В зале зашептались, и Джеффрай оглядел собрание, заметно взволнованный последними словами Кверона.
— Думаю, в этом нет необходимости, Кверон, если только… Не хотели бы вы, милорды, сделать это? Может быть, вы предпочитаете, чтобы ради соблюдения правил я одобрил просьбу Кверона? Ни у меня, ни у Кверона возражений нет. Мы сделаем это, если это облегчит для вас принятие решения. Я вижу среди вас сомневающихся.
Молодой епископ О'Бирн, видевший призрак Камбера в основном со спины, нерешительно оглянулся на коллег за поддержкой и встал.
— Простите, ваша милость, но для нас, людей, дела Дерини являются тайной. Думаю, нам всем будет спокойнее, если рассказ Кверона подтвердит кто-то, например вы, ваша милость, если пожелаете.
Когда О'Бирн сел, несколько священников согласно закивали и забормотали, одобрительно перешептываясь, Кверон поклонился, когда Джеффрай снова взглянул на него. Передав плащ Гвейру, он подошел к архиепископу и опустился на колени.
Когда Кверон смиренно склонил голову, зал умолк. С протяжным глубоким вдохом, готовясь к проникновению в сознание своего бывшего брата, Джеффрай поднес пальцы правой руки к виску Кверона. Закрыв глаза, медленно выдохнул, и в течение какого-то времени ничто не нарушало тишину комнаты.
Потом Джеффрай вздохнул, открыл глаза, заморгал, взял Кверона за руку и легонько пожал. Он оглядел комнату с совершенным спокойствием.
— Отец Кверон говорит правду, — негромко, с легким трепетом сказал архиепископ. — Гвейр действительно видел все то, что видели мы. Деринийское волшебство к этому не имеет никакого отношения. Мне остается только согласиться с Квероном, что это поистине чудо.
В зале возник ропот, но почти сразу утих — собравшиеся поняли, что Джеффрай не договорил.
— Кроме того, я узнал, — продолжал Джеффрай, — и о других фактах, которые могут иметь отношение к данному делу. Я разрешаю отцу Кверону огласить их. Однако сейчас мне хотелось бы обратить ваше внимание на одну деталь, касающуюся канонизации Камбера.
Священнослужители переглянулись, некоторые подались вперед, а Камбер почувствовал, что каменеет. Неужели Джеффрай собирался рассказать о втором чуде, свидетелем которому стал Синхил?
— От отца Кверона я узнал, что он и его братья провели дальнейшее расследование, — продолжал архиепископ, — нанесли несколько визитов в Кайрори, к месту захоронения Камбера.
Сидевший рядом с Камбером Джорем сжался в комок. Оба они поняли, что произойдет дальше. Речь шла не о Синхиле, только эта тема была почти столь же пугающей.
— Могила Камбера пуста, милорды, — сказал Джеффрай. — Кверон утверждает, что Камбер вознесен на небеса!
В этот момент зал взорвался множеством восклицаний; о таких чудесах с глубокой древности никто не сообщал. Это вне всякого сомнения, указывало на святость Камбера. Только Джорем и сам Камбер не присоединились к обсуждению. Ошеломленный, Джорем застыл, его глаза округлились от ужаса. Отец смотрел на него с глубоким состраданием.
Когда шум затих, Джеффрай полуобернулся в сторону Джорема. Взгляд Кверона, все еще стоявшего слева от архиепископа, последовал в том же направления.
— Отец Мак-Рори? — Голос архиепископа оборвал разговоры. — Судя по вашему лицу, вы не верите этому. Может быть, вам что-то известно об исчезновении тела?
Джорем поднялся, слишком подавленный, чтобы попытаться сделать что-то еще, кроме как держаться на ногах.
— Я… не могу понять, откуда отцу Кверону стало известно об этом, — запинаясь произнес Джорем. — Мой отец был похоронен в фамильном склепе рядом с могилой его жены и моей матери. Если Кверон нарушил неприкосновенность его последнего земного прибежища…
— Его последнее земное прибежище не тронуто, — вмешался Джеффрай. — Вы не можете предложить другого объяснения существованию пустой могилы.
Джорем смотрел под ноги. В его глазах стояли непрошеные слезы, он слишком хорошо помнил предлог для перезахоронения тела Келлена и как впервые заговорили об этом.
— Я… я перевез тело, — в отчаянии прошептал Джорем.
— Не понимаю вас, отче.
— Я сказал, что это я перевез тело, — повышая голос, повторил Джорем, глядя Джеффраю в глаза.
— Убедительное объяснение, — Кверон обращался только к Джеффраю, однако буркнул достаточно громко, и его замечание услышали все. — Наверное, отец Мак-Рори может пояснить?
— Итак, отче?
Джорем сглотнул и кивнул.
— Это… было необходимо, ваша милость. М-мой отец просил об этом.
— Он просил об этом? — воскликнул Джеффрай, очевидно еще более заинтригованный.
— До смерти, ваша милость, — поспешил поправиться Джорем. — Он… беспокоился, что с его смертью (в свои шестьдесят лет он понимал, что это может произойти значительно раньше, чем он предполагал, в бою или по другой причине), что могут… возникнуть трудности. Он боялся, что могила такого известного и противоречивого Дерини, как он, может быть осквернена, — продолжил он, стараясь говорить как можно убедительнее. — Возможно, он опасался именно того, что происходит сейчас здесь, и не хотел, чтобы его бренные останки служили предметом поклонения, Я исполнил его просьбу, — закончил он.
— И перевезли его прах в другую могилу, — Джеффрай продолжал. — Что означает, отче, возможность увидеть его?
Джорем опустил голову. По тому, что осталось от тела Келлена, уже нельзя было угадать, кому оно принадлежало, но такие опытные Дерини, как Кверон или Джеффрай, могли точно установить, кто это был.
— Нет, ваша милость, не могу.
— Но почему? — поинтересовался Джеффрай. — Может быть, потому, что вы никогда не перевозили тело и осведомлены о его судьбе не лучше отца Кверона?
Прежде чем Джорем успел открыть рот, чтобы ответить, Кверон взял инициативу в свои руки.
— Ваша милость, боюсь, добрый отец Мак-Рори стал жертвой своего сыновнего почтения. Не знаю, почему он пытался обмануть наше собрание, хотя считаю, что причина этому — подлинная любовь к отцу, чью святость он отказывается признать по каким-то ведомым одному ему причинам. Но я хочу сказать ему — либо представьте прах, либо придумайте что-то другое. Как я понял, он не может предъявить останки, потому что еще несколько минут назад не знал об их исчезновении!
Джорем опустил голову, не в силах опровергнуть Кверона. Разрушить его логику можно было, окончательно выдав себя. Он и так слишком много сказал. Даже теперь сын Камбера стоял на тонком льду — он только что принародно пытался солгать своему архиепископу, все это видели.
— Святой отец, прошу вас, будьте рассудительны, — голос Джеффрая звучал почти примирительно. — Мне хотелось поверить вам. Я понимаю, что вы должны чувствовать. Однако не могу позволить вашим личным переживаниям смешиваться с долгом этого собрания. Вы позволите считать ваши мысли, как сделал это Кверон, если я пообещаю хранить в тайне все, за исключением некоторых деталей? Это будет полезно в будущем, ибо, я уверен, рано или поздно это дело будет вынесено на обсуждение двора.
