнь это бессмысленная беготня. Что скоро ему уже не понадобится собственное имя, потому что... – Тольяр задумался, выбирая подходящее выражение. Выручил Гуно:
Потому что, скоро этого героя совсем некому будет позвать по имени. Он никому не будет нужен со своим героизмом, кроме своего призрака.
Точно. Вот об этом герой и думает. А меж тем в его уме все сильнее утверждается простенькая такая мыслишка. Что если прервать всю эту досужую глупость? Перестать искать тонкие подходы, покрепче взять меч и пойти прямым путем. На встречу с призраком. И пусть меч будет бесполезен. По крайней мере, вся эта до смерти надоевшая герою история получит честный конец. Печальный, как и положено хорошей трагедии. Что думаешь?
Готова. Уха-то.
... Когда вкусное содержимое котелка по большей части переместилось в желудке, ложки заскребли по донышку, а Тольяр возмечтал о парочке глотков чего-нибудь получше побулькивающего в бурдюке зелья (бурдюк совместными усилиями практически опустел), разговор возобновился. На этот раз заговорил Гуно, философски облизывающий ложку:
Ушица что надо. Думается мне не самый худший выход для героя. Чем существовать долгие годы, превращаясь в собственную тень, не лучше ли пожить хотя бы недельку. Пожить в полной мере.
«Ответит – нет? Спросить или лучше не лезть? Какого демона, это ж разговор двух бродяг спокойно жующий уху в ночном лесу, а не утонченный обмен сведеньями слуг разных господ».
Ты действуешь сходным образом?
Гигант снял, наконец, с себя кожаную куртку, расстелив её на земле и откинувшись на спину, задумался. Думал он долго, как будто решая, имеет ли смысл отвечать вовсе. Костер постреливал искрами, а в очистившемся от туч небе виднелись высокие холодные звезды, время от времени развлекающиеся падением с вышины. Ночной лес ожил голосами и звуками.
От огня исходило приятное тепло, а не менее приятная сытость сделала свое дело и Тольяр начал дремать, уткнувшись носом в кулак.
Не люблю, когда меня пытаются подставить, а уж потом, осознав, что не вышло и, поступая в манере капризной баронессочки убить, – заговорил, разбивая голосом сладкое марево сна, Весельчак.
Говоря по-простому, ты отказался за кем-то охотиться и поэтому вызвал гнев этой Ивы Саламатовны? – подавляя зевок, уточнил Тольяр. – Если не секрет, кого ж ты не стал убивать?
