Игорь ничего не понимал, но чувствовал, как в блаженной истоме закрываются глаза. Ее голос, это, несомненно, Маринкин голос – вкрадчивый и ласковый.
– Я сложу над тобой шалаш, чтобы ничто не потревожило твоего сна. Как хорошо… Как нежно…
Как хорошо. Как нежно. Да. Только бы она не умолкала. Это не Маринка, но теперь совершенно все равно. Надо бы уколоть себя медвежьим когтем… Но как не хочется. Разве не прекрасно было бы остаться тут навсегда? С папой и мамой. Найти настоящую Маринку, и никуда не уходить. А сейчас просто выспаться, он не спал больше двух суток.
Надо бы уколоть себя медвежьим когтем. Игорь сунул руку под свитер и взял в руки оберег.
– Прошлое не воротишь, спи и слушай, шаг за шагом ты уходишь в путешествие по шаткому миру, опускаешься все ниже и ниже, шаги все глуше и глуше, тише и тише, тише и тише…
Нет, ему не хватит сил. Этот чарующий голос… Игорь прижал большой палец к острому концу когтя. Совсем не хочется делать себе больно, хочется спать. Он так давно не спал. Зачем куда-то уходить? Зачем он вообще сюда пришел? Глаза все равно уже закрыты.
– Нежность и забвение, тишина и шорохи, слушай тишину, слушай шепот…
Игорь воткнул коготь в палец как можно глубже, чтобы наверняка пробить кожу. Боль судорогой пробежала по телу, разгоняя сон. Морок. Морок. Здесь все – сон и морок. Он вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам и тяжело дыша, как будто и вправду уже спал и видел кошмарный сон.
– Тише… Тише… Ты не слушаешь… Слушай волшебный шелест…
Голову повело приятным дурманом. Игорь опустился на колени, не в силах противиться волшебному шелесту. Настоящий индейский лук! Он отпрыгнул в сторону и пошире расставил ноги, чтобы не упасть.
– Уходи, – угрожающе выговорил он, стараясь не зевнуть, и вскинул свое оружие. Как будто выхватывать лук из-за плеча было для него привычным делом. Это же Маринка! Перед ним на траве сидела Маринка, поджав под себя босые ножки.
– Тише… Слушай… – мертвые глаза глянули на него из-под ресниц.
Игорь натянул тетиву и выпустил тяжелую стрелу, целясь в белое платье. С большого пальца, пораненного когтем, слетела кожа. А вместо Маринки огромная серая птица развернула крылья, тяжело хлопнула ими по воздуху несколько раз, поднялась над землей, и с отвратительным карканьем полетела прочь. Морок. Сон и морок.
Сивка стоял, низко опустив голову, будто волшебный шелест сморил и его.
– И ты чуть не уснул? Мертвые же не спят! – Игорь звонко хлопнул лошадь по ляжке.
Конь от неожиданности отпрыгнул в сторону и заржал.
– Пошли. Посмотрим, что будет дальше…
Но не успели они пройти и двадцати шагов, как из-за деревьев донесся радостный крик:
– Игорь! Игорь!
Он повернулся на голос: она бежала к нему, босая и счастливая, глаза ее сияли, горели щеки, и рот открылся в ликующем смехе. Он раскинул объятья, и подхватил ее на руки. Она?
– Я знала, я знала, что ты придешь! Игорь, мой любимый, мой дорогой, мой единственный! – зашептала она, прижимаясь к нему лицом.
– Я пришел… – выговорил он.
– Пойдем! Пойдем, я покажу тебе все! Здесь здорово, и мы никуда отсюда не уйдем, правда? Мы будем жить здесь, всегда, вместе…
Ее счастье било через край, она держала его в объятьях и не отрывалась ни на секунду. Игорь не знал, что сказать ей на это – может быть, она права? Может быть, не надо никуда возвращаться?
– Они смеялись надо мной, они говорили, что сюда никто никогда не приходит. А ты пришел! Пойдем, – она увлекала его за собой, и он шел за ней, как бычок на веревочке, – вот сюда. Садись. Я так скучала по тебе. Дай, я на тебя насмотрюсь…
Она обняла его еще крепче, и поцеловала. Блаженство. Не вожделение, не трепет, и не страсть вызвал ее поцелуй. Сонная истома. Нет. Не она. Опять не она, а так похожа. Игорь оттолкнул ее в сторону, и увидел, как она удивилась и испугалась.
– Почему? – шепнула она, – за что?
Он сам испугался, того, что сделал. Померкнувшее счастье на ее лице, отчаянье, и две слезы, медленно выкатившиеся из глаз… Можно не бояться стрелять в своего. Выстрелить, и не будет никаких сомнений.
– Ты хочешь убить меня? – слезы бежали из ее глаз двумя блестящими ручейками.
Белое платье трепал ветерок. Маринка. Настоящая Маринка. Она плачет, потому что он оттолкнул ее и целится в нее из лука…
– Нет, – ответил Игорь и выстрелил. Большой палец обожгло еще сильней, чем в прошлый раз. Теперь он не уснет.
Она просто исчезла, растворилась в воздухе. Сон и морок.
– Пойдем, Сивка. То есть, Каурка. Пойдем отсюда скорей. Сколько их тут еще будет?
Игорь сел на коня верхом, и толкнул его вперед. Яблоневый сад сменился широким полем, на горизонте которого блеснул хрустальный дворец.
– Здесь мы уже были… – пробормотал Игорь и развернул Сивку в сторону.
Но зеленая трава мгновенно превратилась в колючую стерню, солнце исчезло, и белесое небо с обрывками черных туч глянуло на него сверху. Какое унылое место. Ветер донес до него неразборчивое причитание. Опять? Может, вверх выстрелить получится средним и указательным пальцем?
Не получилось даже толком ухватить тетиву. Игорь пососал ободранный большой палец и пустил стрелу в белесое небо. И в тот момент, когда скошенное поле исчезало, ему показалось, что он увидел лысую голову Волоха, совсем рядом с собой. Или это только почудилось, или это снова был морок, или герой спецназа все же Игоря опередил…
Уютная поляна на краю дубравы появилась из ниоткуда, и вместо воя ветра снова раздалось пение птиц. Она сидела на самой ее середине и плакала. И даже не подняла головы, когда Игорь окликнул ее.
Он слез с коня и подошел поближе.
– Маринка?
Она качнула головой и подняла мокрое от слез лицо.
– Что случилось? Это ты? – спросил он и положил руку ей на плечо.
– Это я, – ответила она.
– Почему ты плачешь?
– Потому что я умерла. Разве ты не видишь? – буркнула она.
– Я пришел забрать тебя отсюда…
– Да? Ты уверен, что это так просто? Никто меня не отпустит.
– Но… Но ты обещала мне…
– Я ничего тебе не обещала. Я сказала, что хочу, чтобы ты на мне женился, но я ничего тебе не обещала. Уходи.
Игорь растерялся.
– Так пообещай, в чем же дело!
– Поздно. Уходи, не трави мне душу.
Вот так… Найти ее среди сонмища видений, чтобы услышать «Уходи»?
– Погоди. Кто тебя не отпустит? Я пойду и потребую тебя назад!
– Ничего не выйдет, – она снова залилась слезами, кусая губы, чтобы задержать рыдания.
– Нет, постой. Давай хотя бы попробуем!
– Ты живой! Ты знаешь, что здесь делают с живыми?
– Нет, не знаю, но мне все равно. Я пришел за тобой… Я уже не боюсь умереть…
